Анализ рассказа А. В. Костюнина «Орфей и Прима»

Собаки подваливают на выстрел. Погнали.

– Ё-моё, он у меня перед самым носом сидел.

Коля с упрёком:

– Что же ты раньше не стрелял?

– Я думал – газетины кусок.

Гоньба пошла по большому кругу, и собаки сошли со слуха. Стало смеркаться. С обеда серые тучи, словно устав, замедлили ход и, лениво теснясь, наползали друг на друга. Сначала несмело, потом настойчивей стал накрапывать дождик.

Пора назад.  Фомич достал из-за спины охотничий рог. Трижды протрубил.

Вернулся Гром. Николай взял его на поводок и привязал рядом с машиной.

Орфея не было.

Мы пошли в сторону ушедшего с гоном гончака, непрерывно окликая его. Наткнулся на выжлеца Фомич. Орфей лежал на краю поляны, на спине, задрав вверх дрожащие окровавленные лапы. Не скулил. Даже на это сил не было.

– Орфей, что с тобой?!

Кобель попробовал подняться. Не смог.

– На сегодня, Орфеюшка, всё. Пойдём домой. Вставай.

Выжлец ещё сделал попытку встать на ноги и снова повалился. Он устал до крайности. Николай силой поднял его. Пёс, едва перебирая ногами, пошёл.

Идёт, идёт и оглянётся. Убедится, что видим, подходит к кусту и валится на бок. Снова поднимаем, ставим на ноги, дальше идём.

До машины оставалось метров пятьдесят. Орфей направился к кусту, хотел рухнуть, как вдруг оттуда ему пахнуло в нос свежим, дурманящим, животворящим запахом красного зверя.

– А-ау! А-ау! А-ау!

И погнал. С азартом, страстно. Куда делась смертельная усталость?

У машины воем завёлся Гром.

Гон на круг заворачивать не стал, ушёл по прямой: так уводит только лиса.

А на улице терпкая октябрьская темень.

Мы ждали. И кричали. И дважды бегали до дальней делянки. Звали, трубили, стреляли в воздух – напрасно. Кобель не вернулся. Николай бросил под куст свою фуфайку – родной запах.

– Поехали домой. Его так просто с гона не снять – вязкий, непозывистый гончак. Ничего, нагоняется – придёт! Не первый раз.

***

База встретила нас притихшей.

В наше отсутствие Прима ощенилась и теперь, забившись в конуру, устало облизывала свои мокрые родные комочки. К нашему появлению она отнеслась равнодушно, при этом словно ждала кого-то. Беспокойно вытягивала морду кверху. Принюхивалась.

Фомич присел рядом на корточки и, ласково заглядывая ей в глаза, потрепал за загривком:

– Придёт твой Орфей, не горюй. Куда ему деться? А этих щенков ну никак нельзя оставлять – сама понимаешь. Осенний помёт у породистых гончаков сохранять не принято: таких собак ни на выставку, ни на полевые состязания не предъявишь – засмеют. И самое главное – их не продать потом. Мне от вас с Орфеем щенки весной нужны. Саша, посвети.

Он передал мне керосиновый фонарь.

Сам поманил Приму куском сахара. Та недоверчиво высунула голову из будки. В ногах у самки беспомощно копошились детёныши. Один, что покрепче, сосал маткину грудь, для удобства забравшись поверх братьев и сестёр. Другие же или беспомощно попискивали, слепо хватая ртом воздух, в поисках желанного соска, или безмятежно посапывали, прижавшись к тёплому, как лежанка, животу матери.

– Прима, на-на!

Теперь её высасывали семь ртов, и природа понуждала восстанавливать силы.

Собака подалась из конуры. Сосок коварно выскользнул у крепыша изо рта.

Щенок заскулил.

Николай, ухватив за ошейник, перевёл собаку из вольера в соседний, наглухо сколоченный дощатый сарайчик, поставил перед мордой миску геркулесовой каши и плотно закрыл снаружи дверь.

