Вольнолюбивая лирика Пушкина (тема свободы)

Вольнолюбивая лирика Пушкина (тема свободы).

 

Ода «Вольность» (1817)

В этом стихотворении поэт заявляет о теме своего творчества:

«Хочу воспеть свободу миру,

На тронах поразить порок»

По мнению автора, гарантия свободы заключается в соблюдении законов и монархом и народом. Пушкин приводит пример нарушения закона народом (казнь Людовика 16 во время Великой французской революции). История наказала французский народ пришествием Наполеона. Пушкин приводит пример нарушения свободы царем (убийство Павла 1). В чем состоит урок царем в конце оды? Гарантия крепости власти – не наказания, не награды, не тюрьмы, не церкви, но соблюдения закона, которое обеспечивает свободу народа и покой монарху.  

«К Чаадаеву» (1818)

В стихотворении Пушкин предлагает порывы души посвятить отчизне, отказывается от личных идеалов:

«Пока свободою горим,

Пока сердца для чести живы,

Мой друг, отчизек посвятим

Души прекрасные порывы!» 
Лирический герой уверен в творчестве свободы: 
 «Товарищ, верь: взойдет она,

Звезда пленительного счастья,

Россия вспрянет ото сна,

И на обломках самовластья

Напишут наши имена!»

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Тема поэта и поэзия.

Тема творчества (о назначении поэта и поэзии) привлекало много поэтов. Она занимает значительное место и в лирике Пушкина. О высоком предназначении поэзии, о ее высокой роли говорит он ни в одном  стихотворении. Поэзия – трудное и ответственное дело, считает Пушкин. А поэт отличается от простых смертных тем, что ему дано слышать, видеть, понимать то, чего не видит, не слышит, не понимает обыкновенный человек. Своим даром поэт воздействует на него. Он способен «глаголом жечь сердца людей». Но талант поэта не только дар, но и тяжелая ноша, большая ответственность. Его влияние столь велико, что поэт сам должен быть примером гражданского поведения, проявляя стойкость, непримиримость к общественной несправедливости по отношению к себе. Истинная поэзия, по мнению Пушкина, должна быть человечной, жизнеутверждающей, пробуждать добрые, гуманные чувства.

 

Ода «Пророк» (1826)

В этом стихотворении Пушкин довольно дерзко проводит границу между поэтом и обычными людьми - между пророком, одаренным божьим даром и остальными. Жанр стихотворения "Пророк" - ода. Такой выбор жанра связан с важностью, торжественностью идеи о том, что поэт исполняет волю Бога. Стихотворение не разбито на строфы. Его сюжет развивается очень динамично, я, как я думаю, с этим и связано подобное построение. Для чего же используются в оде "Пророк" средства художественной выразительности? Например, в тексте много антитез. Противопоставления "горний ангелов полет", "гад морских подводный ход", "неба содроганье" вводятся в стихотворение для того, чтобы показать, что пророк видит и слышит все. А такая антитеза как "грешный мой язык, и празднословный, и лукавый" и "жало мудрыя змеи" подчеркивает отличие пророка от обычных людей.

 

«Я памятник себе воздвиг нерукотворный…» (1836)

Это стихотворение представляет своего рода поэтическое завещание Пушкина. В нем Пушкин говорит о себе не только как о национальном русском поэте, оставившем след в памяти народной (к его памятнику «не зарастет народная тропа»). Он как бы очерчивает географические границы своей славы, пророчески предсказывает, что его поэзия станет достоянием всех народов России:

«Слух обо мне пройдет по всей Руси великой,

И назовет меня всяк сущий в ней язык,

И гордый внук славян, и финн, и ныне дикий

Тунгус, и друг степей калмык».

Чувство личного достоинства, гордого самоутверждения и нашло свое великолепное и полное воплощение в торжественно-величавых заключительных строках:

«Веленью божию, о муза, будь послушна,

Обиды не страшась, не требуя венца,

Хвалу и клевету приемли равнодушно

И не оспаривай глупца».

 

 

 

 

 

 

 

«Пророк» Александр Пушкин

Духовной жаждою томим, 
В пустыне мрачной я влачился, 
И шестикрылый серафим 
На перепутье мне явился. 
Перстами легкими как сон 
Моих зениц коснулся он: 
Отверзлись вещие зеницы, 
Как у испуганной орлицы. 
Моих ушей коснулся он, 
И их наполнил шум и звон: 
И внял я неба содроганье, 
И горний ангелов полет, 
И гад морских подводный ход, 
И дольней лозы прозябанье. 
И он к устам моим приник, 
И вырвал грешный мой язык, 
И празднословный и лукавый, 
И жало мудрыя змеи 
В уста замершие мои 
Вложил десницею кровавой. 
И он мне грудь рассек мечом, 
И сердце трепетное вынул, 
И угль, пылающий огнем, 
Во грудь отверстую водвинул. 
Как труп в пустыне я лежал, 
И бога глас ко мне воззвал: 
«Востань, пророк, и виждь, и внемли, 
Исполнись волею моей 
И, обходя моря и земли, 
Глаголом жги сердца людей.»

Я памятник себе воздвиг нерукотворный, 
К нему не заростет народная тропа, 
Вознесся выше он главою непокорной 
        Александрийского столпа. 
Нет, весь я не умру — душа в заветной лире 
Мой прах переживет и тленья убежит — 
И славен буду я, доколь в подлунном мире 
        Жив будет хоть один пиит. 
Слух обо мне пройдет по всей Руси великой, 
10 И назовет меня всяк сущий в ней язык, 
И гордый внук славян, и финн, и ныне дикой 
        Тунгус, и друг степей калмык. 
И долго буду тем любезен я народу, 
Что чувства добрые я лирой пробуждал, 
Что в мой жестокой век восславил я Свободу 
        И милость к падшим призывал. 
Веленью божию, о муза, будь послушна, 
Обиды не страшась, не требуя венца, 
Хвалу и клевету приемли равнодушно, 
20        И не оспоривай глупца.