Василий Кориотский и королевна Иракли

Буер  — небольшая парусная лодка.

Цесарский — австрийский.

Роспуски  — вид повозки  без кузова.

На  гребках — на веслах.

Крылос — клирос, место в церкви близ алтаря.

Драбанты  — стражники.

Дондеже — до тех пор, пока.

Кирка — кирха, лютеранская  церковь.

Точию — точно.

История о Петре и Магилене изображала торжество нежной любви добродетельных и благочестивых влюбленных. Многочисленные и разнообразные приключения, которые переживают невольно разлученные любовники, привлекали к роману внимание европейских читателей и создали ему ту популярность, которую подчеркнул Сервантес, сделав историю Петра и Магилены одной из любимых книг Дон-Кихота.

Все герои этой истории идеально прекрасны. Родители Петра — «князь именем Волгванг, муж благороден и многого разума», и Петронилла, «многою красотою и разумом сияющая», — имеют единственного сына Петра, «из младых лет» «к храброму делу воинскому тщание» проявившего, который «ни о чем ином помышляше, токмо о искусстве рыцарских дел», юношей победил своих сверстников и «сердечно» любим был всеми за свое мужество. Магилена, единственная дочь, «велми прекрасна, яко и на свете другия несть ей подобной», к тому же еще и примерно добродетельна и благочестива.

Рыцарские подвиги Петра Златые Ключи, которые  он совершает, уехав из родного дома, изображены в романе, как «наука», которою обязаны овладеть «королевские и княженецкие дети», если они хотят «без сромоты и укоризны» наследовать престол своих отцов.

Молодому  русскому поколению конца XVII в. должна была быть понятной та страстность, с какой Петр просил родителей отпустить его «в чужие страны» именно для «науки»: «есть обычай таков во всех государствах, что королевские и княженецкие дети подлежат быть в чужих странах и принять тамо науки и обыкновение чужестранных».

Петр  хочет «счастия своего спробовать и наук принять и славным рыцарем застать» «во иных государствах». Родители противятся этому желанию, только опасаясь разлуки с сыном.

И русский переводчик, которому страх  родителей был, видимо, вполне понятен, именно здесь расширил оригинал, вставив  стилистически отличное от остального текста причитание матери Петра, выражающее ее горе перед неизбежной разлукой: «О свете мои! к чему из воли померкаеши и меня, матерь свою, с свету сего гониши! О радость моя! к чему у меня, матери своей, отъемлеши радости, еже измлада радовахся! О веселие мое! чему из веселости скорбну твориши! О мои драги алмазе! почто немилосердно твориши над материю твоею» и т. д.

Отправившись  наконец в чужие страны, Петр скрывает свое имя, потому что «честному и  славному рыцарю о имени своем сказываться рыцарский устав запрещает». Тогда-то Петр и получает имя рыцаря «Златых Ключей» от двух золотых ключей, прикрепленных к его шлему.

Рыцарские турниры, на которых Петр заявляет себя как храбрый воин, твердо помнящий «уставы» рыцарства (например, он мстит  «дворянину», который нечестно ведет  себя на поединке), занимают сравнительно мало места в романе. Центр внимания автора — в изображении любовной истории Петра и Магилены, представленной в ореоле рыцарства.

Любовь  вспыхивает у героев быстро. Магилена, «видя молодечество и храбрость Петрову и красоту, любезно на него смотрела, и сердце ее любезно на него распалилось». Также и Петр на пиру стремится «прилежнее высмотреть красоту королевны Магилены и речи и ум ее слышать». Он «не мог есть — все просмотрел на красоту королевны Магилены и мыслил

379

сам себе: счаслив тот рыцарь, кому сия прекрасная королевна обрушница будет». Галантный разговор между героями после пира приводит к тому, что Петр «приклонился во всю любовь» «и пошел от нее ис полаты с великим веселием». Но королевна твердо помнит сословные требования и, не зная имени пленившего ее рыцаря, не зная, достоин ли он по своему происхождению быть ее мужем, скрывает свою любовь от него. Однако она прибегает к помощи мамки, чтобы узнать, откуда родом Петр, потому что необходимость скрывать свою любовь повергает ее в печаль: она даже «в лице стала пременна».

Узнав от мамки, что Петр «земли французской  шляхтич небогатой», Магилена от огорчения «как сидела, так и упала без памяти». Сжалившись, мамка открывает Магилене, что Петр княжеского рода, но упрекает свою воспитанницу, будто она хочет «велию срамоту и жалость» навести «своим родителям и всему королевскому роду», отдавшись неизвестному рыцарю. Ответ Магилены выражает отрицательное отношение к свободной любви, вне брака: «Я бо есмь помышляю не к зазору и не к срамоте отечеству своему и ни к какому злому намерению и не к утрате королевской чести, но к супружественному делу». Таковы же взгляды и Петра: «не для какого непристойного вымыслу... толко ради красоты ее» желает он «законного брака и жить с нею во всякой чести». И в путь Петр и Магилена отправляются вместе, дав клятву хранить чистоту до брака. «Уповаю, яко по чести своей ты мя не осудишь и до стыда мя не допустишь», — доверчиво говорит Магилена Петру, обещая уехать с ним на его родину, а Петр дарит ей материнские перстни «в знак истинныя непрерывныя любви» и клянется хранить ее девическую чистоту до брака.

