Основные черты современной бардовской песни

Эйфорией социального оптимизма был охвачен едва ли не весь мыслящий слой общества, не говоря уже о молодежи, жившей радостным ожиданием этого будущего. И это настроение не могла не отразить авторская песня. Отсюда - ее светлое, в целом, мироощущение, лиризм, беззлобный юмор, в большинстве своем напевная (даже в маршах), романсная по происхождению интонация (“она совсем не поучала, а лишь тихонечко звала” - Ю. Визбор), отсюда же - идеализация первых послереволюционных лет, гражданской войны, романтические образы “комиссаров в пыльных шлемах”, “маленьких трубачей” и пр. Но главной сферой реализации романтического начала была, условно говоря, “песня странствий” с центральными для нее образами-мифологемами друга/дружбы и дороги, пути как “линии жизни” - пути испытаний и надежд, пути к себе, пути в неизведанное. По нему уходили в бессмертие “мальчики” Окуджавы и “шел на взлет” визборовский Серега Санин, “мчался в боях” светловский хлопчик из “Гренады” В. Берковского, шли туристы, карабкались из последних сил альпинисты, мотались “воздушные бродяги”, ехал “полночный троллейбус”, трогался “вагончик”, плыли “бригантины”, каравеллы, лодки, плоты и бумажные кораблики и т.д. и т.п. “Песня странствий” (неточно называемая “туристской”) была главным, определяющим пластом песенного творчества тех лет и охватывала широкий жанровый диапазон - от философской лирики до шутки, от незамысловатой “костровой” до хрупких романтических песенных фантазий Н. Матвеевой. Этот пласт был пронизан единым эмоциональным посылом - “Счастлив, кому знакомо / Щемящее чувство дороги”(И.Сидоров).

На этом этапе авторская песня практически не выходила за пределы породившей ее среды, распространяясь “от компании к компании” изустно или в магнитофонных записях. Публично она исполнялась крайне редко и, опять-таки, почти исключительно “в своем кругу”, среди “своих” - в самодеятельных студенческих “обозрениях”, “капустниках” творческой интеллигенции, на закрытых вечерах научно-исследовательских институтов и т.п., но прежде всего - на разного рода туристических слетах, которые постепенно превратились в подлинные фестивали авторской песни (в частности, наиболее известный и авторитетный из них, т.н. “грушинский” фестиваль ведет свое происхождение именно от таких слетов). Ни своим содержанием, ни своим этосом она пока что не беспокоила власти, и они почти не обращали на нее внимания, считая безобидным проявлением самодеятельного творчества, элементом интеллигентского быта. Так оно, по существу, и было.

Положение изменилось уже к середине 60-х гг. Сначала “заморозки”, а затем - долгая и суровая идеологическая “зима”, начавшаяся разгромом “пражской весны”, похоронили все надежды на “социализм с человеческим лицом” и намечавшуюся гуманизацию общественной жизни.

Социальный оптимизм сменился апатией, цинизмом или же социальной шизофренией - расщеплением сознания (интеллигенции прежде всего) на публичное, вынужденное следовать общественным нормам, и частное, приватное, предназначенное для “внутреннего” употребления, для “своих”. Причем именно последнее стало средоточием духовной жизни личности. В соответствии с этим необычайно возросла роль неофициальной культуры, которая наполнилась богатым содержанием и приобрела невиданное ранее значение единственно доступного островка духовной свободы. Сюда, в эту, ставшую катакомбной, культуру (позднее - “андерграунд”) и были унесены “цветы” поруганных ценностей и идеалов, здесь билась живая мысль, здесь нашла прибежище “внутренняя эмиграция”. И естественно, что свободная по самой своей природе авторская песня тут же стала важной и самой демократичной частью и формой такой культуры.

Как известно, “поэт в России - больше, чем поэт”. Поэт-певец - тем более. И если устная, публично читаемая авторами поэзия вскоре так или иначе была интегрирована официальной культурой или, по крайней мере, поставлена под жесткий контроль, то “поющаяся поэзия”, не требовавшая для своей публикации никаких иных средств, кроме голоса поэта и гитары, а для распространения - любительского магнитофона, на протяжении всего этого периода (середина 60-х - начало 80-х гг.) оставалась свободной, несмотря на запреты и преследования властей. Более того, как раз в эти годы она стала собственно авторской песней, обрела зрелость и жанровую определенность, поднялась до явления высокой культуры, оставив далеко позади породившую ее доморощенную самодеятельную песню, а голос поэта превратился в голос совести больного общества, который, в конце концов, был услышан всеми.

