Творчество Дружинина

        Александр  Васильевич Дружинин (8 окт. 1824 – 14 янв. 1864) – русский писатель, критик и литературовед. С 1848 принимал участие в издании журнала "Современник", который оставил в 1856, будучи противником политических и философских взглядов Чернышевского. В 1856–60 редактировал журнал "Библиотека для чтения".

        Эстетические взгляды Дружинина носили идеалистический характер; он стремился отыскать "вечные и неизменные законы изящного". Историю эстетической мысли Дружинин рассматривал как борьбу двух противоположных тенденций: "артистической", которая служит обоснованием "искусства для искусства", и "дидактической", "стремящейся действовать на нравы, быт и понятия человека" (статья "Критика гоголевского периода русской литературы и наши к ней отношения", 1856).

     Стремясь обосновать свою "артистическую" теорию искусства, Дружинин защищал принципы "искусства для искусства", целью которого, по его мнению, является служение "идеям вечной красоты, добра и правды".

      Защищая теорию «артистического искусства», Дружинин писал: "Руководясь ею, поэт, подобно поэту, воспетому Пушкиным, признает себя созданным не для житейского волнения, но для молитв, сладких звуков и вдохновенья". Конечно, можно было бы указать на то, что и у Дружинина "чистый" поэт руководится "теориею", но дело в конце концов не в таком нарушении логики. Самое интересное то, что здесь возникает образ именно пушкинского поэта. Возникает не случайно. Не случайна попытка опереться не на поэтов так называемого "чистого" искусства, а на Пушкина как на бесспорный, с точки зрения Дружинина, аргумент, как на самый убеждающий пример "чистого" художественного творчества.

       «Чистое искусство» (или «искусство для искусства», или «эстетическая критика»), направление в русской литературе и критике 50—60-х ХIХ в., которое характеризуется углубленным вниманием к духовно-эстетическим особенностям литературы как вида искусства, имеющим Божественный источник Добра, Любви и Красоты. Традиционно это направление связывают с именами А. В. Дружинина, В. П. Боткина, П. В. Анненкова, С. С. Дудышкина. Из поэтов позиции «чистого искусства» разделяли А. А. Фет, А. Н. Майков, Н. Ф. Щербина. Главой школы был А. В. Дружинин.

        Аналитические принципы сторонников  «чистого искусства» не укладываются  без остатка в традиционную  формулу: «эстетическая критика». В своих литературных оценках  критики разрабатывали не только  понятия прекрасного, собственно  эстетического, но и категории  нравственно-философского, а подчас  и социального порядка. У словосочетания «чистое искусство» был еще один смысл — «чистое» в значении совершенного, идеального, абсолютно художественного (вспомним: лермонтовский Пророк проповедовал «правды чистые ученья», еще раньше у Пушкина: «чистейшей прелести чистейший образец» и т. д.). Чистое — это, прежде всего, духовно наполненное, сильное по способам самовыражения искусство. Степень духовной красоты, нравственного совершенства, явленная в произведениях искусства, отражает ту высоту, к которой стремится настоящий художник, ибо талант его от Бога и он ответственен перед Ним за цельность и чистоту идеала, выраженного в его творениях. 

            И все же «художественность», как специфический признак искусства, могучий знак его суверенной природы, не проявляет себя абстрактно, отвлеченно от «предмета» изображения. Эту особенность художественного пафоса Дружинин ощущал более тонко, пожалуй, чем Боткин и Анненков. В анализах Дружинина постоянно присутствует мысль о сосредоточенности автора на «внутреннем» мире человека, его духовно-нравственных порывах. Состоянию этого мира Дружинин придавал первостепенное значение в деле человеческого прогресса, чем и вызывал нередко скептическое отношение к себе радикальной критики 50—60-х, хотя он во многом был прав и предвосхищал здесь Достоевского, который резонно доказал своим творчеством, что никакие социальные перемены не излечат человеческий мир до тех пор, пока люди будут бунтовать против Бога и выступать против высших духовных ценностей, которые принес в мир Бог. «Общество, — писал Дружинин, — смутно, очень смутно понимает, что внутренний мир человека, тот мир, на который действуют все истинные поэты и художники, есть основа всего в здешнем свете и что до той поры, пока наш собственный внутренний мир не будет смягчен и озарен просвещением, все наши стремления вперед будут не движением прогресса, а страдальческими движениями больного, без толку ворочающегося в своей постели». 
У Дружинина речь идет не только о «воспроизведении» внутреннего мира человека, но и о его просветлении, о чем не всегда заботились публицисты 40-х, стремясь вскрыть посредством обнажения пороков человеческой души социальные неустройства общества. Во-вторых, объявляя «внутренний мир» человека главной заботой писателя, Дружинин не замыкал искусство на самом себе, а как бы открывал путь к более целеустремленной точке писательских усилий при формировании в человеке идеалов света и добра, которые сильнее др. средств могут воздействовать на личность и общество. Дружинин полагал, что «область стиха», а значит, и самой литературы «беспредельна, как область мысли. Все доступно великому поэту».  
Т. о., можно сказать, что суждения Дружинина об искусстве складывались в определенную систему, которую сам критик именовал «артистической» теорией искусства. 

