Очерк жизни Владимира Владимировича Маяковского

Осип Брик был при Лиле Юрьевне чем-то вроде старшей  подруги, товарки, всегда умиленной  и снисходительной. Видимо, такой  уж он был человек, что его устраивала эта роль. По-видимому, после нескольких лет любви Маяковскому отводилась сходная роль, и он с этой ролью также смирился, но, в отличие от Брика, без всякой готовности, далеко не сразу и не мирным путем. Но, несмотря на все вышесказанное, Л.Ю. любила О.М. "Трагедия двух людей из "треугольника", которых Маяковский называл своею семьей, заключалась в том, что Лиля Юрьевна любила Брика, но он не любил ее. А Владимир Владимирович любил Лилю, которая не могла любить никого, кроме Осипа Максимовича. Всю жизнь она любила человека, физически равнодушного к ней" ,- писала одна женщина, которая была долго знакомой с ними и близко их наблюдала. 

Втроем они жили во всех квартирах в Москве, на даче в  Пушкине. Одно время снимали домик  в Сокольниках и жили там зимой, ибо в Москве была теснотища. У поэта была небольшая комната в коммуналке на Лубянской площади, куда он мог уединяться для работы. Втроем с 26-го по 30-й — последние четыре года — Маяковский и Брики жили в крохотной квартирке в Гендриковом переулке на Таганке. 

В те годы обручальные кольца для Лили являлись признаком буржуазности, с которой воевал Маяковский. Поэтому  они обменялись перстнями-печатками. На ее перстне он выгравировал инициалы Л Ю Б. По кругу они читались, как ЛЮБЛЮ — ЛЮБЛЮ. Эти три буквы поэт будет ставить как посвящения, художники — вписывать в орнаменты на его книгах. На огромном перстне Маяковского она заказала сделать его инициалы по-латыни: W M.  
 
Вспоминая Маяковского в те далекие петроградские годы, Л.Ю. писала: "Совсем он был тогда еще щенок, да и внешностью ужасно походил на щенка: огромные лапы и голова — и по улицам носился, задрав хвост, и лаял зря, на кого попало, и страшно вилял хвостом, когда провинится. Мы его так и прозвали — Щеном". Он и в письмах к ней, и в телеграммах подписывался Щеном и подобранного им щеночка назвал Щен.  

Осенью 1918 года все трое переехали  в Москву и поначалу жили в коммуналке в Полуэктовом переулке. Из-за холода снесли все теплые вещи в одну комнату: ее было легче отопить — одну. Лиля Юрьевна и Владимир Владимирович уже не скрывали своей связи, и всем было ясно, как он ее боготворил и как она верховодила. Она не хотела иметь детей ни раньше от Брика, ни теперь от него. Позднее она говорила: "Обрекать человека на те мучения, которые мы постоянно испытываем? Ведь если бы у меня был сын, то он наверняка бы загремел бы в 37-м, а если бы уцелел, то его убили бы на войне". Но вообще она чужих детей любила, была с ними ласкова и щедра. Жизнь была трудна, и хотя Маяковский и брик работали интенсивно и Лиля служила в "Окнах Роста", раскрашивая по трафарету агитплакаты, денег из-за дороговизны не хватало. Лиля заболела авитаминозом и начала опухать. Маяковский выбивался из сил и страдал.  
 
В 1921 году им удалось получить две комнаты в общей квартире в Водопьяновом переулке, возле почтамта. В одной, столовой, стояла кровать Лили за ширмой и надпись гласила: "На кровать никому садиться не разрешается". Во второй комнате, в кабинете, жил Осип Максимович. У Маяковского была комната тоже в коммуналке, неподалеку, на Лубянке. Там он работал. Отношения с Маяковским были ровными, он не был ревнив и категоричен, и их жизнь на даче в Пушкине 1920 — 1921 годов Л.Ю. вспоминала как самую спокойную и мирную. По воскресеньям приезжало много гостей. Маяковский и Лиля много гуляли, собирали грибы — они составляли большое подспорье в еде. Во время прогулок поэт был неразговорчив, думая о своем или сочиняя. Лиля сначала обижалась, потом поняла его. Он часто ездил в Москву по делам, и не было случая, чтобы он вернулся без цветов для нее.  
 