Сука, почуяв недоброе, завыла.

Фомич, глухо матерясь, опустился на колени рядом с будкой и на ощупь стал вытаскивать тёплые комочки, один за другим, укладывая их в голубое эмалированное ведро, в котором обычно таскал еду для собак.

Звериный вой суки будоражил ночную тьму.

Прима бесновалась, кидалась на глухую к её горю дверь сарая, ударялась в неё всем своим телом, падала, поднималась, снова и снова билась, но ничего не могла исправить.

Щенки, безмятежно жмурясь, возёхались на дне ведра, сытые, притихшие, не ожидая от жизни ничего, кроме хорошего.

– Свети лучше, не тряси фонарь, «газетины кусок»…

Егерь наклонил стоявшую под стоком бочку с дождевой водой и залил ведро до краёв. Шевелящаяся живая масса с бульканьем скрылась. Лишь один из щенков, крепыш, видно в батю, не сдаваясь, поднялся по телам своих братьев и вытянул головку наружу. Николай берёзовым прутиком легонько притопил его.

Свет «летучей мыши» сперва выхватывал под водой последние судороги щенка, потом жизнь затихла.

– Всё, – устало произнёс егерь. – Пошли ужинать.

Малышей отнесли в выгребную яму, подальше от вольера, и зарыли.

Ни ночью, ни под утро Орфей не вернулся.

Мы объехали на машине все ближние деревни: собаки нигде не было. И только знакомый старик видел возле Федотовского кордона волков. Как раз там, где мы вчера полевали.

Я опаздывал на работу и больше оставаться не мог.

Укладывая вещи в машину, прощаясь с егерем, я никак не мог избавиться от еле слышного, но от этого не менее щемящего, раздирающего душу, пронзительного воя суки. И отъехал далеко, и музыку включил лёгкую, а он всё не отпускал – преследовал меня.

***

С тех пор я не охотился с гончими. Но странное дело: всякий раз, когда мне случается читать или слышать про созвездие Гончих Псов, я невольно вспоминаю Орфея и Приму – русских гончих, страстью которых торговали под заказ.

Не ведал я тогда, что Звёзды не продаются!

Звёзды светят всем одинаково.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Тема: отношения между людьми и животными, человеческая жестокость по отношению к животным.

Проблематика: идейно-нравственная. Искажение нравственных ценностей. Все ли в мире продается и покупается?

Идея: звезды не продаются, они всем светят одинаково.

Конфликт: между персонажами

Композиция: Экспозиция – отправление автора на охоту

                        Завязка – рассказ о гончих

                        Развитие – отъезд на охоту

                        Кульминация – охота на зайца

                        Развязка – избавление от щенков

Тип сюжета: динамический

                       

Собака – верный, преданный друг, смелый защитник, способный ради хозяина на самопожертвование, надежный помощник. Собаки охраняют, спасают людей, служат человеку. А человек всегда  «платит той же монетой»?

 Произведение начинается с эпиграфа:                                                                                                                 …Охота зело добрая потеха

 её же  не одолеют печали и кручины  всякие.

 Урядник сокольничья пути 

Но так ли все это, попробуем выяснить. Мне кажется, что содержание эпиграф соответствует содержанию произведения.

Рассказ начинается с описания конца осени (с обеда морозец спал. Повернуло к теплу. И всё вокруг накрыло мелким зябким дождём, на грани снега. Короток осенний день). Осень ассоциируется в нашем сознании чувствами  тоски, печали. Этот факт будто бы предупреждает нас о том, что будет что-то неприятное, даже трагическое.  Автор по объявлению отправляется на  коммерческую охоту. Удовольствие – гарантировано. Получит ли обещанное удовольствие наш герой? Почему он больше никогда не отправится на охоту?

Сюжетную основу произведения составляет рассказ автора об охоте с русскими гончими. На первый взгляд, может показаться, что ключевым моментом в произведении является эпизод охоты на зайцев. А. Костюнин ярко, динамично, азартно, эмоционально, страстно описывает поведение Орфея и Грома во время охоты. Но это только на первый взгляд. На самом деле, ключевым моментом рассказа является горе Примы.

