Ахматова

 
 

 11 июня 1889 года в дачном предместье  Одессы у инженер-капитана 2-го  ранга Андрея Антоновича Горенко  и его жены Инны Эразмовны  (в девичестве Стоговой) родилась  дочь Анна, ставшая уже шестым  ребенком в семье. В 1891 году  семья Горенко переехала в  Царское Село, ныне город Пушкин, близ Царскосельского лицея, в местах, где витал пушкинский дух и величавость позапрошлого и начала прошлого века выражена в архитектуре и воспитана в природе. Там и прошли детство и отрочество Анны.

 Из  автобиографии: «…Годовалым ребенком я была перевезена на север – в Царское село. Там я прожила до 16 лет.

 Мои первые воспоминания – царскосельские: зеленое, сырое великолепие парков, выгон, куда меня водила няня, ипподром, где скакали маленькие пестрые  лошадки, старый вокзал и нечто другое, что вошло впоследствии в «Царскосельскую оду».

 Каждое  лето я проводила под Севастополем, на берегу Стрелецкой бухты, и там  подружилась с морем. Самое сильное  впечатление этих лет – древний  Херсонес, около которого мы жили.

 Читать  я научилась по азбуке Льва Толстого. В 5 лет, слушая, как учительница занималась со старшими детьми, я тоже начала говорить по-французски».

 Первое  стихотворение Ахматова написала в 11 лет. «Стихи начались для меня не с  Пушкина и Лермонтова, а с Державина («На рождение порфирородного отрока») и Некрасова («Мороз Красный нос»). Эти вещи знала наизусть моя мама», – вспоминала она.

 Училась Анна Андреевна  в Царскосельской Мариинской гимназии. По ее словам, «сначала плохо, потом гораздо лучше, но всегда неохотно». В Царском селе она в 1903 году познакомилась со своим будущим мужем – Николаем Гумилевым. Он был частым гостем в доме её подруги, Валерии Сергеевны Тюльпановой. Детское увлечение Анны Гумилевым переросло в любовь. 

 В 1905 году Инна Эразмовна после развода  с мужем, забрав детей, переехала в Крым. Целый год они жили в Евпатории, где Анна дома проходила курс предпоследнего класса гимназии. «…Я тосковала по Царскому Селу и писала великое множество беспомощных стихов». С 1906 года Анна жила у родственников в Киеве, где проходила последний класс Фундуклеевской гимназии, и в 1907 году поступила на Высшие женские курсы. Курс был университетский, преподавали профессора. Но помещались курсы вне стен университета св. Владимира – правительство смотрело косо на высшее женское образование. Анна стала студенткой юридического факультета.

 Живейший  интерес вызвало изучение латыни. Знакомство с древними авторами, с  латинской поэзией и прозой, по-видимому, не прошло для нее бесследно. Охотно штудировала молодая «юристка»  историю права, римские кодексы.

 Первые  два курса училась с увлечением. Потом пошли узкопрактические предметы, связанные с судебным делом, и  интерес потух. В это же время  она переписывалась с уехавшим в  Париж Гумилевым, и впервые было опубликовано ее стихотворение «На  руке твоей много блестящих колец…» в парижском русском еженедельнике «Сириус» (издатель Н. Гумилев).

 Николай несколько раз делал Анне предложение, однако она отказывалась, пока, наконец, весной 1910 года не согласилась на брак. Анна Горенко и Николай Гумилев  были обвенчаны в Николаевской церкви села Никольская слободка под Киевом. 
Их медовый месяц прошел в Париже. Это была первая поездка Ахматовой за границу, она оставила неизгладимый след в её памяти. Впоследствии, во время очередных визитов за рубеж, Анна Андреевна часто вспоминала Париж 1910 года и сравнивала свои впечатления. Тогда она была юной, наивной девушкой, ее радовало и восхищало абсолютно все. В Париже Анна познакомилась с Модильяни, который создал несколько карандашных набросков ее портрета. Русская интеллигенция была настолько оторвана от западной, что Ахматова узнала о посмертной славе этого нищего итальянского гения лишь перед II Мировой войной. Со временем воспоминания немного потускнели, и все же Париж был и оставался для неё городом-мечтой.

 После свадебного путешествия Ахматова с мужем поехали в Слепнево, тверское имение свекрови А. И. Гумилевой.

