"Мысль семейная" в романе Л.Н.Толстого "Анна Каренина"

Брак Анны и Каренина - это совершенно очевидно - был чуть ли не случайным для нее и невольным для ее мужа, да и для них обоих, один из тех браков, которые редко бывают прочными и не дают людям счастья, потому что совершаются без живого участия сердца, без взаимной любви. О таких браках сама Анна позднее услышит частые разговоры в салоне Бетси Тверской. Жена посланника высказала распространенный в светском обществе взгляд: для счастливого брака не нужны чувства, страсти, не нужна любовь. "Я знаю счастливые браки только по рассудку",- сказала жена посланника [18,99]. Вронский, участвовавший в споре, возразил на это: "Да, но зато, как часто счастье браков по рассудку разлетается как пыль именно оттого, что появляется та самая страсть, которую не признавали..." [2,142]. Именно это и произошло в семье Карениных.

Анна и Алексей Каренины прожили вместе восемь лет, но об их брачной жизни в романе сказано совсем мало, а первые годы их супружества и вовсе не упомянуты. Неизвестно, например, как долго Анна была "губернаторшей" в провинции и когда она с мужем переехала в Петербург. Поселившись в столице, Анна свободно и легко вошла в высшее аристократическое общество. Ей был открыт доступ в три различных кружка избранных лиц петербургского света, где, по словам автора, она "имела друзей и тесные связи" [16,96]. Один состоял из высокопоставленных правительственных чиновников, тесно связанных по службе с Карениным и потому часто бывавших в его доме, но этот "служебный, официальный круг ее мужа" был довольно скучен, и Анна по возможности избегала его. С гораздо большей охотой Анна появлялась в том кружке, центром которого была графиня Лидия Ивановна; туда Анна обычно приезжала в сопровождении своего мужа, высоко ценившего графиню. Особенно же тесно Анна была связана с людьми "партии крокета" - с кружком княгини Бетси Тверской. В этот салон, объединявший сливки петербургского света, Анну ввела его хозяйка княгиня Бетси, которая была дальней родственницей Анны - женою ее двоюродного брата - и являлась двоюродной сестрой Вронского. Анна охотно и часто посещала этот салон, который впоследствии был местом ее встреч с Вронским.

Очевидно, что Анна в замужестве предавалась обычным светским развлечениям и удовольствиям, для которых у нее было много свободного времени. Но она но походила на барышень и дам петербургского света тем, что отличалась скромностью своего поведения и безусловной супружеской верностью. Хотя и было заметно что-то "фальшивое во всем складе их семейного быта" [10,308], однако внешне жизнь Анны с Карениным выглядела вполне благополучной, однообразно-спокойной, что называется, без бурь и потрясений. У Анны появился ребенок, и она искренне занялась воспитанием своего Сережи, которого очень любила. К обязанностям и долгу жены она относилась строго, и у Каренина не было ни повода, ни причин для недоверия к ней, для ревности и семейных сцен. В той части романа, где речь идет об Анне до ее измены мужу, нет даже упоминания о столкновениях между ними, о ссорах, взаимных упреках и оскорблениях, а тем более - о ненависти друг к другу. Не видно, чтобы и Каренин но был ей верен в годы их супружества. Одним словом, до поры до времени Анна решительно ничем и никак не выражала неудовлетворенности своей семейной жизнью с Карениным, своей судьбой и своим положением в светском обществе.

Каренин далеко не идеальный муж, и он был ей не пара. Но все-таки не следует забывать, что жесткие, уничижительные и уничтожающие суждения пришли Анне на ум уже после ее измены Каренину и что ее слова продиктованы ненавистью к нему, которая рождена вспыхнувшей страстью к Вронскому. Обвиняя мужа в том, что он не знает, что такое любовь, вообще не знает, бывает ли она на свете, Анна умалчивает о том, что и она сама, честно и добросовестно исполняя супружеские обязанности, тоже долго не имела никакого понятия о любви, пока это чувство не пробудил в ней Вронский.

И как раз в это время - в момент резких потрясений ее души и последовавшего затем крутого перелома в ее поведении, взглядах и образе жизни - Анна предстает перед читателем во всей ее гордой красоте и женской пленительности.

Нередко в критической литературе можно встретить мнение о Вронском как о человеке, недостойном высокой любви Анны, в чем и видят главную причину гибели героини. Но Толстой, нисколько не идеализируя Вронского, все-таки пишет, что он был человеком "с очень добрым сердцем" []. Обаяние, красота, справедливость, духовная и интеллектуальная незаурядность Анны вне всякого сомнения. Отсюда мысль чаще всего идет по устойчивой колее: все лучшее гибнет и должно гибнуть в этом проклятом мире буржуазного лицемерия и лжи. Действительно, сколько мы знаем романов, повествующих о преградах на пути влюбленных, страдающих из-за разбитых надежд. В "Анне Карениной" трагическая ситуация складывается после и в результате осуществления желаний героев. Центр тяжести перенесен с ухаживания, соперничества, ожидания любви на изображение жизни любовников.

