Биография великого российского литератора Павла Петровича Бажова

СОДЕРЖАНИЕ

ВВЕДЕНИЕ                                                                                                     3

1. Начало пути                                                                                                6

2. Журналист первого призыва                                                                    17

3. Среди уральских литераторов                                                                  25

4. "Малахитовая Шкатулка"- История создания и замысел книги          40
5. Почетный гвардеец                                                                                   51

ЗАКЛЮЧЕНИЕ                                                                                             63

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ                                                                             64

ВВЕДЕНИЕ

Богатство поэтического языка, совершенство художественной формы  уральских сказов увлекли писателя П.П. Бажова. В своих произведениях Бажов использует, развивает и дополняет фольклорные традиционные мотивы. Творчество П.П. Бажова прочно связано с жизнью горнозаводского Урала. Будущий писатель жил и формировался в среде уральских горнорабочих. Старые рабочие, «бывальцы», являлись хранителями народных горняцких легенд и поверий. Горщики, рудобои, камнерезы – все, кто неразрывно связан был своим трудом с природой Урала, искали объяснения земляным богатствам и создавали легенды, в которых нашла выражение любовь русских людей к родной земле.

Сказы и легенды бережно  передавались в рабочих семьях из поколения в поколение. Условия Урала, Сибири и других мест, где рабочие жили в окружении суровой и дикой природы, привели к возрождению языческих верований. Мечты «первых добытчиков» облекались в кладоискательские сказы, в которых говорилось о несметных сокровищах уральской земли, не только уже открытых, но и главным образом о тех, какие еще не найдены и хранятся в недрах гор, охраняемые «тайной силой»: девкой Азовкой, Малахитницей, гигантским змеем Полозом и его дочерьми Змеевками. Говорилось и о «первых добытчиках», которым таинственные хозяева гор приоткрывали путь к руде, к золоту, а также о прославленных мастерах, что «секрет» знают…

Еще ребенком Павел Петрович Бажов любил слушать истории  о «тайной силе», которые рассказывали старики. Позднее, в 1899 году, став народным учителем, в течение пятнадцати лет, каждый год во время школьных каникул, он пешком странствовал по родному краю, изучая труд камнерезов, литейщиков, оружейников и многих других уральских мастеров, беседовал с ними о тайнах их мастерства и вел обширные записи, записывая все, что ему рассказывали: были и небылицы, подлинные истории и народные предания, песни, сложенные столетия назад.

В 1939 году увидел свет сборник  «Сказов старого Урала» – «Малахитовая шкатулка», в который вошли четырнадцать сказов. Сказы «Малахитовой шкатулки» были представлены читателю как восстановленные по памяти, воспринятые когда-то от дедушки Слышко. Бажов сам был уверен в том, что он воспроизводит то, что слышал в 1892-1895 годах от Василия Хмелинина, приезжая домой на каникулы.

«Малахитовая шкатулка»  сразу вызвала шквал восторженных откликов. Критика почти единодушно отмечала, что еще никогда ни в  стихах, ни в прозе не довелось так  воспеть труд горнорабочего, камнереза, литейщика, так глубоко раскрыть творческую сущность профессионального мастерства. Особенно подчеркивалась органичность сочетания самой причудливой фантазии и подлинной правды истории, правды характеров.

Читателей и критику покорил язык книги, сочетающий сокровища не только фольклорной, но и живой, разговорной речи уральских рабочих, смелого, самобытного словотворчества, обладающего огромной изобразительной силой. Однако вскоре обнаружилось, что характер этой книги многие читатели и критики понимают по-разному. В отечественном литературоведении выявились две тенденции в оценке «Малахитовой шкатулки» – одни считали ее чудесным документом фольклора, другие – великолепным литературным произведением.

Исследователь творчества П.П. Бажова Л. Скорино, М. Батин и др. убедительно доказали, что «Малахитовая шкатулка», написанная на основе уральского фольклора, является, тем не менее, самостоятельным литературным произведением. Это подтверждает также и архив писателя – рукописи, демонстрирующие профессиональную работу Бажова над композицией произведения, образом, словом и т.д.