Этой  клятве автор повести придает  такое значение, что все дальнейшие злоключения героев (Петр в пути, кинувшись за птицей, которая унесла мешочек с перстнями, заблудился, потерял Магилену, и оба переживают много печальных приключений, пока снова не соединяются) объясняет, как наказание Петру за то, что он нарушил свое обещание: во время сна Магилены, увидев ее наготу, Петр «разжеся мыслию и забыв свое обещание, данное к ней чрез бога, и свою клятву ни во что вменил и стал мыслить неподобное дело». Мораль в повести выдержана до конца: наказанный за нарушение клятвы, Петр не имеет больше покоя. Его не радуют почести, которыми он выделен при дворе турецкого султана; до новой встречи с Магиленой он «никогда весел не бывал». Верный своей любви, Петр «всегда молился богу со слезами, чтоб ее [Магилену] бог вынес здраву из непроходимой пустыни, как его от морской пучины бог избавил, и чтоб их господь бог сообщил вместе в добром здравии, и для того давал много милостыни убогим христианом».

Пример  верности в любви показывает и  Магилена. Гиперболически изобразив отчаяние королевны, которая, проснувшись, не нашла Петра («отшедши памяти, пала на землю и лежала мног час аки мертва», а потом стала кричать так, что «у нея голова заболела», и причитая просила у бога смерти, потому что «не мил» ей «живот» без возлюбленного Петра), автор в дальнейшем рисует Магилену «святой старицей», посвятившей свою жизнь уходу за больными и молитве. Продав все свои драгоценности, Магилена основала в городе, где жили родители Петра, больницу, трудилась там безвыходно, «тако жила честно, что всем во удивление», и молилась, «чтоб ее бог снес в добром здравии с рыцарем Златых Ключей».

380

Описывая  жизнь Магилены в разлуке с Петром, автор вставляет в повесть сказочный эпизод восточного происхождения: унесенные птицей перстни, в поисках которых Петр потерял свою невесту, находят в рыбе, пойманной в море, и тогда родители Петра и Магилена решают, что он утонул.

Рыцарские турниры и другие рыцарские обычаи в «Истории о храбром рыцаре Петре  Златых Ключей» показаны в связи  с понятиями, характеризующими рыцарскую  культуру. Описывая славные рыцарские  подвиги, автор напоминает читателю, что эти подвиги — достояние  истории: о них «людие не токмо воспоминают, но и по смерти того храброго рыцаря во историях написуют». Сцены турниров, переданные в русском тексте былинным стилем («тогда Петр сел на доброго своего коня и положил шелом на главу свою, а копие взял в руки и стал по месту тому разъезжать и копием своим метать...»), сменяются картинами пиров в честь участников боя, где их «всякими музыками» забавляют, где присутствуют дамы — королева и ее дочь Магилена, рыцари произносят «к поздравлению речи» и беседуют галантно с дамами.

Автор показывает в этих сценах, что от настоящего рыцаря требуется не только воинская доблесть, но и галантность  в обхождении, учтивость, разум и  «премудрые» речи. Для «высшего»  московского общества в конце XVII в. показ придворного западноевропейского быта имел значение примера для подражания. В «Истории» есть и красочные бытовые сценки, удачно переданные живым языком. Таковы, например, беседы Магилены с мамкой, встречи мамки с Петром, у которого она выведывает его имя, и т. д.

Русские читатели получили повесть о Петре  Златые Ключи без искажения основной идеи, за которую Ф. Энгельс отнес «Магелону» в число трех немецких народных книг, «прославляющих любовь».¹ Психологические переживания влюбленной пары стоят в центре внимания «Истории»; они подчеркиваются обилием трогательных положений, в которые ставятся действующие лица, и чувствительными диалогами и монологами героев. Поведение главных героев повести характеризуется сдержанностью, строгостью моральных устоев, особенно обращавшими на себя внимание русского читателя во время спешной, деловитой перестройки быта в конце XVII и начале XVIII в.

Неясно  происхождение особого варианта повести о Петре Златые Ключи, сохранившегося в единственном списке конца XVII или начала XVIII в. под заглавием «Повесть о королевиче Бруне». Романическая история о разлученных судьбой любовниках предлагается в этой версии в качестве назидательного чтения и стилизована под жития святых.

Королевич Брун — вымоленное у бога дитя благочестивых родителей, с детства удивляющее всех своей мудростью. Рыцарские его доблести в этом варианте затушеваны, картины турниров опущены. Брун отправляется путешествовать, чтобы обогатить своей мудростью иные страны, совершает подвиг смирения, служа венецианскому князю. Образ «Мелеонии» — «прекрасной Магилены» — приближается к типу мудрой девы, которая непрерывно молится и, уезжая с женихом на родину Бруна, против воли отца, вверяет свою судьбу богу. Брун и Мелеония дают обет соблюдать целомудрие до свадьбы. Приключения героев, в пути потерявших друг

381

друга, в общем совпадают с обычным рассказом повести о Петре и Магилене, но переданы более сжато, и описание их неоднократно прерывается рассуждениями на благочестивые темы.