Если, к примеру, в тургеневских романах герой испытывается любовью, способностью сделать один решительный шаг к объяснению с любимой, то у Толстого суть героя раскрывается в семейной жизни, в процессе, а не в моменте. В произведениях, рассказывающих о стремлении героя к любви, счастье представляется осуществлением желания, а вся остальная жизнь как бы лишается ценности и значения. Толстой полемически отвергал такой взгляд как извращающий суть жизненного пути человека. По убеждению автора "Анны Карениной", жизненная пора человека, столь излюбленная романистами, есть еще не жизнь, а только преддверие ее. Для писателя наиболее ответственный и серьезный период начинается тогда, когда влюбленные, соединившись, ведут совместную жизнь, именно тогда и раскрывается человек и выясняется истинная цена его идеалов и убеждений.

Несомненно, общество виновно в трагедии героини, но не в лицемерном осуждении связи Анны с Вронским, а в фактическом поощрении ее. Как и в романах русских писателей, в "Анне Карениной" дается анализ воздействия общественных идеалов на человека и его судьбу. Личность у Толстого имеет несколько уровней, и подлинная суть, ее ядро, определяющие действия и поступки, не осознается героем в полной мере. Идеалы героев не становятся предметом рефлексии, обсуждения, споров. Они носят не теоретический, а органический характер и воспринимаются героями как нечто бесспорное, истинное и поэтичное, что признается всеми передовыми, настоящими людьми.

"Вронский никогда не знал  семейной жизни" [12,456] - так начинается глава, рассказывающая о его отношении к Кити. Фраза ключевая к образу героя, определяющая и объясняющая историю любви Вронского и Анны. Именно здесь надо искать истоки трагедии этих героев.

Вронский не получил истинного и хотя элементарного, но самого необходимого, согласно Толстому, образования в семье. Того образования, которое приобщает человека к духовным основам жизни, не с помощью книг, учебных заведений, а через непосредственное общение с матерью, отцом, братьями. Он не прошел начальную школу воспитания человечества, где закладывается фундамент личности. "Женитьба для него никогда не представлялась возможностью. Он не только не любил семейной жизни, но в семье, и в особенности в муже, по тому общему взгляду холостого мира, в котором он жил, он представлял себе нечто чуждое, враждебное, а всего более - смешное" [11,197].

Толстой, следуя заветам русского реалистического романа, рассказал о воспитании героя, сформировавшем ядро его личности, которое составляют симпатии, антипатии и главное - то, что он любит. Только о воспитании двух героев - Левина и Вронского - сообщается в романе, что говорит об особом значении их для раскрытия и понимания трагедии главной героини. Контрастность начал, в которых воспитывались Левин и Вронский, определяет и разнонаправленность их жизненных путей.

Толстой не рассказывает подробно, как они воспитывались, какие читали книги, кто были их учителя и гувернеры. Он сообщает только об одном, самом важном и существенном - о семейной атмосфере и об отношении Левина и Вронского к родителям, и прежде всего к матерям. Вронский "в душе своей не уважал матери и, не давая себе в том отчета, не любил ее..." [12,345]. Для Левина понятие о матери было "священным воспоминанием, и будущая жена его должна была быть в его воображении повторением того прелестного, святого идеала женщины, каким была для него мать" [12,198]. Линия, связывающая образ матери с женой, проведена Толстым четко и определенно. Материнская любовь, выпавшая на долю ребенка, формирует истинное, глубокое и серьезное отношение к женщине. "Любовь к женщине он (Левин) не только не мог себе представить без брака, но он прежде представлял себе семью, а потом уже ту женщину, которая даст ему семью" [1,142]. А если общие, теоретические взгляды героев романа меняются легко и порой даже незаметно для них самих, то чувства, вынесенные из детства, составляют прочную основу личности. По своей природе теоретические воззрения и должны меняться, развиваться, и Толстой жил как раз в эпоху, когда возникновение и развитие идей в России сделало качественный скачок, когда обилие, противоречивость и быстрая их смена стали новым явлением в русской общественной жизни. А в понимании семьи как неизменно необходимого для человечества института человек должен был руководствоваться надежным, в глазах писателя, средством - чувством, приобретенным в жизненном опыте. Ведь Толстой был убежден: "Человек познает что-либо вполне только своей жизнью... Это высшее или, скорее, глубочайшее знание" [9,172].

Вронский был лишен того положительного опыта счастливой: жизни в семье, которым обладал Левин. Мать Вронского обвиняла в несчастьях сына Каренину, но в действительности вина в большей степени лежала на ней самой. "Мать его (Вронского) была в молодости блестящая светская женщина, имевшая во время замужества, и в особенности после, много романов, известных всему свету" [17,44]. Образ матери, чувство семьи, полученное Левиным в детстве, направляло его в жизни. Почему он был так уверен, что счастье достижимо? Потому что оно уже было у него. Какой должна быть семья, как строить отношения между мужем, женой, детьми? Левин знал исчерпывающие ответы на эти вопросы - так, как строили их его мать и отец. Тяжело больной, бездомный, скитающийся по гостиницам Николай заклинает брата: "Да смотри же, ничего не переменяй в доме, но скорее женись и опять заведи то же, что было" [12,99].

