Новаторство драматургии Чехова

Но зачем же потребовались  «новые формы»? Прежде всего, потому, что  жизнь, изображаемая художником, не укладывалась в традиционные правила построения драматических произведений. Например, тот же Иванов занимает в пьесе место исключительное, центральное, совершенно не соответствующее его роли в реальной действительности.

Та часть интеллигенции, которую знал и изображал Чехов, разочаровалась в прежних идеалах, потеряла истинные цели жизни, а, освободившись от недавно разбитых оков религиозно-семейных традиций, за которые ратовали многие персонажи Островского, обрела лишь свободу распада и гибельного одиночества.

Поэтому в последующих чеховских пьесах исчезает центральный герой, объединяющий действие в вступающий, в соответствии с правилами старой драматургии, в драматический конфликт с другими героями, со средой, с эпохой. На страницы пьес, а затем и на сцены театров, вышли лица, равные друг другу но значению, а вернее, по незначительности, не только не связанные какими-либо семейными или общественными узами, но часто и не верящие в возможность и необходимость каких-то человеческих связей. Посмотрим на персонажей «Чайки», – кто они? Что связывает их друг с другом? Один из главных героев, Треплев, иронично говорит о себе: «…по паспорту я киевский мещанин», и это еще более подчеркивает его полное одиночество рядом с эгоистичной и недалекой матерью, рядом с девушкой, предающей его любовь, среди не понимающих его людей; нет семьи, нет живых человеческих привязанностей ни у Аркадиной, ни у Тригорина, ни у Заречной. Есть, правда, среди персонажей «Чайки» две семейные пары, но обе они внутренне давно распались: и Шамраева, и ее дочь готовы в любую минуту бросить семьи и уйти к тем, кого любят. То же и в других пьесах: нельзя же всерьез говорить о семейных привязанностях Елены Андреевны в «Дяде Ване», Вершинина, Андрея и Маши в «Трех сестрах». Равно одинокие, равно страдающие от одиночества и не умеющие, а то и не желающие избавиться от него предстают перед читателем персонажи чеховских пьес. И это делает каждого из них своеобразным «героем» пьесы, равноценно звучат слова каждого из них, одинаково важным становится каждый эпизод.

Только гениальный драматург  вместо веками казавшихся естественными  и обязательными для театра служебно-проходных  бесед лакеев или оруженосцев, вводивших  зрителей в сценическую ситуацию, мог наделить каждого персонажа  своим точным, словом, создающим  определенный образ, необходимый в пьесе, как необходим в оркестре каждый инструмент. Лакей Фирс в «Вишневом саде», тот самый лакей, который в прежнем театре употреблялся на выходах с репликой «кушать подано.», для которого ж у Чехова-то роль на страничку, по своему значению в пьесе нисколько не уступает центральным персонажам, что особенно подчеркивается финалом, а его высказывания, кажущиеся на первый взгляд полубредом, едва ли не глубже и интереснее разглагольствований Гаева.

В «Трех сестрах» уже  само название декларирует равнозначность трех центральных героинь пьесы. И в самом деле: и печальная судьба одинокой Ольги, вынужденной уйти из родного дома, и драматический роман замужней Маши, и несчастная попытка устроить свою жизнь младшей Ирины с одинаковой убедительностью воплощают мучительную бесперспективность и бессмысленность существования в российском захолустье конца века.

Отсюда и отсутствие в последних пьесах Чехова искусственно построенного сюжета, основанного на едином центральном действии, связывающем  всех персонажей и разрешаемом острыми конфликтами и эффектными сценами. Это не значит, что чеховские пьесы бессюжетны и лишены драматических эпизодов. Есть здесь и самоубийство в финале («Чайка»), и разорение родного гнезда («Вишневый сад»), и дуэль со смертельным исходом («Три сестры»), и попытка убийства («Дядя Ваня»), но события эти – чисто внешние. Чехов стремился уйти от театральности, и руководило им не желание написать «хорошую», то есть соответствующую определенным правилам пьесу, а представить в форме пьесы жизнь, где, как говорил он сам, «люди обедают, только обедают, а в это время слагается их счастье и разбиваются их жизни…» Как и в «Чайке», например, жизнь Треплева разбивается значительно раньше, чем звучит финальный выстрел: сцена провала его пьесы и сцена с Ниной и убитой чайкой во втором действии – вот где происходит драма, драма человеческой души.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

3. Пьеса  А. П. Чехова « Дядя Ваня».