Вместе с тем до настоящего времени отдельные аспекты  данной проблемы требуют, на наш взгляд, более глубокого рассмотрения. Так, недостаточно исследованной нам представляется степень влияния фольклорной поэтики на творческий метод П.П. Бажова, остается не до конца разгаданной тайна уникального поэтического обаяния его прозы, много спорного вызывает трактовка исследователями чудесных и фантастических образов прозы П.П. Бажова, а особенно Хозяйки Медной горы и Великого Полоза.

1. НАЧАЛО ПУТИ

15(27) января 1879 года в  семье Петра Васильевича и  Августы Стефановны Бажевых (так  писалась тогда эта фамилия)  родился сын Павел. Петр Бажев  был мастером пудлингово-сварочного  цеха Сысертского металлургического  завода на Урале.

Детство будущего писателя прошло в среде той Уральской "мастеровщины", которая дала немало славных борцов революции. В силу историко-экономических особенностей Урала быт заводских поселков был здесь весьма своеобразным. Да, здесь, как и всюду, рабочие едва сводили концы с концами, были бесправны. Но, в отличие от других промышленных районов страны, прежде всего от южного, жизнь которого столь выразительно представлена, например, А.С.Серафимовичем, Урал характеризовался значительно более низкими заработками мастеровых.

Здесь существовала дополнительная зависимость пролетария от предприятия, от заводовладельца. "Свое место" - так это именовалось в рабочей  среде - то есть домишко, покосная и  огородная земля, почти у каждого - корова, у иных - лошадь. И все  это "...как тяжелая гиря, тянуло в кабалу", - писал Бажов. Бесплатное пользование землей заводчики представляли компенсацией пониженной зарплаты.

"Свое место" порождало  у многих мастеровых Урала  иллюзию возможности освободиться  от заводской кабалы путем  простого "отхода" от заводовладельца. Переселиться на "вольные земли", заняться крестьянским делом - такая мечта была распространенной среди уральских пролетариев. В очерковой книге "Уральские были" Бажов отмечал противоречивость положения и настроений сысертских рабочих: пренебрежительное отношение к крестьянам и в то же время - зависть. Жизнь крестьянина со стороны казалась независимой: "Ему ловко работать из-за земли-то. Никому не кланяйся!" Отметим, что государственная администрация не видела или не хотела видеть пролетариев, мастеровых как особую социальную группу: официально они в поселенных списках и прочих документах именовались крестьянами.

Была бесправная, полная лишений жизнь, и был стихийный  протест против такой жизни, ненависть  к мучителям и мечта об освобождении от гнета, о свободном труде. Но не было ясного представления, какой именно должна быть жизнь, каковы пути к освобождению. Только еще созревало понимание того, кто именно враг рабочего человека.

В своей первой художественной книге-цикле очерков "Уральские были" (1924), посвященных изображению жизни, быта сысертских заводов в 80-90-е годы прошлого века, Бажов об этом и рассказал. Читая, мы убеждаемся, что рабочие весьма остро осознавали паразитизм "бар", уральских "промышленных феодалов". Вот, заметив "пышный турнюр барыни", выходящей из церкви, рабочие обмениваются репликами:

"Подушка ведь. Известно". - "В подушку-то эту и робим!" Порой мастеровые прибегали к  средству, обозначавшемуся в Сысерти  словом "учь": особо зарвавшихся  небольших заводских начальников-тех, кто издевался над рабочим, кто "окончательно стал собакой", - "учили", т. е. избивали, подкараулив где-нибудь в укромном переулке, били обычно в специально подстроенной пьяной драке. "Рабочий делал лишь первые шаги в борьбе с буржуазией, ближайшим представителем которой он считал заводских приказных", - писал Бажов.

Еще мальчиком Бажов  полностью усвоил отношение взрослых - родных и близких ему людей - к барам и барским холуям. Иначе  быть и не могло: ведь он слышал, как  по поводу подготовленной рабочими очередной "учи" отец сказал: "...давно пора. Этакую собаку жалеть не будем. Нашелся бы только добрый человек". Содержание слов "добрый человек" здесь воистину замечательно. Понятия добра и зла в сознании заводского мальчонки наполнялись четко выраженным классовым содержанием. В главе "Расчеты по мелочишкам" Бажов подчеркивал: "Озлобление чаще всего направлялось против мелкой заводской сошки, которая служила палкой-погонялкой в руках вышестоящих", а те, по-видимому, рассуждали так: "...если не давать выхода недовольству рабочих, так, пожалуй, себе опаснее".