        Дружинин основывал свои суждения об искусстве на трех, важнейших с точки зрения его эстетической системы положениях: 1) Искусство — высшая степень проявления человеческого духа, имеющего Божественный источник, сфера гармонического совершенствования («художественности»), в которой очень сложно и специфично сочетается «идеальное» и «реальное»; 2) Искусство имеет дело с общезначимым, раскрывая его, однако, через «внутренний» мир отдельного человека и даже «частности» посредством красоты, прекрасных (при наличии идеала) образов; 3) Стимулируя устремления человека к идеалу, развивая свои формы в условиях постоянно меняющейся действительности, искусство и литература не могут, однако, подчинить себя общественному прагматизму до такой степени, чтобы утратить свое главное преимущество — оставаться источником нравственного преображения, средством приобщения человека к высшим и вечным ценностям духовного бытия. 

       Наиболее четкое и заостренное выражение эти положения получили в статье «Критика гоголевского периода русской литературы и наши к ней отношения», явившейся ответом на серию статей Н. Г. Чернышевского, объединенных общим названием «Очерки гоголевского периода русской литературы» (1855—56). 

       К Чернышевскому лично, как автору статьи «Очерки гоголевского периода русской литературы» у Дружинина не было каких-либо особенных пристрастий. Главный пункт спора Дружинина с современной ему критикой связан с трактовкой роли и назначения искусства в человеческом мире. 
В искусстве Дружинин опасался засорения его нуждами кратковременной значимости и более всего — его подчинения дидактическим («наставительным») тенденциям. Не защита «чистого искусства» в смысле его оторванности от жизни, а осуждение дидактизма во всех его формах, понимание его вреда, когда оно проникает в искусство или в критику (как это случилось, по убеждению Дружинина, в последний период деятельности Белинского), составляет главный тезис, стержневую суть статьи «Критика гоголевского периода русской литературы и наши к ней отношения». В борьбе с дидактизмом окончательно и оформляется «артистическая» теория в искусстве А. В. Дружинина.

        Дружинин указывает в качестве главного источника разногласий то обстоятельство, что «все критические системы, тезисы и воззрения, когда-либо волновавшие собою мир старой и новой поэзии, могут быть подведены под две, вечно одна другой противодействующие теории». Первую теорию критик называет «артистическою», «имеющею лозунгом чистое искусство для искусства», вторую — «дидактической», т. е. «стремящуюся действовать на нравы, быт и понятия человека через прямое его поучение».  
Обратим внимание: Дружинин связывает дидактизм в искусстве не вообще с поучением, а прямым поучением, в особенности вредным, как это вытекает из контекста статьи, в социальной сфере. И выражение «чистое искусство для искусства» появляется в статье Дружинина не как декларация исключительности искусства, а как указание на необходимость «очищения» его от прямых поучений, конечно же, несовместимых с подлинно творческими задачами. Итак, основополагающий пункт «артистической» теории Дружинина связан с решительным неприятием дидактизма, прямых поучений, что и сегодня, надо думать, не утратило своей актуальности, поскольку попытки использовать искусство в целях защиты или пропаганды той или иной моралистической, а то и прямо политической доктрины, отнюдь не ушли в прошлое. 

       В статьях «А. С. Пушкин и последнее издание его сочинений» (1855), «Критика гоголевского периода русской литературы и наши к ней отношения» (1856) Дружинин сформулировал принципы своей «артистической теории» искусства. Он считал, что поэзия служит сама себе целью, мир поэзии отрешен от прозы жизни; поэт должен служить не интересам минуты, а вечным идеям «красоты, добра и правды»; творчество непреднамеренно, оно служит само себе наградой; если поэт и дает моральные уроки человечеству, то он делает это «бессознательно». Таковы, по мнению Дружинина, были Шекспир, Данте, Пушкин и таковыми являются теперь Фет, Щербина. Есть и другое, неистинное, «дидактическое» Искусство, оно служит злобе дня, скоропреходящим современным вопросам. К дидактикам Дружинин относил Ж. Санд, Гейне, Берне, Т. Гуда, Гервега, Фрейлиграта, Э. Сю, Арндта, Т. Кернера, последователей Гоголя, писателей «натуральной школы». 