Любовь Маяковского и Лили Юрьевны была не простой, она не раз достигала кризисных рубежей. В годы, когда революция ломала и пересматривала все на свете, казалось, что и человеческие отношения должны найти новую форму, новые взаимосвязи. И что любовь, верность, ревность тоже в известной степени претерпят изменения, и отношения людей в чем-то станут другими. Авангард нес новую идеологию и недвусмысленно заявлял о своих намерениях переустроить не только жизнь нового общества, но и каждого человека в частности. А Лиля Юрьевна и Владимир Владимирович исповедовали именно эту идеологию. Осенью 1922 г. отношения между Маяковским и Л.Ю. выдержали кризис, первое серьезное испытание после "легализации" их романа в 1918 г. Кризис назрел во время поездки в Берлин в октябре-ноябре и вспыхнул в конце декабря: по инициативе Л.Ю., она и Маяковский приняли решение прожить два месяца врозь — он в своей рабочей комнате в Лубянском проезде, она в квартире в Водопьяновом переулке.  
 

Разлука должна была длиться  ровно два месяца, до 28 февраля 1923 г. За это время Маяковский ни разу не посетил Л.Ю. Он подходил к ее дому, прятался на лестнице, подкрадывался  к ее дверям, писал письма и записки, которые передавались через прислугу или через общих знакомых; он посылал  ей цветы, книги и другие подарки, как, например, птиц в клетке — напоминание  о ситуации, в которой находился. Л.Ю. отвечала краткими записочками, несколько  раз они виделись случайно. Л.Ю. и  Маяковский должны были пересмотреть свое отношение к быту, к любви  и ревности, к инерции повседневной жизни, к "чаепитию" и т.д. Маяковский старался это сделать; тем не менее месяцы самоиспытания не привели к большим изменениям в их жизни, да и Маяковскому это было не важно — лишь бы они были вместе и впредь. 28 февраля в три часа дня истек для Маяковского "срок заключения". В восемь часов вечера они встретились с Л.Ю. на вокзале, чтобы поехать на несколько дней вместе в Петроград. Войдя в купе, Маяковский прочитал ей только что законченную поэму "Про это" и заплакал. 
1924 год был переломным в развитии отношений между Л.Ю. и Маяковским. Сохранилась ее записочка к Маяковскому, в которой она заявляет, что не испытывает больше прежних чувств к нему, прибавляя: "Мне кажется, что и ты любишь меня много меньше и очень мучаться не будешь".  
 
Одна из причин этой перемены в их отношениях очевидна. В письме от 23 февраля 1924 г. Л.Ю. спрашивает: "Что с А.М.?" Александр Михайлович Краснощеков, бывший председатель и министр иностранных дел правительства Дальневосточной республики, в 1921 г. вернулся в Москву и в 1922 г стал председателем Промбанка и заместителем Наркомфина. Л.Ю. познакомилась с ним летом того же года. Между ней и Краснощековым начался роман, о котором знал Маяковский. В сентябре 1923 г. Краснощеков был арестован по необоснованным обвинениям и присужден к тюремному заключению.  
 
Осенью 1924 г. Маяковский уехал в Париж. После одной недели во французской столице Маяковский пишет Л.Ю.: "… писать я не могу, а кто ты и что ты я все же совсем, совсем не знаю. Утешать ведь все же себя нечем ты родная и любимая, но все же ты в Москве и ты или чужая или не моя". Л.Ю. ответила: "Что делать. Не могу бросить А.М. пока он в тюрьме. Стыдно! Так стыдно как никогда в жизни". Маяковский: " Ты пишешь про стыдно. Неужели это все что связывает тебя с ним и единственное что мешает быть со мной. Не верю! Делай как хочешь ничто никогда и никак моей любви к тебе не изменит". Л.Ю. была не права, полагая в своей записочке, что он любит ее "много меньше" — ничто не могло подорвать его любви к ней, и он "мучился".  
 
После возвращения из Америки (1925) отношения между ним и Л.Ю. окончательно перешли в новую фазу. В апреле 1926 г. Брики и Маяковский переехали в квартиру в Гендриковом переулке. Парадоксально, что Маяковский и Л.Ю. съехались в одну квартиру теперь, когда кончилась уже их "супружеская" жизнь. На самом деле этот факт — только лишнее свидетельство глубокой дружбы, связывавшей этих людей; новые, эмоционально менее напряженные отношения между Маяковским и Л.Ю. являлись скорее всего необходимым условием для такого бытового эксперимента. 

