Шпаргалка по "История зарубежной литературы 17-18 вв"

Католическая концепция свободной  воли. Противопоставлены предопределение (Аврелий Августин) и учение о  свободной воле. Реформация в лице Лютера развивала идеи предопределения. Человек счастлив и греховен, если ему необходима помощь свыше в виде божественной благодати. Другая идея (у католиков): каждый сам делает свой выбор, в пользу благодати или зла. Эти идеи стали философской основой драм Кальдерона. В «Стойком принце», например, противопоставлены христианский и мавританский миры

 В драматургии: нет строгой  нормированности, нет единств  места и времени, смешение в  одном произведении трагического  и комического à основной жанр трагикомедия, барочный театр – театр действия. Обо всем этом пишет Лопе де Вега в «Новом руководстве к сочинению комедий

3. Особенности  философских трагедий Кальдерона ("Жизнь есть сон" и др.)  17век в Испании - золотой век драмы. Открывал его Лопе де Вега, а закрывал Кальдерон

Биография: Кальдерон родился в Мадриде, в семье дона Диего Кальдерона, секретаря казначейства, дворянина средней руки. Мать будущего драматурга Анна Мария де Энао, была дочерью оружейника. Отец готовил Кальдерона к духовной карьере: он получил образование в мадридской иезуитской коллегии, также учился в университетах Саламанки иАлькала-де-Энарес. Однако в 1620 году Кальдерон оставил учёбу ради военной службы.

Как драматург Кальдерон дебютировал  пьесой «Любовь, честь и власть»  за которую получил похвалы своего учителя, Лопе де Вега  и ко времени  его смерти, уже считался первым драматургом Испании. Кроме того, он получил признание при дворе. Филипп IV посвятил Кальдерона в рыцари ордена Святого Иакова(Сантьяго) и заказывал ему пьесы для придворного театра, устроенного в недавно сооружённом дворце Буэн-Ретиро. Кальдерону были предоставлены услуги лучших на то время музыкантов и сценографов. В пьесах, написанных в бытность Кальдерона придворным драматургом, заметно использование сложных сценических эффектов. Например, пьеса «Зверь, молния и камень» была представлена на острове посреди озера в дворцовом парке, а зрители смотрели её, сидя в лодках.

В 1640-1642 гг., исполняя воинские обязанности, Кальдерон участвовал в подавлении «Восстания жнецов» (национально-сепаратистского  движения) в Каталонии. В 1642 по состоянию  здоровья он оставил военную службу и через три года удостоился пенсии. В дальнейшем он стал терциарием ордена св. Франциска (т.е. принял на себя монашеские обеты ордена, но остался в миру), а в 1651 году Кальдерон был рукоположен в священники; вероятно, это было вызвано событиями в его личной жизни (смерть брата, рождение незаконного сына), о которых сохранилось мало достоверных сведений, а также начавшимися гонениями на театр. После рукоположения Кальдерон отказался от сочинения светских пьес и обратился к аллегорическим пьесам на cюжеты, заимствованные главным образом из Библии и Священного Предания, так называемые ауто, представления, дававшиеся во время религиозных празднеств. Однако образщаясь к религиозным темам, он трактовал очень многиепроблемы в духе раннего христианства с его демократизмом и аскетизмом  никогда не следовал принципам ортодоксальной церкви. В 1663 году он был назначен личным духовником Филиппа IV (королевским капелланом); эту почётную должность за Кальдероном сохранил и преемник короля, Карл II. Несмотря на популярность пьес и благоволение королевского двора, последние годы Кальдерона прошли в заметной бедности. Кальдерон умер 25 мая 1681 года. Контрастненько так, неправда ли?

Унаследовав традиции испанской ренессансной литературы, Кальдерон. вместе с тем выразил разочарование в гуманизме Возрождения. Кальерон в самой природе человека видит источник зла и жестокости, а единственным средством примирения с жизнью - христианскую веру с её требованием обуздания гордыни. В творчестве писателя противоречиво сочетаются мотивы Возрождения и барокко.