Важное место в творчестве А П Чехова занимает его пьеса " Дядя Ваня" .В основу "Дяди Вани" положена пьеса 1889 г. " Леший ", от которой остались "основния линия и несколько сцен" , в целом же "Дядя Ваня " - пьеса совершенно самостоятельная ". В октябре 1896 г. Чехов передал "Дядю Ваню" издательству А В Суворина для сборника " Пьесы", причем в письме к Суворину ( 2 декабря ) назвал ее " не известный никому в мире " Дядя Ваня" .

После появления сборника чеховских пьес "Дядю Ваню" успешно  поставили сразу несколько провинциальных театров. " Мой " Дядя Ваня " ходит  по всей провинции, и всюду успех. Вот не знаешь , где найдешь , где потеряешь. Совсем я не рассчитывал на сию пьесу " , - писал Чехов 26 октября 1898 г. М.П. Чехову. Посмотрев спектакль в Нижегородском театре, М Горький прислал Чехову восхищенное письмо : " На днях смотрел " Дядю Ваню", смотрел и - плакал, как баба, хотя я человек далеко не нервный.... я чувствовал, глядя на ее героев: как будто меня перепиливают тупой пилой. Ходят зубцы ее прямо по сердцу, и сердце сжимается под ними , стонет, рвется... В последнем акте " Вани" , когда доктор, после долгой паузы , говорит о жаре в Африке, - я задрожал от восхищения перед вашим талантом и от страха за людей, за нашу бесцветную нищенскую жизнь ". И в скором времени опять пишет : " ... "Дядя Ваня" и "Чайка"- новый род драматического искусства, в котором реализм возвышается до одухотворенного и глубоко продуманного символа. Я нахожу, что это очень верно говорят. Слушая вашу пьесу, думал я о жизни, принесенной в жертву идолу, о вторжении красоты в нищенскую жизнь людей и о многом другом, коренном и важном. Другие драмы не отвлекают человека от реальности до философских обобщений - ваши делают это".

Веной 1899 г . Чехов передал  пьесу Художественному театру. Писателю довелось присутствовать на первых репетициях, которыми он остался доволен: " Я  видел на репетиции два акта, идет замечательно", - писал он 2 июня брату.

На премьере спектакля, состявщейся 26 октября, Чехов не был, он жил в Ялте. Спектакль прошел удачно. Вечером 27-го к Чехову стали  поступать поздравительные телеграммы. " В телеграммах только и было что о вызовах и блестящем успехе, но чувствовалось в них что-то тонкое, едва уловимое, из чего я мог заключить,что настроение у вас всех не так чтобы уж очень хорошее", - писал он О Л Книппер 30 октября. Чехов не обманулся в своих предположениях. Артисты Художественного театра подходили к работе с самой высокой требовательностью. С их точки зрения, действительно , " с " Дядей Ваней " не так было благополучно. Первое представление похоже было почти на неуспех, - писала позднее О Л Книппер. - В чем же причина? Думаю, что в нас. Играть пьесы Чехова очень трудно: мало быть хорошим актером и с мастерством играть свою роль. Надо любить , чувствовать Чехова, надо уметь проникнуться всей атмосферой данной полосы жизни, а главное - надо любить человека, как любил его Чехов, и жить жизнью его людей... В " Дяде Ване " не все мы сразу овладели образами, но чем дальше , тем сильнее и глубже вживались в суть пьесы, и "Дядя Ваня" на многие - многие годы сделался любимой пьесой репертуара". Искушенный зритель принял "Дядю Ваню" с первого спектакля, о чем свидетельствовали восторженные телеграммы Чехову. 

В «Дяде Ване» простая  и искренняя беседа Астрова с  Мариной сразу после поднятия занавеса знакомит нас с жизненной  драмой доктор, вводит зрителей в мир  его сокровенных душевных волнений. Вскоре из реплик Войницкого узнаем мы и о личной драме дяди Вани. Каждый из действующих лиц – и Тригорин, и Маша, и Треплев, и Тузенбах, и Лопахин, и Трофимов, и многие другие – все они в процессе развития действия прямо высказывают свои мысли об окружающей их жизни, о своей личной судьбе, о своих надежда и чаяниях. Подобные прямые высказывания героев являются ключом к их внутреннему миру, определяют идейно-тематический лейтмотив каждого данного действующего лица.

Драматург достигает  впечатления естественности, бытовой окрашенности высказываний героев на их самые сокровенные темы, которые в иной драматургической системе могли бы дать материал для самых прочувственных монологов.

