Иван Сергеевич Шмелев

    Февральская 1917 революция была встречена Шмелевым  с энтузиазмом, однако после  событий октября его отношение  к новой власти стало глубоко  критическим. Осенью 1918 он уехал  в Алушту, где у него было  небольшое имение. Там Шмелев  пережил все ужасы Гражданской  войны, закончившейся для него  арестом и расстрелом единственного  сына, белого офицера, ставшего  жертвой бессудных расправ над  побеженными после падения правительства Врангеля. События этого времени отразились в написанной на автобиографическом материале повести Солнце мертвых (1923).

    Представляя собой дневник повествователя, в который день за днем заносятся будничные эпизоды первой зимы после победы большевиков, принесшей массовые казни и голод, повесть, в которой широко применена поэтика монтажа, выразила, по мнению философа И.Ильина, начавшееся духовное перерождение: стремление страдающих и угнетенных «наполнить праведностью несовершенный способ бытия». Ильин писал о том, что скорбь Шмелева – «духовно зрячая скорбь», и доминантой его творчества назвал чувство любви к Богу.

    Свое положение  в литературе эмиграции и цель, которой подчиняется его работа, Шмелев определил в речи Душа  народа (1924), где сказано, что дело  писателя, которого вынудили покинуть  родину, – «оправдание России».  Эту задачу Шмелев пытался  решать в цикле произведений, жанр которых им самим определен  как «духовный роман». Была задумана  тетралогия, из которой Шмелев  успел завершить лишь первые  два тома романа Пути небесные (1937, 1948). Действие третьей части  романа должно было происходить в Оптиной пустыни, где после многих потрясений и невосполнимых потерь ее герой находит душевный мир и прозревает высший смысл бытия.

    Роман, как и  пользовавшаяся популярностью книга  Няня из Москвы (1936), в которой  Шмелев стремился воплотить дорогую  для него идею неистребимости  светлых и разумных начал, определяющих  самосознание русского простого  народа, вызвали многочисленные  нападки на автора, выслушавшего  обвинения в идеализации патриархальных  основ и попытках искусственно  возродить навеки исчезнувшие  жизненные устои. Особенно резкой  была реакция Г.Адамовича, увидевшего  в книгах Шмелева глубокую  провинциальность, которая превращается  в коренное свойство всей литературы  изгнания, и назвавшего его «литературным  рантье», живущим за счет русской  классики. Другие критики также  не раз отмечали, что воспетая  им правосланая Русь – иллюзия и мираж. Этому мнению противоречили восторженные оценки, которые проза Шмелева (повесть На пеньках, 1925, сборник рассказов Про одну старуху, 1927) находила у крупных западных писателей (например, у Т.Манна).

    Книга Щмелева Лето Господне вышла с подзаголовком Праздники. Радости. Скорби. Вспоминая свое детство, которое для него закончилось в семь лет трагической гибелью отца, Шмелев в соответствии с церковным календарем воссоздал неизменный круг бытия «святой Руси»: повседневную жизнь большого купеческого дома и работников, почитающих этот дом как свой собственный, религиозные и семейные праздники, крестные ходы, Масленицу и Великий пост, болезни и несчастья, паломничество к Святой Троице. Жажда праведности составляет, по Шмелеву, коренную черту всего русского обихода. В Богомолье главным событием, увиденным «сквозь искренность, чистоту и нежность младенчества», становится постижение глубоко укорененной русской религиозности. Совершая свой путь к мощам Сергия Радонежского в обществе плотника, который был для него наставником, приобщившим маленького героя к миру высших ценностей и смыслов, повествователь как бы сливается с сотнями других богомольцев, взыскующих духовной правды. Повесть становится поэмой о «духовно-религиозном солнце» (Ильин), которое никогда не перестанет сиять над Россией. После книги Лето Господне за Шмелевым установилась репутация писателя, наделенного, по выражению критика К.Мочульского, «памятью ясновидца», хотя в целом враждебное отношение к нему в эмигрантской среде не переменилось. Такому отношению отчасти способствовало двусмысленное поведение Шмелева в годы оккупации, когда он допустил использование своего имени и авторитета пронацистскими изданиями.

    Умер Шмелев  в Бюсси-ан-От под Парижем 24 июня 1950.