Драмы Кальдерона (к ним относят 51 пьесу) принято разбивать на несколько категорий: драмы исторические, филосовские, религиозные, библейские, мифологические и «драмы чести». Но полнее всего дух испанского барокко и гений Кальдерона проявились в философских драмах, которые в Испании XVII в. принимали форму религиозно-философской или историко-философской драмы.

Пьесы этого типа затрагивают фундаментальные  вопросы бытия, прежде всего — человеческой судьбы, свободы воли, причин человеческого страдания. Действие происходит чаще всего в «экзотических» для Испании странах (например, Ирландии, Польше, Московии); исторический и местный колорит подчёркнуто условен и призван акцентировать их вневременную проблематику. Конкретные чувства и поступки для него важнее в «комедиях плаща и шпаги», а в философских это было не столь важно. В них  он сочетает черты исторической драмы, религиозно-философской  и теологической аллегории типа ауто (представления в церковные праздники). В центре проблемы смысла жизни, свободы воли, свободы человеческого существования, воспитания гуманного и мудрого правителя. Здесь он и продолжает идеи Возрождения с его гуманизмом и вообще, но начинает идеи барокко, о которых скажу чуть дальше. Примеры: «Жизнь есть сон», «Волшебный маг», «Чистилище святого Патрика».

Кальдерон обладал чудной способностью в своих произведениях сочетать реальную картинку мира с его абстрактным, философским обобщением. Параллели  легко угадываются, особенно легко  угадывались тогда, потому что писал если не на злобу дня, то. как минимум, на волновавшие общество проблемы, рисуя трагические противоречия и прочие косяки общества.

Мироощущение  в стиле барокко: пессимизм (жизнь полна бед, она вообще сон, мало того, эти беды еще и противоречат друг другу), но с чертами неостоицизма (все быстро вспомнили философию!). Жизнь у них хаотична, иллюзорна, несовершенна. («Что жизнь? Безумие, ошибка. Что жизнь? Обманность пелены. И лучший миг есть заблужденье, Раз жизнь есть только сновиденье, А сновиденья только сны»). Жизнь -комедия, жизнь – сон. Однако формула не абсолютна для поэта и не распространяется на любовь.

Сомнение в земных ценностях и тяга к сверхчувственному в драме Кальдерона объясняются богословским догматизмом, а распространенной в Испании XVII в. утратой уверенности в исторической перспективе и ощущением хаотичности мира.Чувство трагического неустройства жизни, проходящее через пьесы, с первых стихов делает понятным упорство, с которым проводится идея «жизнь есть сон». То же трагическое ощущение объясняет обостренное сознание «вины рождения» — греховности человека. При этом философия барокко у Кальдерона, воспитывавшая готовность мужественно встретить тяжелую судьбу, не обязательно предполагала покорность провидению. С начала драмы, наряду с темой неустройства мира, вины рождения, возникает и тема бунта, энергично высказанная в монологе заключенного отцом в башню Сехисмундо («...А с духом более обширным, / Свободы меньше нужно мне?»)

Только от человека зависит, как  он сыграет свою роль в этом театре жизни. Помочь человеку хорошо или плохо сыграть свою роль поможет не божественное провидение, но разум, который противостоит хаосу жизни, направляется к истине. Он видит в разуме силу, способную помочь человеку обуздать страсти. В драмах он показывает мучительные метания этого разума, который выбивается из сил, чтобы этот хаос упорядочить. Жизнь есть движение, резкое столкновение контрастов. Несмотря на духовный сан и учебу на богослова, он не призывает к смирению, так как ему, повторюсь, чужд конформизм но призывает к стойкости, восхваляет силу воли, в общем, близок к ранним богословским взглядам. Даже в «Стойком принце» (1629), где религиозная и абсолютистская настроенность могут показаться доведенными до фанатизма, Кальдерон мыслит более универсальными, чем католицизм, категориями. Люди разной веры могут действовать заодно.

