Массовая литература

Роман "Generation ‘П’" несколько расходится с основными установками постмодернизма, предполагающими бесконечность и текучесть смыслов, установление однозначности всех явлений, приводящих персонажи к безысходности. Автор романа "Generation ‘П’" включает в эти художественные тексты только атрибуты постмодернистской философии в неизменном виде. Рассматривая "Generation ‘П’", можно обнаружить особую систему персонажей, в которой выделяются группы "преданных рабов революции", "слуг информации" и "хозяев жизни". В романе "Generation ‘П’" в образах "слуг информации" типизируются пороки современного общества, в котором девальвированы культура, мораль, наука, милосердие, зато процветают и приветствуются "скверноприбытничество", жестокость, насилие и эгоизм, распространено взяточничество, но нет места чувству патриотизма и любви к Родине.

Герои романа "Generation ‘П’", живущие в освобожденном от тоталитаризма, якобы "открытом" обществе, оказываются не свободны, так как вынуждены подчиняться диктату волчьих денежных "бизнес"-законов.

"Свобода слова", "свобода печати", "свобода совести", "свобода рынка", "свобода любви", "свобода самовыражения" – эти концепты приобретают, по мнению Виктора Пелевина, качество относительности, становятся симулякрами, фантомами современного общества, которое представляет собой царство тотальной человеческой низости.

Виктор Пелевин показывает те чудовищные формы, которые обрела "симулякровая" свобода, обернувшаяся еще большим рабством и распадом духовности. Вместо единой абсолютной Истины люди обрели множественность относительных, частных "истин". Нормой стала внедренная в сознание идея о правах человека, понимаемая как возможность жить без "репрессирующей" нормы, то есть по законам дикой природы, подчиняясь воле инстинктов. А следование инстинктам, как известно, превращает людей в животных. В романе "Generation ‘П’" ключевым персонажем, демонстрирующим этот процесс "биологизации человека" является Вавилен Татарский.

Анализируя взаимоотношения личности и общества в различные эпохи существования, Виктор Пелевин ярко демонстрирует смену жизненных целей, резкое изменение аксиологических концептов (от жертвенного подчинения идеологическим установкам страны "победившего социализма" до тотальной вседозволенности и поклонения культу "западно-демократического" идеала, воплощенному в преуспевающем бизнесмене).

Показывая распад и гибель духовного в человеке, автор "Generation ‘П’" вскрывает и резко обнажает иллюзию стабильности и процветания человека в мире рекламных симулякров, показывает страшную человеческую растерянность, одиночество, опустошенность и бессмысленность существования.

Сюжет любого произведения Пелевина всегда обильно сдобрен разнообразнейшими гротескными оборотами, усыпан замысловатыми придумками, экзотическими сценками. Здесь их также хватает, а некоторые из них даже можно принять за основное содержание фабулы. Кажется, вот он, ключ всей композиции. Но нет, не то! Взять хотя бы "испанскую коллекцию живописи". Помещенная почти в самый конец, эта сцена наталкивает на мысль, что Пелевин посвятил всю книгу одной задаче,— нарисовать современный портрет общества потребления. Тут же сама собой всплывает параллель с "Одномерным человеком" Герберта Маркузе. Бумажки с печатями— вместо картин и скульптур. Читателю остается только согласиться с персонажем Пелевина Азадовским: и правда, зачем вывешивать подлинные полотна, ведь нынешних участников светских околокультурных тусовок, все равно, интересует лишь цена шедевра в миллионах долларов да имя нынешнего его владельца.

Пожалуй, "Generation П" можно было бы принять за отечественный вариант "Одномерного человека", а Пелевина— за сегодняшнего российского Герберта Маркузе. И реакции вроде как, подтверждают догадку. Читающая публика узнала себя. Оттого одни этим романом восторгаются,— узнали. Оттого же другие выражают резкое неприятие,— тоже узнали.

Заключение

Пелевин обладает одним несомненным даром, он умеет быть современным. Это, кстати, редкий талант в литературной среде, которая помешана на старомодности и чеховском пенсне со шнурочком. Притом Пелевин современен не искуственно. Он не изображает болезни общества, а сам болеет ими. Он не стремится вдогонку за потоком, а расправляет в нем крылья. Просто иначе Пелевин писать не может. Возможно, хотел бы, но не может. Именно поэтому он и достоверен. Лет через сто ни один человек по прозе Дмитриева не сможет понять, как жили люди в 90-е годы нашего века. Чем дышали, что слышали, какие образы постоянно мелькали перед их глазами. А по "Generation П" - сможет. Это тоже, согласитесь, немало.

