Куда скрылось живое, образное русское слово

Статья или книга может быть в научном отношении ничтожна, но, если общепринятые, простые слова  заменены в ней вот этакими  бюрократически закругленными формулами, ей охотно отдадут предпочтение перед  теми статьями и книгами, где снег называется снегом, дождь – дождем, а мокрая земля – мокрой землей.

Ростовский археолог, вместо того чтобы написать:

«В раскопанном мною кургане  лежал покойник головой к востоку», - в погоне за мнимой научностью изложил эту мысль так:

«Погребение принадлежало (?) субъекту (!), ориентированному (!) черепом на восток¹».

«Изобрети, к примеру, сегодня наши специалисты кирпич в том виде, в каком он известен сотни лет, они назвали бы его не кирпичом, а непременно чем-то вроде легкоплавкого, печаноглинистого обжигоблока или как-то в этом роде», - пишет в редакцию «Известий» читатель Вас. Малаков. <…>

И «научность», и «литературность» мерещится многим именно в таком  языке. Многие псевдоученые вменяют  себе даже в заслугу этот претенциозно-напыщенный слог.

Нужно ли говорить, что все такие  обороты порождены роковым заблуждением, основанным на уверенности невежд, будто научный язык есть непременно язык канцелярский.

Отсюда стремление слабейших представителей цеха ученых выражать свои убогие мысли  преднамеренно замутненным департаментским  слогом.

 

<…>

 

Канцелярский жаргон просочился даже в интимную речь. На таком жаргоне  – мы видели – пишутся даже любовные письма. И что печальнее в тысячу раз – он усиленно прививается  детям чуть не с младенческих лет.

В газете «Известия» приводилось письмо, которое одна восьмилетняя школьница написала родному отцу:

«Дорогой папа! Поздравляю тебя с  Днем рождения, желаю новых достижений в труде, успехов в работе и  личной жизни. Твоя дочь Оля».

Отец был огорчен и раздосадован:

- Как будто телеграмму из  месткома получил, честное слово!

Горе бедного отца мне понятно, я ему глубоко сочувствую, тем  более что и я получаю такие  же письма. Мне, как и всякому автору книг для детей, часто пишут школьники, главные образом, маленькие, первого  класса. Письма добросердечные, но, увы, разрывая конверты, я заранее могу предсказать, что почти в каждом письме непременно встретятся такие  недетские фразы:

«Желаем вам новых достижений в  труде», «желаем вам творческих удач и успехов…».

«Новые достижения», «творческие  успехи» - горько видеть эти стертые, трафаретные фразы, выведенные под  руководством учителей и учительниц трогательно неумелыми детскими пальцами. Горько сознавать, что в  наших школах, если не во всех, то во многих, педагоги уже с первого  класса начинают стремиться к тому, чтобы «канцеляризировать» речь детей.

В Саратове на улице Степана Разина есть школа № 1. В этой школе есть класс 2 «В». Ученики этого класса прислали мне приветливое письмо, в котором меня поразили такие невероятные строки:

«Особенно нам полюбились «Айболит», «Мойдодыр». Ваши книги помогают нам  вырасти честными и правдивыми детьми».

Несчастные дети, которых уже  с самого раннего возраста приучают к казенной брехне. Сказать, что «Мойдодыр», единственная тема которого – 

Надо, надо умываться

По утрам  и вечерам, -

сказать о нем, что он учит «правдивости и честности», значит бесчестно отклониться  от правды.

У «Айболита» тоже другая тематика, не имеющая ни малейшего отношения  к «правдивости».

Но дети, учащиеся 1-й Саратовской  школы, приучены к тому, чтобы к  каждой прочитанной книге даже не вникая в ее содержание, применять  один и тот же фальшивый шаблон.

В этом канцелярите их, конечно, невозможно винить. Но нет оправдания тем педагогам, которые приучают их к штампованной лжи.

 

***

Всякая штампованная речь многословна. Ведь тот, кто пользуется истертыми  штампами, говорит по инерции, спустя рукава, его внимание к каждому  слову ослаблено, поэтому он так  и сыплет словами паразитами, словами-пустышками, превращающими его речь в болтовню. Это очень наглядно показывает молодой  ученый В. Г. Костомаров.