Замыслы героев нарушает что-то на первый взгляд необъяснимое, но на самом деле вполне материальное (как в Жизнь есть сон).

По сравнению с классицизмом драма «Жизнь есть сон» дает больший простор эмоциям и воображению. Ее форма свободна, а сценическое пространство не менее распахнуто в бесконечность, чем в «Стойком принце». Недаром романтиков так увлекали подобные примеры изображения человека перед лицом бесконечности. Контрреформационной идеологии духовного насилия противопоставлялась не очевидность правоты гармонически развитых, благородных, полных жизненной силы, телесной и душевной красоты людей, как у Шекспира или Лопе, но твердость воли в поражении, смятенный и ищущий интеллект.

Кальдероновская философская драма  показывает глубину духовной и интеллектуальной жизни человека 17 века, его стремление пробиться сквозь море бед, найти выход из страшного лабиринта судьбы.

4. Драмы чести  Кальдерона 

Проблема чести была общей для многих драм 16-17-го века (в Испании этот вопрос стоял очень остро, т.к. в связи с реконкистой в своё время объявилось большое количество «кабальерос» («лошадников»), рыцарей, отправившихся на отвоевание испанских землей у мавров; по возвращении с военных действий эти люди приносили и постоянное желание и готовность биться насмерть, и высокие представления о чести, которую они будто бы добыли в боях – что и породило практику частых дуэлей в испанском высшем обществе), и у  Кальдерона учебник «История Зарубежной Литературы XVII века» наряду с комедиями о любви (Дама-невидимка) и философскими драмами (Жизнь есть сон) выделяются драмы чести: «Врач своей чести» (вопрос супружеской чести), «Стойкий принц» (честь как уважение к себе, верность идее (сохранение крепости Сеуты за Испанией)), «Саламейский алькальд» (честь как достоинство всех людей, вырастающее из добродетели, присущее не только одним дворянам) и др. Из перечисленных нам должны быть знакомы только две первые драмы.

Во «Враче своей чести» честь  является практически живым существом (Гутиерре говорит: «Вдвоём мы, честь, остались»), тотемом, сохранение которого ставится в высшую обязанность (обесчещенный, как он считает, дон Гутиерре без сомнений идёт на убийство своей якобы виновной жены чужими руками), действия в рамках её защиты – даже убийство! – признаются легальными (король, оповещённый об убийстве цирюльником, не назначает наказания дона Гутиерре, больше того, он выдаёт за него донью Леонор, и в конце драмы между наречёнными супругами происходит следующий диалог: (Дон Гутиерре) Но только помни, Леонор, /Моя рука омыта кровью. (Донья Леонор) Я не дивлюсь и не пугаюсь. (Дон Гутиерре) Но я врачом своей был чести, /И врачеванья не забыл. (Донья Леонор) Припомни, если будет нужно. (Дон Гутиерре) Условье это принимаю. Как видно, никого не смущает произошедшее – убийство во имя сохранения чести воспринимается как должное, и «молодые» уговариваются и в будущем придерживаться этого правила). Притом важна именно видимость (перед королём дон Гутиерре, уже мучающийся ужасной ревностью, твердит о своей жене как образце невинности и отсутствии любых подозрений в её отношении), и для начала действий по защите чести довольно даже не самого преступления, а подозрения, малейшего блика: донья Менсия, выданная замуж не по любви, но верная своему мужу дону Гутиерре, всячески отметает домогательства любимого ей в прошлом дона Энрике; однако и подозрения Гутиерре, и обнаруженный в его доме кинжал дона Энрике, и подслушанная Гутиерре, которого спутала с доном Энрике Менсия, речь жены, обращённая к инфанту, с просьбой прекратить свои «нападения» -- всего этого, плюс, обнаруженного Гутиерре письма Менсии к инфанту с просьбой не бежать из страны, дабы не подавать поводу сплетням запятнать честь Менсии и её мужа – довольно для дона, чтобы присудить к смерти любимую и чтимую им жену – ибо, как пишет своей жене, уже решив убить её, Гутиерре: «Любовь тебя обожает, честь тебя ненавидит, и потому одна тебя убивает и другая извещает». Но даже сама Менсия, погибая, как передаёт её слова Людовико, открывший ей вены, не винит в случившемся мужа.