Виктор Олегович Пелевин – современный российский прозаик, автор двух полноценных романов, четырех повестей и нескольких десятков рассказов. Обладатель Малой Букеровской премии. Произведения Пелевина издаются не только в нашей стране, но и за границей.

Отечественная критика имеет относительно произведений Пелевина неоднозначное мнение. В рецензиях больше вопросов, чем ответов на них. Молодой автор интересен критикам – это подтверждают бурные дискуссии, не стихающие до сих пор, несмотря на то, что с момента выходы в свет последней книги В. Пелевина прошло более двух лет. Основная причина прений – к какой литературе отнести Пелевина – "высокой" или "низкой"? Круг поднимаемых им тем и привлекаемых источников, а также идейные предшественники, указывают на своеобразную элитарность произведений Пелевина. Однако массовость и "лакейский" (по выражению Басинского) стиль и язык заставляют рецензентов ставить его книги в один ряд с обычной "лоточной" литературой. Критик Владимир Курицын замечает в этой связи, что Пелевин смог вернуть литературе главное ее достоинство – читателя. И, видимо, уже личность читателя и будет основным аргументом в пользу той или иной точки зрения.

И, так как практически все критики и исследователи "пелевинского вопроса" единодушно отмечают, что аудитория Пелевина – и школьники, и ветераны, и дворники, и научные сотрудники, можно сделать вывод – проза Виктора Пелевина и есть та самая попытка заполнить "лакуну" между "массовой" и "серьезной" литературой. Поскольку писатель может сказать о сложном просто, а в простом увидеть многоуровневый смысл, в его произведениях каждый находит то, что ему необходимо.

Важная особенность пелевинской прозы – в повествование он охотно вводит реальные исторические персонажи и реалии современной ему и нам жизни. Еще и в этом причина его популярности – читатели живут в одном измерении с писателем, говоря словами того же Басинского, болеют одними с ним болезнями. Именно поэтому появление Пелевина было попросту необходимым – в эпоху кризиса духовности и экономики он говорит о злободневном не с экрана телевизора или газетной полосы, а с книжной страницы.

Помимо концепций постмодернизма, тексты рассматриваемого автора обнаруживают в себе черты сходства с произведениями массовой культуры. Важнейшей принципиальной особенностью паралитературы, проявившейся в тетралогии Пелевина и отчасти затронувшей и её метатекстуальный уровень (название первого романа тетралогии, обилие рекламных роликов во втором), является установка на популярность произведения, повышающую читательский спрос на него. Средствами её осуществления оказываются у Пелевина такие характерные черты, как известный схематизм образов, использование популярных персонажей массовой культуры (на страницах романов иногда появляются герои мексиканских сериалов и голливудских боевиков, "действующие лица" сравниваются с детскими игрушками "покемонами"), авантюрный сюжет, счастливый (иногда хотя бы на первый взгляд) конец, реализующая те же коммерческие цели установка на эпатаж.

Вместе с тем, в творчестве писателя есть ряд особенностей, выводящих его произведения за рамки паралитературы. Так, в его произведениях отсутствует чёткая жанровая определённость, характерная для продуктов масскульта, писатель часто ставит в своих текстах "вечные вопросы", более характерные для русской классики, и пытается найти ответ на них, разрабатывает идеалистические философские концепции.

Однако, пожалуй, наиболее примечательной и парадоксальной чертой, проявившейся в романах Пелевина, отличающей его как от популярной, так и от классической литературы, является его критика современной коммерциализованной массовой культуры с одной стороны и бесполезной и сложной литературной классики - с другой. Эта уникальность позиции рассматриваемого автора объясняется, на наш взгляд, ощутимым противоречием между утилитарно-бытовым восприятием литературы как способа обеспечить себе безбедное существование, стремлением выразить при этом в создаваемых книгах свои любимые идеи и одновременно глубоким (буддийско-даосским по происхождению) недоверием к слову как таковому.