      Эстетическая теория Дружинина опиралась на принципы, характерные для философского либерализма 40—60-х гг. 19 в. Дружинин—противник схоластики, мистической и трансцендентальной философии (в частности, философии Гегеля) и в то же время противник “вредной философии сенсуалистов” левогегельянства. 

        С учетом этих обстоятельств необходимо по-новому оценить борьбу Дружинина за «чистое» (чистое, как теперь очевидно, от наносных дидактических тенденций) искусство, подчиняющее свою творческую энергию служению подлинно оздоровляющих идеалов, способных духовно обогатить человечество. И тут нельзя не вспомнить пушкинское эстетическое «кредо», его слова, часто повторяемые Дружининым, что поэзия и поэты призваны не для «житейского волненья, не для корысти, не для битв», а рождены «для вдохновенья, для звуков сладких и молитв». Оппозиция «битвы» — «молитвы» не имела в стихотворении Пушкина, как и в статьях Дружинина, узкополитического смысла и отражала коренную потребность искусства содействовать человечеству посредством духовного возвышения («молитвы»), а не «разлома» («битвы»), порождающего нередко лишь злобу и ненависть. 

         Как показывает анализ статей Дружинина сер. 50-х, критик чрезвычайно дорожил способностью искусства оказывать воздействие на формирование идеальных, духовно значимых сторон личности и всей человеческой жизни в целом. Но что нужно для закрепления и развития этой функции искусства, какие критерии в его оценках могут способствовать восприятию поэзии как высшей формы воплощения идеи прекрасного? 

        Отвечая на эти вопросы, Дружинин и его сторонники Боткин и Анненков отдавали предпочтение категории «вечного», имея в виду при этом необходимость преимущественного внимания поэтов и художников к духовным сторонам человеческой жизни, имеющим Божественный источник. При таком понимании «вечного» в его зоне оказывались традиционные темы любви, красот, дружбы, природы, духовных радостей и т. д. Сторонники «артистической» теории искусства критерий «вечности» трактовали более широко и связывали его не столько с предметом изображения (хотя это и важно), сколько с качеством воспроизведения жизненных явлений. Качественное, т. е. подлинно художественное, есть «вечное», а все низкопробное, непрофессионально отраженное в искусстве обречено на быстрое забвение. 

        Б.Ф.Егоров отмечал: приверженность Дружинина к теории«артистического», «свободного» искусства вовсе «не означает, что Дружинин игнорировал современность. Наоборот, он постоянно ратовал за "сближение поэзии с действительностью", радовался отображенной в искусстве правде жизни и высоко оценивал доскональное знание описываемого быта в творчестве Л.Н.Толстого, А.Ф.Писемского, А.Н.Островского, М.Е.Салтыкова-Щедрина. Однако Дружинин считал, что лишь эстетические достоинства произведения, отличные качества его художественной формы дают ему право на жизнь». Л.И.Шевцова справедливо писала о деятельности Дружинина, «направленной на утверждение в русской литературе высших форм художественности, в том числе- реализма», о стремлении Дружинина-критика и эстета «не к изоляции литературы от общественно-духовных процессов жизни, а к их специфическому, полнокровно художественному отражению, свободному от прямого поучительства и «дидактизма».

       Таким образом, об эклектичности литературной позиции Дружинина в 1849-1853 годах и о его эволюции к теории«артистического искусства» в 1856-1861 годах говорить спорно. С самого начала творческой работы критика и до конца жизни он исповедовал одну, его словами, «критическую доктрину», теорию«артистического», «свободного» искусства. Этот вывод становится для нас важным тезисом в главах диссертации, где анализируются жанры, композиция и стиль критических выступлений Дружинина.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ:

1. Шевцова Л. Чистое искусство – направление в русской критике 50—60-Х ХIХ В // http://www.rusinst.ru/articletext.asp?rzd=1&id=5328
2. Кулешов В.И. История русской критики XVIII—XIX веков. Теория «чистого искусства» // Москва, «Просвещение», 1972 г.
3. Скатов Н. Дружинин А.В. – литературный критик // http://az.lib.ru/d/druzhinin_a_w/text_0050.shtml
4. Философская энциклопедия. Дружинин // http://dic.academic.ru/dic.nsf/enc_philosophy