Он подвергает анализу следующий  краткий отрывок из одной популярной брошюры:

«Правильная механизация нашего строительства  является мощным и действенным средством  и важнейшей основой резкого  повышения производительности труда».

Фраза как будто правильная, но, говорит Костомаров, «легко увидеть, то употребление многочисленных прилагательных в этой фразе диктовалось не содержанием мысли, а лишь желанием говорить «по-ученому». Автор не заметил при этом, что прилагательные в научном стиле выполняют важную роль, а в его речи они загромождают предложение пустыми словами и отвлекают внимание.

В самом деле, что дает сообщение правильная механизация? Ведь всем понятно, что неправильная механизация впрок не пойдет. Неточно утверждение нашего строительства, так как механизация повысит производительность труда не только в данном, не только в нашем строительстве, но и во всяком другом строительстве. Не следовало бы употреблять и два почти равнозначных определения: мощное средство всегда будет действенным. Мало проясняет мысль трафаретное резкое повышение, и, наконец просто неверно говорить о важнейшей основе, ибо нет основ важных и неважных: быть основой – значит быть главным, основным, важным.

У нас часто поздравляют с достигнутыми успехами, исправляют имеющиеся ошибки, рассматривают полученные предложения, овладевают настоящим мастерством, обсуждают результаты проведенных выборов, горячо аплодируют приглашенным гостям и т. д., хотя никому не пришло бы в голову поздравить с успехами, которых не достигли, исправлять ошибки, которых нет, рассматривать неполученные предложения, овладевать ненастоящим мастерством, обсуждать результаты несостоявшихся выборов или аплодировать гостям, которых забыли пригласить.

 

ІІІ

Конечно, невозможно считать шаблоны  человеческой речи всегда, во всех случаях  жизни свидетельством ее пустоты. Без  них не может обойтись, как мы знаем, даже наиболее сильный, наиболее творческий ум. Привычные комбинации примелькавшихся оборотов и слов, стертые от многолетнего вращения в мозгу, чрезвычайно нужны в бытовом обиходе для экономии наших умственных сил: не изобретать же каждую минуту новые небывалые формулы речевого общения с людьми!

Такие трафареты, как «здравствуйте», «прощайте», «добро пожаловать», «милости просим», «спит как убитый» и  проч., мы всегда говорим по инерции, не вдумываясь в их подлинный смысл², подобно тому как мы говорим «перочинный нож», невзирая на то, что уже более ста лет никто никаких перьев им не чинит.

Но есть такие житейские случаи, когда словесные трафареты немыслимы.

Хоронили одного старика, и меня поразило, что каждый из надгробных ораторов начинал свою унылую речь одной и той же заученной формулой:

- Смерть вырвала из наших  рядов…

И мне подумалось, что тот древний  оратор, который впервые произнес эту живописную фразу над каким-нибудь древним покойником, был, несомненно, человеком даровитый, наделенный воображением поэта. Он ясно представил себе хищницу  смерть, которая налетела на тесно  сплоченных людей и вырвала из их рядов свою добычу.

Но тот двадцатый и сотый  оратор, который произносит эту фразу  как привычный, ходячий шаблон, не вкладывает в нее ни малейшей эмоции, потому что живое чувство всегда выражается живыми словами, хлынувшими прямо из сердца, не попугайным повторением  заученных формул.

«Нет, - подумал я, - они не любили покойного и нисколько не жалеют, что он умер».

 

<…>

 

Шаблонами люди чаще всего говорят  по инерции, совершенно не переживая  тех чувств, о которых они говорят. Поэтому в старое время было так  много шаблонов именно в бюрократической  речи, созданной специально затем, чтобы  прикрывать наплевательское отношение  к судьбам людей и вещей.

Подлинная жизнь со всем ее красками, тревогами, запахами, бурлившая вдали  от канцелярий, в ней не отражалась никак. Уводя нашу мысль от реальностей жизни, затуманивая ее мутными фразами, этот жаргон был по самому своему существу аморален. Жульнический, бесчестный жаргон. Потому что вся его лексика, весь его синтаксический строй представляли собою, так сказать, дымовую завесу, отлично приспособленную для сокрытия истины.