 После 1910 года, приехав в Петербург, Анна Андреевна к Юридическим дисциплинам  не вернулась, став слушательницей Высших Историко-литературных курсов Раева. В это время она уже писала стихи, вошедшие в ее первую книгу.

 Ахматова  вошла в литературный круг, начала посещать «среды» Вячеслава Иванова, его пресловутую «Башню». Литературные «бдения» на «Башне» и все новое  окружение сыграли не малую роль в формировании поэтических взглядов Ахматовой.

 «Башня» являлась одним из центров тогдашнего литературного Петербурга. Там бывали известные поэты того времени: Александр  Блок, Андрей Белый, Валерий Брюсов, Федор Сологуб, приходили артисты, ученые художники.

 «Башня» стала также местом профессионального изучения стиха, стиховедческого анализа, что было тогда внове.

 На  первых же осенних собраниях, вспоминал  В. Пяст, стала появляться очень стройная, очень юная женщина в темном наряде. Выяснилось, что она пишет стихи. Однажды ее попросили выступить, и у слушателей сразу запечатлелись строчки:

                   У пруда русалку  кликаю,

                   А русалка умерла.

                               («Я пришла сюда, бездельница…»)

 Успех и признание пришли сразу. Но Ахматова «осталась такой же скромной, как  «вошла».

 Как поэт, хозяин «Башни» В. Иванов, остался в истории русской поэзии примером талантливого стихослагателя. Но он не хотел ограничиться полью теоретика и аналитика стиха, не хотел быть «одним из поэтов», его снедало желание стоять во главе, в центре, определять своими суждениями литературное общественное мнение.

 На  собраниях, вспоминала Ахматова, он обычно никому не давал говорить. Его настойчивое  диктаторство рождало у многих двойственное отношение «дружбы-вражды» к хозяину  «сред». В записях Блока за 1911 год встречается такая фраза: «Происходит окончательное разложение литературной среды в Петербурге».

 «В 1910 году явно обозначился кризис символизма, и начинающие поэты уже не примыкали  к этому течению. Одни шли в  футуризм, другие - в акмеизм. Вместе с моими товарищами по Первому Цеху поэтов – Мандельштамом, Зенкевичем и Нарбутом – я сделалась акмеисткой» – так писала Ахматова в автобиографии.

 В обстановке распада и разноречий в символистском  лагере возникла почва для создания новой поэтической группы. На первых порах «молодым» было важно не столько определить собственные пути, сколько отгородиться от опостылевшей «башни», уже сказавшей свое слово.

 Первое  собрание «Цеха поэтов» состоялось на квартире у поэта Сергея Городецкого 20 октября 1911 года.

 Первоначально акмеисты не были в конфронтации с символистами, Блок присутствовал даже на открытии «Цеха поэтов». Но двумя-тремя годами позже началась острая полемика.

 Вхождение Ахматовой в литературу было внезапным  и победительным. О раннем ее формировании знал, может быть, один ее муж, Николай Гумилев, летами ее старше лишь на 3 года, но к началу 10-х годов уже признанный лидер нового, постсимволистского течения, наиболее известное название которого – акмеизм, непререкаемый авторитет в глазах молодых поэтов, автор знаменитой книги «Путь конквистадоров» (1905). Анна Андреевна рассказывала, как показала Гумилеву стихи, и он посоветовал ей заняться танцами. Но вскоре, во время африканского путешествия Гумилева, готов был «Вечер». Эта первая книга вышла в свет в 1912 году. Вскоре Гумилев писал ей: «Твои сроки о «приморской девчонке»… мало того, что нравятся мне, они меня пьянят…»

 В тетрадях Анны Ахматовой есть записи: «Все считают  меня украинкой. Во-первых, оттого, что  фамилия моего отца Горенко, во-вторых, оттого, что я родилась в Одессе и кончила Фундуклеевскую гимназию, в-третьих, и главным образом, потому, что Н.С. Гумилев написал:

 «Из города Киева,

 Из  логова Змиева,

 Я взял не жену, а колдунью…»

 Под псевдонимом «Анна Ахматова», который  впоследствии стал ее фамилией, она  впервые опубликовала стихотворение «Старый портрет» («Всеобщий журнал», №3) в 1911 году. В кратких автобиографических записках Анна Ахматова писала: «Назвали меня в честь бабушки Анны Егоровны Мотовиловой. Ее мать была татарской княжной Ахматовой, чью фамилию, не сообразив, что собираюсь быть русским поэтом, я сделала своим литературным именем». Так Анна Горенко, которую считали украинкой, стала русским поэтом с татарской фамилией.