Официально ее как бы не существовало: она не звучала на концертной эстраде, ее не передавали по радио и ТВ, не было грампластинок с ее записями. Лишь изредка, “по недосмотру” прорывалась она в отдельные кинофильмы и спектакли, да и то, главным образом, в качестве “фоновой” музыки. И в то же время она была неотъемлемым элементом каждодневного бытия. Благодаря “магнитоиздату” - исторически первой и самой доступной форме “самиздата” - она была повсюду, ее знали, пели, слушали, переписывали друг у друга все - даже самые высокопоставленные партийные чиновники. Широко звучала она и публично, собирая подчас многотысячные аудитории как на традиционных уже “лесных фестивалях”, напоминавших, впрочем, глубоко законспирированные дореволюционные маевки, так и на неофициальной, “теневой”, “левой” эстраде - за плотно закрытыми от посторонних дверями клубов, институтов и Дворцов спорта. Сознавая огромную силу воздействия авторской песни, власти, наряду с запретами, попытались овладеть ею изнутри, создав под “крышей” комсомола так называемые “КСП” (“клубы самодеятельной песни”). Но это не дало ожидаемых результатов. Наоборот, чем сильнее и изощрённые было административное и идеологическое давление, тем свободнее, откровеннее, жестче и “мускулистее” становилась авторская песня, питавшаяся энергетикой осознанного противостояния.

Эстетика “песни протеста” - протеста против абсурдности “совкового” существования, против самого этого больного общества («Нет, ребята, все не так - все не так, ребята!») - нашла в В.Высоцком своего гениального выразителя, ставшего поистине всенародным поэтом. В нем счастливо соединились необходимые для этого качества - поэтический дар, острый ум, актерский талант, мужественная внешность, насыщенный неукротимой энергией, предельно “мужской” по тембру хриплый голос и многое другое, что позволило ему придать авторской песне совершенно новый облик. Беззлобный юмор предыдущих лет превратился в гнев, сарказм, издевку, в лучшем случае - в убийственную иронию. Спокойную романсную мелодику сменили рваные, произносимые сквозь зубы, напористые, почти речевые фразы. Необычайно расширился интонационный словарь, в котором есть все - от традиционной народной песни до рока, от цыганского романса и блатной песни до брехтовского зонга, и главная его интонационная находка - распевание (!) согласных, создающее особо выразительную энергетику высказывания. Обогатился и поэтический язык, который включил в себя обширный пласт сниженной лексики. В.Высоцкий вернул в песню сюжет, диалог, насытил ее зрелищностью и превратил исполнение в целостный микроспектакль. И это - лишь некоторые новаторские черты его творчества, многократно растиражированные последователями.

В творчестве В. Высоцкого авторская песня достигла уровня, который остается эталонным и сегодня.

С середины 80-х гг., после непродолжительного всплеска всеобщего интереса к авторской песне как ко всему, недавно еще запрещенному, вызванного, среди прочего, и новой волной социальной эйфории, ее развитие переходит в спокойное, теперь уже легальное, профессиональное русло. Растет число “поющих поэтов” и их исполнительское мастерство, множится количество их организаций, концертов, фестивалей, издаются многочисленные сборники, кассеты и компакт-диски, но в творческом отношении не происходит ничего принципиально нового. Вместе с легализацией катакомбной культуры и исчезновением столь плодотворного для авторской песни ощущения “сопротивления материала”, энергии противостояния, исчез, по-видимому, и творческий импульс ее развития. И “ветераны”, и более молодые “барды”, среди которых завоевали популярность А. Суханов, К. Тарасов, Г. Хомчик, Л. Сергеев, дуэты Т. и С. Никитины, А. Иващенко и Г. Васильева, Вадима и Валерия Мищуков и др., эксплуатируют в своем творчестве некогда найденные приемы, все больше превращаясь в обычных эстрадных исполнителей. Творческий кризис авторской песни стал сегодня свершившимся фактом.

Представители бардовской песни различных периодов

В 1997 году учреждена Государственная премия имени Булата Окуджавы, лауреатами которой стали Александр Городницкий, Юлий Ким, Александр Дольский, Белла Ахмадулина и другие.

Список использованной литературы

1)Новиков Вл.И., «Авторская песня», М., «Олимп»,2000,с.5-11,408.

2)«Визбор Ю.И. Не верь  разлукам старина. », М., «Эксмо»,2004.

3)«Современная музыка»  Энциклопедия. М., Аванте+, 2003.

4)Википедия - свободная энциклопедия

5) Левин Л.И. Авторская  песня // Эстрада в России. XX век. Энциклопедия