Главный герой: Николай Фомич – егерь, крепкий мужик лет пятидесяти. Смелый, сильный, хороший охотник.  Слова Фомича (… Увидел я однажды охоту эту, с русскими гончими по зайцу: красивую, яркую, старинную. Увидел и влюбился в неё навек. Гончая охота – как натянутая струна. Сильнее напряжения я не испытывал ни на какой другой) показывает нам, как сильно он любит охоту. Николай Фомич любит своих гончих,  по-своему они дороги ему.. Орфея ласково называет «Орфеюшка, Орфейка, шельмец, изобретатель», Приму – «наша Прима-балерина». Николай Фомич – заводчик породистых гончих. В какой-то мере собаки для него источник дохода. Недаром мотив денег обозначен в самом начале произведения, когда егерь вначале отказывает рассказчику, но услышав о тройной цене, сразу соглашается. Как бы хорошо не относился Фомич к своим собакам, они для него все равно остаются источником дохода.

Главные герои: Орфей и Гром – выжлецы-однопометники. Им по 8 месяцев. Хорошие гончаки. Прима – «лучшая сука Николая», которую в период пустовки не задержали. Теперь она вот-вот должна ощениться, поэтому не может принимать участие в охоте. Она не считала себя виноватой, с достоинством, трепетно несла свой заветный груз, вся в себе. Описание Примы напоминает описание беременной женщины, ожидающей рождение ребенка. Женщины счастливой, испытывающей гордость. Во время беременности обостряются чувства, появляется любовь к еще не родившемуся ребенку, желание его вырастить, сделать счастливым. Предназначение женщины – родить ребенка, предназначение гончей Примы – дать потомство, а не бегать постоянно за зайцами. В  понимании Николая Фомича беременность Примы сейчас ни к чему. Осенних щенков продать нельзя. Вот если бы это случилось в другое время, немного позднее, тогда Фомич был бы рад, т. к. у гончих весенние щенки очень ценны. Звучит мотив купли-продажи, мотив денег. Понимая, что толку от щенков гончей не будет, Николай Фомич в диалоге с гостем использует нарочито грубую форму разговора. «Наша Прима пошла по наклонной. Нарочно залетело!» – Николай нервно заерзал, вспоминал коварной суки» Егерь сам проводит сравнение с «коварной сукой», т. е. с женщиной, которая, забеременев, обманула мужчину. В глазах Николая Фомича Прима выглядит именно такой, ведь она тоже обманула хозяина. По мнению Фомича, гончая виновата и гордиться ей нечем.

Рассказывая об отношениях Примы и Орфея, А. Костюнин вновь прибегает к приему сравнения. Собаки ведут себя как влюбленные. Особенно Орфей, который всеми доступными ему способами пытается прорваться к Приме. При этом Орфей проявляет не только завидную настойчивость, но и смекалку, а порой даже хитрость. Например, сумел сгрызть калитку снаружи. «Вертлюжок сгрыз. Когда сгрыз – появился небольшой люфт. Он давай ее отсюда, снаружи тащить. Прибивал туго. А тут два крючка и – разогнуты. Крючья ра-зо-гну-ты! Как пассатижами. Он таки открыл ее». Николай Фомич признает ум Орфея, называя его «изобретателем.

По словам Фомича, Прима «сигаретина дешевая» находилась под замком. Казалось, достать ее невозможно. Однако изобретательный ум и желание Орфея оказались сильнее замков. К тому же «Сама ему, стерва, помогла. Ломилась навстречу, изнутри. Дверь всю исцарапала, шерсть прямо клочками на калитке оставила и все-таки выскочила – так хотела к нему на свиданку». Конечно, нельзя не брать в расчет инстинкт продолжения рода у собак. Однако в данном случае речь идет о «собачьих чувствах». Не секрет, что животные умеют любить, испытывают привязанность. Поэтому Приму и Орфея связывают определенные чувства.