 Вскоре  после выхода «Вечера» наблюдательный К. И. Чуковкий отметил в ней черту  «величавости», той царственности, без которой нет ни одних воспоминаний об Анне Андреевне. Он писал, что это была «не спесивость, не надменность, не заносчивость, а именно величавость». Ее внешний облик – «патрицианский профиль», скульптурно очерченный рот, поступь, взор, осанка – отчетливо и красноречиво выражало личность, ее богатство, ее духовность. Недаром создавали портреты Ахматовой многие художники, запечатлели ее облик и современники-поэты:

                   В начале века профиль  странный

                   (Истончен он и  горделив)

                   Возник у лиры.

                               (С. Городецкий)

 Гордость  и простота на редкость гармонично сливались в ней. Простота не была показной, гордость – кичливой.

 В описании ее внешности тоже сложился некий  стереотип, идущий от фотографий и портретов  начала 20-х годов, – «Ахматова с челкой». Один из лучших ее портретов написал Петров-Водкин.

 У Ахматовой  были блестящие предшественники (Блок, Брюсов, Белый, Бальмонт). Но учителем она  всегда называла Иннокентия Анненского, необычайного поэта, одиноко вызревавшего в глуши поэтического безвременья, чудесно вырастившего стих раньше блоковского поколения. По странному совпадению  два поэта дышали воздухом Царского Села, где, как известно, Анненский был директором гимназии. Он был предтечей новых школ, незнаемым и неосознанным.

                   …Кто был предвестьем, предзнаменованьем,

                   Всех пожалел, во всех вдохнул томленье – 

                   И задохнулся… -

 Так позже сказала о нем Ахматова в стихотворении «Учитель».

 Ахматова  не создала своей системы символов, в отличие от Блока и его  современников. Как и ее учитель, Ахматова охотно уходит от изысканных чувств в изысканной обстановке к народной речи и народному обиходу, опираясь на мифологическую и фольклорную символику, на поэтику народной песни.

 О своей  дальнейшей жизни Ахматова писала так: «Весну 1911 года я провела в Париже, где была свидетельницей первых триумфов русского балета. В 1912 году проехала по Северной Италии (Генуя, Пиза, Флоренция, Болонья, Падуя, Венеция). Впечатление от итальянской живописи и архитектуры было огромно: оно похоже на сновидение, которое помнишь всю жизнь.

 1 октября  1912 года родился мой единственный  сын Лев»

 Жизнь Ахматовой с Гумилевым была полна  сложностей и драматизма. Отношения  двух поэтов такого масштаба, сопротивление  одного таланта диктату другого  уже сами по себе драматичны. Семейная жизнь с Гумилевым была яркой, но кратковременной – фактически брак распался в 1914 году, когда Гумилев добровольцем, записавшись в лейб-гвардии Уланский полк, ушел на фронт.

 В 1914 вышел второй сборник – «Четки», принесший ей всероссийскую славу, породивший многочисленные подражания и утвердивший в литературном сознании понятие «ахматовской строки». Как сказала Ахматова, «жизни ему было отпущено примерно шесть недель».

 15 августа  1915 года умер отец Ахматовой. 

 Осенью  того же года в связи с обострением хронического туберкулезного процесса в легких Анна Андреевна лечилась в Финляндии. «На этот раз расставание с Петербургом оказалось вечным. Мы вернулись не в Петербург, а в Петроград, из XIX века сразу попали в XX, все стало иным, начиная с облика города. Казалось, такая маленькая книга любовной лирики начинающего автора, как «Четки», должна была потонуть в мировых событиях. Время распорядилось иначе.

 Каждое  лето я проводила в бывшей  Тверской губернии в пятнадцати верстах  от Бежецка. Это не живописное место: распаханные ровными квадратами на холмистой местности поля, мельницы, трясины, осушенные болота, «воротца», хлеба, хлеба… Там я написала очень многие стихи «Четок» и «Белой стаи».