Осенью 1928 года Маяковский опять  едет в Париж. Помимо чисто литературных дел, поездка имела и другую цель. 20 октября он поехал в Ниццу, где  отдыхала его американская подруга  Элли Джонс с дочкой, которую он признавал своей. Встреча была неудачной; уже 25 октября он вернулся в Париж. Вечером того же дня Маяковский познакомился с Татьяной Алексеевной Яковлевой, молодой русской, в 1925 г. приехавшей в Париж. Маяковский и Т. Яковлева сразу влюбились друг в друга. Маяковский покинул Париж в начале декабря, но вернулся туда уже в феврале 1929 г.; в этот приезд он пробыл там два с лишним месяца. Он предложил Т.Яковлевой стать его женой и уехать с ним в Россию — мысль, которую она "встретила уклончиво". Но роман их продолжался, и Маяковский собирался вернуться в Париж в октябре того же года. Однако поездка не удалась из-за проблем с визой. 

11 октября 1929 г. Маяковский  узнал о том, что Т.Яковлева  выходит замуж за французского  виконта. Переживал он эту весть  очень тяжело. Конец романа с  ней стал одновременно началом  последнего периода его жизни.  Продолжались поиски любви, которая  могла бы его "спасти". Еще  летом 1929 г., задолго до вести  из Парижа, Маяковский начал ухаживать  за актрисой Вероникой Полонской,  и эта связь теперь углублялась.  Маяковский виделся с Бриками  в последний раз 18 февраля 1930 г., когда они уезжали за границу.  Последняя открытка Маяковскому  была отправлена из Амстердама 14 апреля, в день самоубийства...  
 
Любовь В. Маяковского и Л. Брик была очень непростой. Многое в отношениях этих двух людей остается непонятным, однако ключ к пониманию этой любви можно найти в воспоминаниях Фаины Раневской. Она пишет: "Вчера была Лиля Брик, принесла "Избранное" Маяковского и его любительскую фотографию. Говорила о своей любви к покойному… Брику. И сказала, что отказалась бы от всего, что было в ее жизни, только бы не потерять Осю. Я спросила: "Отказались бы и от Маяковского?". Она не задумываясь ответила: "Да, отказалась бы и от Маяковского, мне надо было быть только с Осей". Бедный, она не очень-то любила его. Мне хотелось плакать от жалости к Маяковскому и даже физически заболело сердце".

Наследие поэта и смерть.

Многие исследователи  творческого развития Маяковского  уподобляют его поэтическую жизнь  пятиактному действу с прологом и эпилогом. Роль своего рода пролога в творческом пути поэта сыграла трагедия «Владимир Маяковский» (1913), первым актом стали поэмы «Облако в штанах» (1914—1915) и «Флейта-позвоночник» (1915), вторым актом — поэмы «Война и мир» (1915—1916) и «Человек» (1916—1917), третьим актом — пьеса «Мистерия-буфф» (первый вариант — 1918, второй — 1920—1921) и поэма «150 000 000» (1919—1920), четвёртым актом — поэмы «Люблю» (1922), «Про это» (1923) и «Владимир Ильич Ленин» (1924), пятым актом — поэма «Хорошо!» (1927) и пьесы «Клоп» (1928—1929) и «Баня» (1929—1930), эпилогом — первое и второе вступления в поэму «Во весь голос» (1928—1930) и предсмертное письмо поэта «Всем» (12 апреля 1930 года). Остальные произведения Маяковского, в том числе многочисленные стихотворения, тяготеют к тем или иным частям этой общей картины, основу которой составляют крупные произведения поэта.

В своих произведениях  Маяковский был бескомпромиссен, поэтому  и неудобен. Стихи Маяковского, особенно раннего периода, были ориентированы на воспроизведение в устной форме - с эстрады, на вечерах, диспутах (сборник «Для голоса», 1923; в журналах, газетах и книжных изданиях стихи часто появлялись в исковерканном цензурой виде). Для восприятия на слух как нельзя лучше подходили их короткие рубленые строки, «рваный» синтаксис, «разговорность» и нарочито фамильярная («панибратская») интонация. Поэт даже придумал новый вид построения стихотворения – «Лесенка». «Лесенкой» Маяковского называют использовавшийся поэтом способ записи стиха с разрывами строк на определённом слове и продолжением записи с новой строки. Основные причины подобных разрывов строки Маяковский называет в своей книге «Как делать стихи» (1926). Это прежде всего более чёткое оформление ритма стиха, так как, по мнению Маяковского, традиционные знаки пунктуации недостаточно для этого приспособлены. В сочетании с высоким ростом («здоровенный, с шагом саженным») и зычным голосом Маяковского все это создавало неповторимый индивидуальный образ поэта-борца, площадного митингового оратора, защитника «безъязыкой улицы» в «адище города», слова которого не могут быть красивы, они - «судороги, слипшиеся комом».

