Творчество Анны Ахматовой

Творчество Анны Ахматовой

 

 

Я голос ваш, жар вашего дыханья,

 Я - отраженье вашего лица.

Напрасных крыл напрасны трепетанья.

Ведь все равно я с вами до конца

А.Ахматова « Многим.»

 

Долгая жизнь Ахматовой и  сохранившаяся до конца творческая свежесть ее дарования связали в ее лице нашу литературную современность с живым наследием русской поэтической классики, девятнадцатый век с двадцатым веком. Время от ее вступления в литературу до наших дней превышает число лет, прошедших от смерти Пушкина до начала русского символизма. Это целая эпоха, обозначенная в жизни нашей страны и всего человечества величайшими историческими сдвигами и потрясениями - двумя мировыми войнами и Великой Октябрьской социалистической революцией, положившей начало новой эре мировой истории.

    А между тем связь  поэзии Ахматовой с традициями  прошлого не отягчает ее творчество  ненужным балластом времени; напротив, делает ее живой и нужной  для современного читателя. Об  огромной популярности ее стихотворений  в годы ее молодости может  свидетельствовать число переизданий ранних сборников, печатавшихся от начала революции, - девять изданий "Четок" (1914-1922), четыре - "Белой стаи" (1917-1922). О том, что эта популярность не уменьшилась в наши дни, наглядно говорят сохранившиеся в ее литературном архиве многочисленные письма ее новых советских читателей, не только поэтов, литераторов и ученых, но представителей самых разных общественных кругов и профессий, из Москвы и Ленинграда, с Волги и Украины, из Архангельска и Сибири - со всех концов нашей необъятной родины1*.

     О том же говорит  и признание, растущее с каждым  годом, которое заслужила русская  поэтесса у читателей и критиков  во всем мире: многочисленные  издания ее произведений (нередко  с параллельным русскими текстом)  на языках французском, итальянском, немецком (в ГДР и ФРГ), английском (в Англии и США), польском, чешском, болгарском, японском и др.; отдельные издания "Поэмы без героя"; ряд стихотворений в переводных антологиях русской поэзии и в периодических изданиях; статьи о ее творчестве, книги и диссертации, ей посвященные. В 1964 г. Ахматовой была присуждена и торжественно вручена в Италии международная поэтическая премия "Этна-Таормина"; незадолго до смерти в 1965 г., Оксфордский университет увенчал ее почетной степенью доктора литературы.

     Эти факты тем более  примечательным, что в литературе  и искусстве Запада по-прежнему  господствуют различные формы  "модернизма", иными словами  - крайний субъективизм содержания  и творческих методов, и критика  этого направления склонна отрицать  в искусстве все, что не носит на себе печати модернизма, как "старомодное" и "банальное", как пережиток "девятнадцатого века".

     В противоположность  этому стихи Ахматовой, вопреки  господствовавшим в годы ее  молодости тенденциям, лишены печати  поверхностного и модного тогда "модернизма". Простота и прозрачность их художественной формы, правдивость и подлинность чувства, объективность художественного метода, при всем неповторимом личном своеобразии, - эти черты ее поэзии продолжают традиции русского реалистического искусства XIX в., осложненные всем богатством душевных и художественных открытий нашего времени, но лишенные всякого показного новаторства.

     Мировая слава Ахматовой  - это победа большого реалистического  искусства над господствующим  в современной буржуазной литературе Запада модернизмом.

    В своих  еще не опубликованных записях  60-х годов Ахматова неоднократно  полемизировала с зарубежной  и эмигрантской критикой, выступавшей  с исторической оценкой ее  творчества. "Иностранцам, - писала  она, - почему-то хочется замуровать  меня в десятые годы"1. На самом деле ее искусство созрело и получило новое направление в годы ее "хождения по мукам" (если воспользоваться образным выражением А.Н. Толстого), характерного для судьбы многих представителей дореволюционной интеллигенции, по своему происхождению и воспитанию далеких от социалистической революции:

            Меня как реку,

 Суровая эпоха повернула.

 Мне подменили жизнь.  В другое русло,

 Мимо другого потекла  она...

    Подчеркивая  перелом, совершившийся в ее  творчестве во второй половине 30-х годов, Ахматова писала: "Почерк у меня изменился, голос уже звучит по-другому"; "Возврата к первой манере уже не может быть. Что лучше, что хуже - судить не мне. 1940 - апогей. Стихи звучали непрерывно, наступая на пятки друг другу, торопясь и задыхаясь: разные и иногда, наверно, плохие"2. Около этого времени написаны "Реквием" (1935-1940), "Путем всея земли" - маленькая поэма, особенно характерная для этого переломного этапа (1940); создаются первая редакция "Поэмы без героя" (1940-1942) и большое число лирических стихотворений, в которых любовная тема вытесняется общественной, исторической, народной. Период этот завершается патриотической лирикой "Ленинградского цикл" (1941-1944).

    В автобиографическом  отрывке, написанном в третьем  лице, поэтесса сама определяет перелом, совершившийся в эти годы в ее творчестве: "Итак поздняя А[хматова] выходит из жанра "любовного дневника" ("Четки") - жанра, в котором  она не знает соперников и который она оставила, может  быть, даже с некоторым сожалением и оглядкой, и переходит на раздумья о роли и судьбе поэта, о ремесле, на легко набросанные широкие полотна. Появляется острое ощущение истории ("Русский Трианон" - карикатурная беглая зарисовка)"3. Создаются "Клеопатра", "Данте", стихи из цикла "Тайны ремесла".

     Вряд ли можно согласиться с Ахматовой, когда в пылу полемики со своими критиками, сознательно или бессознательно пытавшимися "замуровать" ее в прошлое, она намеренно подчеркивала пренебрежительное отношение к ранним стихам, как к пройденному этапу своего творчества. Но, несмотря на непреходящее значение таких классических сборников любовной лирики, как "Четки" или "Белая стая", нельзя не признать, что позднее творчество Ахматовой, в течение долгого времени оставшееся незамеченным критикой и мало известным читателю, представляет новый, притом наиболее зрелый этап развития как поэта, до сих пор еще не получивший заслуженного внимания и критической оценки.

Попытка возрождения  цеха и акмеизма закончилась неудачей. Некоторые из участников второго  цеха в скором времени покинули родину и потеряли связь с ее литературным развитием.

    Ахматова в  возрожденном цехе участия не  принимала. Ее особое положение  отметил Блок в своей полемической  статье "Без божества, без вдохновенья" (1921) - гневной отповеди, направленной  против эстетического формализма цеха акмеистов", как выражается Блок, внешним образом не совсем точно, но по существу правильно. Говоря о поэзии Ахматовой с теплой симпатией, Блока называет ее "настоящим исключением среди них" и высказывает даже сомнение, "считала ли она сама себя "акмеисткой"13. Это свидетельство особенно ценно: оно показывает, что уже в те годы для таких современников, как Блок, творчество Ахматовой не укладывалось в узкие рамки поэтической школы, к которой она себя одно время причисляла.