Орфей – умный, сообразительный пес, обладающий охотничьим чутьем и смекалкой. Он все понимает, тонко чувствует и даже выражает несогласие с хозяином: «Николай вдруг осекся и гневно бросил через плечо Орфею: – Хватит бздеть! Видишь ли – не согласен он». Орфей – страстный, неутомимый охотник за зайцами и в то же время нежный и ласковый по отношению к Приме.

Например, в эпизоде   «Отъезд на охоту». Орфей и Гром жаждали охоты, подняли гвалт. Прима же, как будто что-то предчувствуя, не хотела отпускать Орфея на охоту. «Прима ворчала. Поводя белесой мордой, она что-то в сердцах выговаривала егерю. Вставала у него на пути. Не давала Николаю вынести Орфея на руках к машине. Путалась под ногами и скулила. Кобель попытался вырваться с рук ей навстречу». Не зная, что речь идет о собаках, можно подумать, что это влюбленная женщина, жена не хочет отпускать своего мужчину, мужа, например, на войну, т. к. сердцем чувствует недоброе. Именно так ведут себя Прима и Орфей. Как бы ни стремился Орфей на охоту, Прима сейчас для него важнее. Однако Фомич этого не хотел понимать. Для него они всего лишь гончие, способные весной дать хорошее потомство, которое можно будет потом подороже продать. И в данном эпизоде Орфей должен пойти на охоту, отработать полученные деньги. Прима  предчувствует близкие роды, ей нужна поддержка, которую может оказать Орфей.

На протяжении всего рассказа А. Костюнин описывает собак как людей. Для этого он использует такой прием как сравнение. Например, «Орфей так сконфузился, что, клянусь, большего смущения я не видел при подобных обстоятельствах ни у одного человека» или «Внимательно разглядывая дверку холодильника, кобель с интересом наклонял голову то на один бок, то на другой. Видно было по всему – не просто так смотрит. Он думает!» Или о Приме «Поводя белесой мордой, она что-то в сердцах выговаривала егерю.

Для описания охоты используется большое количество глаголов, передающих совершаемое действие. Также автор использует такой прием, как парцелляция, чтобы акцентировать внимание на поведении гончих во время охоты. Например, «Рывком! На гон. Скрылись из виду. Секунда. Две. Три» Короткие предложения передают азарт гончих, быстроту охоты, придают ей своеобразную остроту.

Собаки все же устали. Утренней охоте они отдали все силы, поэтому после обеда гончие «долго не могли поднять зверя». Но потом охотничий инстинкт все же взял свое и «Гоньба пошла» вновь. Однако послеобеденная охота не принесла никакого удовольствия. Наоборот, отобрала у собак последние силы. Орфей даже идти сам не мог. «Наткнулся на выжлеца Фомич. Орфей лежал на краю поляны, на спине, задрав вверх дрожащие окровавленные лапы. Не скулил. Даже на это сил не было. – Орфей, что с тобой?! Кобель попробовал подняться. Не смог. Он устал до крайности. Николай силой поднял его. Пес, едва перебирая ногами, пошел. Идет, идет и оглянется. Убедится, что видим, подходит к кусту и валится на бок. Снова поднимаем, ставим на ноги, дальше идем». Данный отрывок передает нечеловеческую усталость Орфея. Он отдал все силы, сделал все, что мог. И когда Орфей унюхал «животворящий запах красного зверя», он погнал его. «И погнал. С азартом, страстно. Куда делась смертельная усталость?» Данный поступок характеризует Орфея как настоящую русскую гончую, которая даже смертельно устав, все же остается с гончей. Эпизод охоты заканчивается печально. Орфей не вернулся с гона. «Мы объехали на машине все ближние деревни: собаки нигде не было. И только знакомый старик видел возле Федотовского кордона волков. Как раз там, где мы вчера полевали». Орфей так и не увидел своих щенков.