Чехов не только вводит нас  во внутренний мир своих персонажей. Это с большим или меньшим успехом делали все его предшественники. Важнейшей особенностью чеховской драматургии, основой ее сценичности является, как уже отмечено, постоянная внутренняя погруженность его героев в себя, постоянная их сосредоточенность вокруг своих главных мыслей и переживаний, составляющих их духовный лейтмотив, их лирическую тему в произведении. Для этого цели Чехову мало было одной прямой речи, и он прибегал к ряду других художественных средств. У него не встретишь эмоционально нейтральных реплик и тем разговора, он умеет использовать любую, самую незначительную и тривиальную тему для прямой или косвенной характеристики душевного состояния героя.

Созданию подтекста  способствуют система речи, основанная на внезапных душевных движениях, но и ряд иных средств художественной выразительности. Автор помогает нам не забывать о внутреннем мире своих героев системой ремарок, пауз, а так же всей сопровождающей эти разговоры сценической обстановкой, являющейся иногда контрастным фоном, иногда аккомпанементом к сценическому действию. В большинстве случаев Чехов так же не открывает здесь ничего принципиально нового. Так, и Тургенев, и Некрасов («осенняя скука») широко использовали все эти средства, нередко прибегал к ним и Островский. Однако никто не достигал такого богатства, такого разнообразия и такой выразительности в их использовании, как Чехов. Вот почему К. С. Станиславский с полным правом мог писать о нем: «Он уточнил и углубил наши знания о жизни вещей, звуков, света на сцене, которые в театре, как и в жизни, имеют огромное влияние на человеческую душу. Сумерки, заход солнца, его восход, гроза, дождь, первые звуки утренних птиц, топот лошадей по мосту и стук уезжающего экипажа, бой часов, крик сверчка, набат нужны Чехову не для сценического эффекта, а для того, чтобы раскрыть нам жизнь человеческого духа».

Вдумываясь в характер тех средств художественной выразительности, которые Чехов – драматург  использует в своих пьесах, приходишь  к заключению, что новаторство  Чехова – драматурга состоит не в изобретении всех этих приемов, а в особом последовательном и целеустремленном использовании их для создания той специфической чеховской условности, которая состоит в постоянной душевной погруженности его основных героев, постоянной сосредоточенности их вокруг жизненных вопросов, которые в соей совокупности и ведут нас к основной идеи произведения.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Заключение.

В своих заботах о  будущем люди все глубже осознают знаменитую формулу Достоевского? «Мир спасет красота»; Чехов создавал эту красоту, по крупицам извлекая материал из окружающей действительности, глядя на мир взглядом не только проницательным и понимающим, но и доброжелательным, поистине гуманным взглядом врача и учителя. И сотворенная им красота, то вечно прекрасное, что содержится во всяком истинном произведении искусства, активно служит людям, помогая творить добро, о чем свидетельствует театральная история его великих пьес.

В 1896 году па сцене Александрийского театра провалилась «Чайка», но в  дальнейшем драматургия Чехова нашла достойных исполнителей – Художественный театр (творческая связь которого с писателем увековечена чайкой на эмблеме театра), для передовой русской интеллигенции начала XX века Художественный театр был одним из центров культуры, а его руководители – К. Станиславский и В. Немирович-Данченко – выросли па постановках пьес Чехова и Горького в величайших мастеров театрального искусства. В.И. Немирович-Данченко, отличавшийся обостренным чувством времени, в 1939 году, с началом второй мировой войны, начал репетиции «Трех сестер». Этот спектакль МХАТа пользовался огромным успехом во время Великой Отечественной войны и не сходил со сцены почти сорок лет.

В творчестве Чехова дарит  то доброе эстетическое начало, которое  открыл Л. Толстой в «Войне и мире», основывающееся на глубоком, сочувственном понимании каждого человека, на отказе от деления героев на «добрых» и «злых», или, как стали говорить позже, на «положительных» и «отрицательных». Правда, в пьесах можно найти персонажи, явно не любимые автором, как, например, лакей Яша из «Вишневого сада», или Наташа из «Трех сестер». Но главный пафос отношения его к своим героям, к изображаемым людям – это глубокое человеческое понимание.

 

 

 

Библиографический список:

1. Бердников Г. Чехов  (ЖЗЛ). – М., Наука, 1974. – 343 с.

2. Бердников. Г. П. Идейные и творческие искания. – М., 1984.

3. Громов М. Чехов.  – М.: Молодая гвардия, 1993. – 398 с.

4. Ермилов. В.А.П. Чехов. - М. Просвещение, 1951. – 457 с.

5. Бялый Г.А. Чехов и русский реализм. – Л., 1981.