"Глубочайшее знание" [9,172], обретенное героями в детстве, во многом предопределило их судьбы, породило у каждого особый строй чувств. Толстой показывает, как-то, что было заложено в чувствах героев, развертывается в судьбу.

Левин и Вронский - каждый по-своему переживает, ощущает свою любовь. Это как бы два разных, взаимоисключающих рода любви, не понимающих и совершенно закрытых друг для друга.

Любовь Вронского замыкает его на самом себе, отъединяя от людей и внешнего мира, и, по сути, обедняет его. Если и прежде он "поражал и волновал незнакомых ему людей своим видом непоколебимого спокойствия, то теперь... еще более казался горд и самодовлеющ. Он смотрел на людей, как на вещи. <...> Вронский ничего и никого не видел. Он чувствовал себя царем, не потому, чтоб верил, что произвел впечатление на Анну, - он еще не верил этому, - но потому, что впечатление, которое произвела она на него, давало ему счастье и гордость" [14, 573].

Толстой, даже говоря о чувствах героя, не просто передает их, но тщательно анализирует. Он показывает силу, привлекательность чувств Вронского и в то же время обнажает их эгоистическую суть, хотя и не имеющую в себе в настоящей форме ничего ни отталкивающего, ни зловещего. Главный предмет изображения и исследования у Толстого - человеческие взаимоотношения, что выдвигает в центр его художественного мира этическую оценку. И она присутствует даже в описании любовных чувств героев, в неявном, потаенном виде. Отметим ударные, несущие в себе этический смысл слова из приведенного отрывка: "горд, самодовлеющ", "смотрел на людей, как на вещи", "ничего и никого не видел", "чувствовал себя царем" [19,345]. В мире Толстого человек, оставаясь наедине с собой, переживая самое личное, глубоко интимное чувство, раскрывается в отношении ко всем людям.

Этическая установка автора "Анны Карениной" в анализе любовных переживаний Вронского проясняется в полной мере при сравнении их с чувствами Левина, находившегося в особом состоянии духа после объяснения в любви Кити. "Замечательно было для Левина то, что они (окружающие его люди) все для него нынче были видны насквозь, и по маленьким, прежде незаметным признакам он узнавал душу каждого, и ясно видел, что они все были добрые" [16,96]. Истинная любовь делает человека мудрее. Левин пребывает не в состоянии восторженности, опьянения, когда возникает иллюзия прекрасного мира, а в состоянии прозрения, открывая то, что было скрыто от него раньше. У Вронского, полюбившего Анну, интерес к людям и окружающему миру уменьшается, мир как бы исчезает для него, и он целиком поглощается чувством довольства и гордости собой.

В параллель к трагической судьбе Анны с ее несчастной семейной жизнью Толстой рисует счастливую семейную жизнь Левина и Кити. Здесь и сведены воедино различные сюжетные линии романа.

Образ Кити принадлежит к лучшим женским образам русской литературы. Кроткие правдивые глаза, в которых выражались детская ясность и доброта ее души, придавали ей особенную обаятельность. Кити жаждала любви как награды за свою красоту и привлекательность, она вся охвачена юными девическими мечтаниями, надеждой на счастье. Но измена Вронского подорвала ее веру в людей, она теперь склонна была видеть во всех их поступках только одно дурное.

На водах Кити встречается с Варенькой и воспринимает ее вначале как воплощение нравственного совершенства, как идеал девушки, живущей какой-то иной, незнакомой ей доселе жизнью. От Вареньки она узнает, что, помимо "жизни инстинктивной", существует "жизнь духовная", основанная на религии, но религии не официальной, связанной с обрядами, а религии возвышенных чувств, религии жертвования собой во имя любви к другим; и Кити всей душой привязалась к своей новой подруге, она, так же как и Варенька, помогала несчастным, ухаживала за больными, читала им евангелие [6,136].

Здесь Толстой стремился поэтизировать религию "всеобщей" любви и нравственного самоусовершенствования. Он пытается показать, что только на пути обращения к евангелию можно спасти себя, избавиться от власти "инстинктов" тела и перейти к высшей жизни, "духовной". Такой жизнью живет Варенька. Но это "существо без молодости", лишенное "сдержанного огня жизни", было похоже "на прекрасный... но уже отцветший, без запаха цветок" [17,89]. И ровное отношение к людям, и внешнее спокойствие, и ее "усталая улыбка" свидетельствовали о том, что Варенька была лишена сильных жизненных страстей: она даже смеяться не умела, а только "раскисала" от смеха. "Она вся духовная", - говорит Кити о Вареньке [5,632]. Рассудочность подавила в ней все нормальные человеческие чувства. Левин презрительно называет Вареньку "святошей". И действительно, вся ее "любовь" к ближним была искусственной и скрывала отсутствие в ней призвания к настоящей, земной человеческой любви [20].