 

<…>

 

«Речевые штампы, - говорит современный  ученый Д. Э. Розенталь, - выражаются, в частности, в том, что одни обиходные слова влекут за собой появление других, «парных» слов, «слов-спутников»: если «критика», то «резкая»; если «поддержка», то «горячая»; если «размах», то «широкий»; если «мероприятие», то «практические»; если «задачи», то «конкретные» и т. д. Писатель Г. Рыклин в фельетоне «совещание имен существительных» остроумно высмеял это тяготение к «словам-спутникам». Он привел такие примеры: впечатление непременно неизгладимое, пуля – меткая, борьба – упорная, волна – мощная, отрезок времени – сравнительно небольшой, речь – взволнованная, утро – прекрасное, факт – яркий, ряд – целый и т. д. В результате, как указывает автор, можно создать такой текст: «В одно прекрасное утро, на лужайке недалеко от окраины, которая за сравнительно небольшой отрезок времени до неузнаваемости преобразилась, широко развернулись прения и целый ряд ораторов выступил со взволнованными речами, где были приведены яркие факты упорной борьбы имен существительных против шаблона. Получилась любопытная картина, которая не могла не оставить неизгладимого впечатления. Будем надеяться, что эта мощная волна протеста против однообразия прилагательных дойдет до литераторов, и они твердой поступью пойдут по пути улучшения своего языка».

«Подобные выражения, - указывает Д. Э. Розенталь, - не вызывают в сознании нужных ассоциаций, теряют вкладываемый в них оценочный оттенок значения, превращаются в «стертые пятаки». Ученый приводит следующее глубоко верное замечание А. Н. Толстого: «Язык готовых выражений, штампов, каким пользуются нетворческие писатели, тем плох, что в нем утрачено ощущение движения, жеста образа. Фразы такого языка скользят по воображению, не затрагивая сложнейшей клавиатуры нашего мозга».

Действие этих шаблонов уже потому зловредно, что за ними нередко скрываются подспудные мысли и чувства, прямо противоположные тем, какие они демонстрируют.

 

 

ПЫТАННІ І ЗАДАННІ

Заданні па змесце:

Што абазначае выраз «гаварыць  па інерцыі»?

Пра якія віды штампаў вы даведаліся з тэксту? Паводле К. І. Чукоўскага, якім крытэрыям павінна адпавядаць моўная адзінка, каб пра яе можна гаварыць як аб штампе?

Чаму, на ваш погляд, некаторымі людзьмі  лічыцца правілам добрага тону часцей уводзіць у сваё маўленне канцылярызмы?

Кім быў па прафесіі “перакладчык”  рамантычных казак (прыклад з  Горкага)? Як гэта можна пракаментаваць?

Чым абумоўлена ўжыванне вялікай колькасці  канцылярскіх штампаў менавіта ў  афіцыйна-справавым стылі?

Ці адмаўляе К. І. Чукоўскі канцылярскаму штампу ў існаванні? Сваю думку пацвердзіце тэкстам.

Чаму для навуковага стылю канцылярызмы неўласцівыя? Чым гэта абумоўлена?

Ці актуальны даны тэкст на сучасным этапе функцыянавання беларускай мовы?

 

Заданні, якія патрабуюць абавязковае пісьмовае выкананне:

Вызначце і запішыце асаблівасці  канцылярскіх штампаў.

Запішыце па-беларуску 5 канцылярскіх штампаў.

Перакладзіце на беларускую мову афіцыйныя  дакументы, напісаныя з памылкамі. Ахарактарызаваўшы і патлумачыўшы памылкі, выправіце тэксты.

Якія камунікатыўныя якасці маўлення парушаны ў падкрэсленых прыкладах другога раздзела? Адрэдагуйце гэтыя прыклады.

* Прывядзіце ўласныя прыклады недарэчнага ўжывання канцылярскіх штампаў.

З урыўка фельетона Г. Рыкліна выпішыце клішыраваныя выразы. Што агульнага і адрознага ў выпісаных вамі выразах і канцылярызмах?

Дайце беларускія эквіваленты выразам  «здравствуйте», «прощайте», «добро пожаловать», «милости просим», «спит как убитый».

¹ Пример этот приводится в рукописи А. М. Ладыженского «Культура слова».

² Отсюда то «забвение этимологии слов», без которого, как указывает академик Л. А. Булаховский, жизнь языка невозможна (см. его книгу «Введение в языкознание». Ч. 2. М., 1954, с. 21 и след.).