Школа, где учился Бажов, была земская, мужская, трехлетняя. "Запомнился на всю жизнь" урок в первом классе, посвященный 50-й годовщине со дня  смерти А.С.Пушкина. Учитель говорил: "...дуэль подстроена была. Большому начальству неугоден был Пушкин, его и подвели под пистолет..." Оказалось, что в других сысертских школах "учительки из управительской родни" даже и не упоминали о годовщине смерти Пушкина.. Петр Васильевич разъяснил сыну: "Они, поди, пикнуть боятся про Пушкина, потому, ясное дело, убило его начальство. Я еще на военной службе был, слыхал об этом". Мальчик сделал вывод: "...Пушкин "вроде политики", то есть тех людей, которых особо не любит начальство и о которых говорить надо с оглядкой". Впоследствии Бажов вспоминал об этом в статье "Через всю жизнь", написанной к 150-летию со дня рождения А. С. Пушкина.

В 1944 году Бажов писал  о Смородинцеве: "Этому человеку, в сущности, обязан тем, что в условиях того времени смог получить образование. Это он, услышав как-то от своего школьного товарища хороший отзыв о моей учебе, "стал сбивать" моего отца "поучить маленько парнишку в городе". "Школьный товарищ" Смородинцева - это Александр Осипович Машуков, учитель Паши Бажова в Сысертской школе.

Но где учить? О гимназии, реальном или горном училищах нечего было и мечтать. Даже единственного ребенка рабочая семья там учить не могла. Остановились на Екатеринбургском духовном училище: в нем самая низкая плата за обучение, не надо покупать форму, да еще есть ученические квартиры, снимавшиеся училищем, - эти обстоятельства оказались решающими.

Прекрасно сдав вступительные  экзамены, Бажов, опять же при содействии Смородинцева, был зачислен в Екатеринбургское духовное училище. Отметим, кстати, - в  то самое училище, где ранее учились изобретатель радио А. С. Попов и выдающийся писатель Д. Н. Мамин-Сибиряк. Содействие Смородинцева понадобилось потому, что духовное училище все-таки было не только, так сказать, профессиональным, но и сословным: готовило главным образом служителей церкви, и учились в нем преимущественно дети духовенства. Родители не хотели церковной карьеры для сына. Важно мальчика выучить, а там дорогу сам найдет. Ведь и Николай Семенович и Александр Осипович "так же учились", но первый после духовного училища окончил ветеринарную академию, другой стал учителем.

Поступив в училище, Бажов поселился на первое время  у Смородинцева, в поселке Верх-Исетского  завода, а учиться ходил в город. Екатеринбург произвел огромное впечатление  на мальчика. "Город..." Сколько удивительного еще дома слышал о нем маленький Бажов! Отец, бывалый человек, отзывался о Екатеринбурге: "На другие города наш не походит. Он вроде самого главного завода. На железе родился, железом опоясался, железом кормится". Дед вторил:

"Другого такого по всей нашей земле не найдешь..." Правда, бабушка, тоже бывавшая в городе, осуждала решение Пашиных родителей отдать его учиться "в чужие люди" и называла город "страховитым местом".

В 8-м томе издания "Живописная Россия" о Екатеринбурге говорится, что этот "уездный город... как в отношении внешности, так и по развитию и характеру общественной жизни далеко оставляет за собою большинство наших губернских городов и поистине может называться столицею горнозаводского Урала".

Исключительное географическое положение в центре горного промышленного края определило и то, что Екатеринбург являлся резиденцией "главного начальника заводов хребта Уральского". Д. Мамин-Сибиряк писал о горнозаводском Урале: "Это было настоящее государство в государстве... тут были свои законы, свой суд, свое войско и совершеннейший произвол над сотнями тысяч горнозаводского населения".

"Наблюдения над  удивительной жизнью города" занимали  большое место в новом и  небывало огромном "рационе впечатлений"  Павла Бажова.

На одном из центральных проспектов "каменные дома с невиданными раньше колоннами, с тротуарами из широких плит привели в восторг", - вспоминал, в частности, Бажов в конце жизни ("Дальнее-близкое"). А убогий вид одной из окраинных улиц "с покосившимися домами" "на заболоченной низине" вызвал недоумение. Городская родственница матери жила в хибарке "хуже нашей бани".