Отчуждение и общественная травля усугублялись личной драмой. В последние годы Маяковскому упорно стали отказывать в выезде за границу, где у него должна была состояться встреча с женщиной (стихотворение "Письмо Татьяне Яковлевой", 1928), с которой намеревался связать свою жизнь. В последние годы был еще один неудачный роман, с актрисой МХАТа Вероникой Полонской, которая была последней, кто видел поэта живым. Все это привело Маяковского к самоубийству, предсказанному еще в трагедии "Владимир Маяковский". 14 апреля 1930 года «Красная газета» сообщила: «Сегодня в 10 часов 17 минут в своей рабочей комнате выстрелом из нагана в область сердца покончил с собой Владимир Маяковский.»

В предсмертном письме от 12 апреля Маяковский просит Лилю любить его, называет её (а также Веронику Полонскую) среди членов своей семьи  и просит все стихи, архивы передать Брикам.

Был кремирован. Первоначально прах находился в колумбарии Нового Донского кладбища, но в результате настойчивых действий Лилии Брик и старшей сестры поэта Людмилы урна с прахом Маяковского 22 мая 1952 года была перенесена и захоронена на Новодевичьем кладбище

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Увековечение памяти.

 -  В 1958 году на площади Маяковского (ныне Триумфальная площадь) в Москве поэту был установлен памятник. На этой же площади находится восточный (старый) вестибюль станции метро «Маяковская». В столице также есть переулок Маяковского, названный так в 1935 году.

-  Станция метро «Маяковская» есть и в Петербургском метрополитене. Недалеко расположена улица Маяковского, на которой находится памятник поэту.

-  В 1937 году была создана Библиотека-музей В. В. Маяковского в Москве, в 1968 году она преобразована в Государственный музей В. В. Маяковского.

-  Улица Маяковского — распространённое название улиц в России и многих странах бывшего СССР.

-  В 1983 году в Киеве именем Владимира Маяковского назван проспект (жилой массив Троещина, Деснянский район).

-  В Одессе есть переулок Маяковского.

-  В СССР имя было присвоено Государственному русскому драматическому театру (Душанбе).

-  В 1997 году была учреждена «Всероссийская литературная премия имени В. В. Маяковского».[10]

-  14 апреля 2005 года фирмой «АнТроп» был выпущен альбом-трибьют «Живой Маяковский» — диск с песнями на его стихи, музыку к которым сочинили современные музыканты. 19 июля 2008 года в свет вышел второй диск.[11]

-  B 1997 году группa «Банда Четырёх» выпустила песню про Маяковского — «Маяковка» (альбом «Безобразное время»).

-  В Новокузнецке на площади Маяковского поэту установлен памятник. В микрорайоне Абашево есть Дворец культуры имени Маяковского.

-  В Екатеринбурге есть ЦПКиО им. Маяковского (Центральный парк культуры и отдыха). Также в данном парке установлен памятник Владимиру Маяковскому.

-  В городе Белая Калитва Ростовской области главный городской парк назван в честь поэта — «Парк культуры и отдыха им. Маяковского»

-  В Новосибирске и Омске есть кинотеатр им. Маяковского.

-  В советское время родной посёлок поэта носил название Маяковский. Его имя также носит село в Калининградской области.

-  У Егора Летова есть песня «Самоотвод», посвященная Маяковскому.

-  У рок-группы «Сплин» есть одноимённая песня на стих Маяковского «Лиличка. Вместо письма».

-  В городе Запорожье именем Маяковского назван один из центральных проспектов.

-  В городе Хмельницкий есть переулок Маяковского.

-  У харьковской музыкальной арт-рок группы «Оркестр Че» есть песня и клип «Гутен Морген, Маяковский», в клипе использованы архивные кадры.

-  У панк-группы «Последние танки в Париже» есть одноимённая песня на стихотворение Маяковского «Вам!»

-  В 1986—1990 годах существовала рок-группа «Мистерия-Буфф». Большая часть их репертуара — песни на стихи Маяковского.

-  В честь В. В. Маяковского названо воздушное судно А330 VQ-BCU, принадлежащее Аэрофлоту.

 

 

 

 

 

Воспоминания современников  о Маяковском.

 

 

Бенедикт  Лившиц:

«Первый вечер речетворцев", состоявшийся 13 октября в помещении Общества любителей художества на Большой Дмитровке, привлек множество публики. Билеты расхватали в какой-нибудь час. Успех вечера был, в сущности, успехом Маяковского. Непринужденность, с которой он держался на подмостках, замечательный голос, выразительность интонаций и жеста сразу выделили его из среды остальных участников».