Останавливает на себе внимание факт несомненного сходства отдельных эпизодов этой редакции повести  с житиями сборника «Анфологион», переведенного Арсением Греком и напечатанного в Москве в 1660 г. (стр. 415). Отсюда, из жития Алексея человека божия, перенесен плач жены Алексея, слегка переделанный в плач Мелеонии, потерявшей Бруна. Заимствование обнаруживается неудачной переделкой закономерного в житии эпитета покинутой жены Алексея — «живомужняя вдова» — в «живомужнюю жену» — Мелеонию. В повести наблюдается сходство и с житием Екатерины также в редакции «Анфологиона». В предисловии к повести есть загадочная ссылка на «жития благородных князей и благочестивых мужей и жен и чистых и доброродных отроковиц... еже... их списах в пользу многим».

Самые имена героев — Брун и Мелеония — не находят себе соответствия в сохранившихся западноевропейских и новогреческих версиях повести о Петре и Магилене. Лексика повести о Бруне и Мелеонии — пестрая, в ней обращают на себя внимание слова, характерные, между прочим, для переводов с новогреческого: подобочестный, благоиокусный, ратоводство, полкостройцы, златоодежные и т. п. Но есть и небольшое количество полонизмов и украинизмов, введенных в книжный язык переводчиками Посольского приказа: «заставих», «добродейство», «волит», «жаль приносиши» и т. п.

Эта «житийная» редакция повести успеха, видимо, не имела: нанизанным на фабулу морализирующим рассуждениям о христианских добродетелях был предпочтен занимательный  рассказ о рыцарских доблестях  Петра Златые Ключи и о его  верной любви к «прекрасной королевне  Магилене».

О том, как была принята повесть  о Петре Златые Ключи русскими читателями, говорит уже число  сохранившихся списков ее, близкое  к семидесяти. Кроме созвучия с  направлением русского культурного  перелома конца XVII в., свою роль сыграло, вероятно, в первой четверти XVIII в. совпадение девиза Петра («Златые Ключи») с символом, принятым в панегирической литературе этого времени для характеристики Петра Первого. Одно из ранних упоминаний повести о Петре Златые Ключи называет ее в 1693 г. в числе книг царевича Алексея. В первой четверти XVIII в., в той же придворной среде, на сцене театра царевны Натальи Алексеевны ставилась «Комедия о Петре и Магилене». Приблизительно в это же время повесть была переделана в школьную драму «Действие о князе Петре Златые Ключи и о прекрасной Магилене Неаполитанской». В середине XVIII в. популярность повести о Петре Златые Ключи приравнивается к успеху сказок о Бове королевиче, Еруслане Лазаревиче и других книг, распространявшихся в широких читательских кругах. В первой половине XVIII в. появилось первое лубочное издание повести — двухлистовая картинка с 8 изображениями и с сильно сокращенным текстом. Лубочные издания повторялись несколько раз в течение первой половины XIX в., а печатные издания полного текста повести идут, начиная с 1780 г., причем издавался не только старый перевод XVII в., но и два новых перевода, сделанные с французского оригинала в конце XVIII в.

Феофан Прокопович - один из ярких  представителей античной драматургии. Ф. Прокопович - писатель и просветитель конца XVII - начала XVIII столетия. Элеазар (в монахах Елисей, Феофан. Прокопович родился в 1681 году в Киеве в семье купца. Учился в Киевской и Римской иезуитских коллегиях. С 1704 года преподавал различные дисциплины в Киевской академии, с 1710 года был ее ректором. В 1716 году Прокоповича вызвали в Петербург, и он стал главным помощником Петра І, прежде всего в духовных делах. Умер 8 сентября 1736 года, Ф. Прокопович - один из представителей стиля барокко в литературе. Драма Ф. Прокоповича «Владимир» - первая историческая драма.  Драма написана в 1705 году и поставлена 3 июля того же года студентами на сцене Киевской академии. По жанру драма «Владимир» - траги - комедия. Главная тема - крещение князем Владимиром и борьба с невежеством, реакционным духовенством. Краткое сдержание драмы: посланный адом дух убитого Владимиром Ярополка предупреждает Жеривола, верховного языческого жреца, что Владимир хочет принять христианство. Жеривол обещает созвать все адские силы, чтобы не допустить этого. Тем временем Владимир совещается с сыновьями Борисом и Глебом о христианской вере. Приходит Жеривол, просит у князя жертвы идолам. Владимир предлагает жрецу поспорить с греческим философом о вере, и Жеривол обнаруживает здесь полное невежество. Владимир принимает христианство; военачальники Владимира прогоняют жрецов, уничтожают идолов. Заканчивается драма хором апостола Андрея с ангелами.