Честь в этой драме предстаёт  ужасающим тираном, власть которого признают все, она же санкционирует  любые действия по сохранению и защите её.

Важно заметить, что в реальности подобные порядки, безнаказанное убийства жён, не были постоянным явлением (это доказывают хроники), т.е. драма не является отражением типического. Она, скорее, служит для  отображения в критическом состоянии жесткости и непримиримости в понимании дворянской чести.

«Стойкому принцу» дону Фернандо и полководцу-мусульманину  Мулею одинаково знакомо и понятно слово честь – и это сближает двух героев, принадлежащих противостоящим мирам – строгому и ясному, солнечному католическому миру Испании, миссионерами которого являются прибывающие войска во главе с доном Фернандо, позже – с королём Альфонсо, и загадочному и прекрасному «ночному» мусульманскому миру. И с момента первой их встречи – дон Фернандо побеждает в поединке на поле боя Мулея, но отпускает его на свободу по правилам чести, чем вызывает неподдельное уважение мавра, – и позже – когда Мулею оказывается поручена фактически осуждённого на смерть дона Фернандо, - герои как бы соревнуются, кто же проявит большее уважение к чести, кто же больше её заслуживает. В произошедшем споре между мавром и инфантом, где с одной стороны Мулей предлагает инфанту бежать из тюрьмы, чтобы он, Мулей, ответил головой перед королём Феца за бегство пленника, а с другой – инфант велит Мулею не предпринимать попытки к его освобождению, и счастливо жить остаток жизни с любимой им Феникс, - в споре побеждает именно Фернандо, и бегства не происходит, таким образом испанский принц жертвует своей свободой и жизнью для счастья своего друга. Притом после смерти призрак принца содействует исполнению цели этой жертвы – он-таки соединяет в браке Мулея и Феникс.

 Но приверженность высшей  чести отражается не только  в этом – дон Фернандо жертвует  своей жизнью, отказавшись становиться  выкупом за принадлежащую христианам  Сеуту (он разрывает письмо  от короля Альфонсо к королю Феца, предлагающее подобный «торг», и отказывается в дальнейшем менять свою жизнь на Сеуту, за что оказывается брошен в тюрьму в невыносимые условия), ибо инфант отдаёт свою жизнь во имя идеи, торжества «солнечного» христианского мира, и потому он живёт в тяжелейших условиях и умирает без сожалений о своей горькой судьбе.

В «Саламейском алькальде», написанном с существенными трансформациями  по мотивам произведения Лопе де Веги, честь предстаёт способностью к  добродетели, нравственной чистотой и  невинностью, которых лишены некоторые дворяне (вопреки мнению о передаче «чести» лишь по наследству в знатном роде), но которыми обладают и простые люди, например, крестьянин Педро (алкальд – что-то вроде старосты-судьи), у дочери которого проезжий армейский капитан похищает честь. Честь в понимании Кальдерона в «Алкальде» предстаёт высшим благом, ради возвращения её своей дочери, а для этого капитан обязан жениться на ней, крестьянин Педро, воспринимая честь как великое нравственное сокровище, готов отдать всё своё имущество капитану, а если этого будет не достаточно, то и отдать в рабство самого себя и своего сына. Так во имя чести, наличие которой у крестьян оспаривают некоторые негативные персонажи драмы, Педро готов поступить всеми материальными благами и даже свободой.

5. "Стойкий  принц" 

• Краткий пересказ:

Песнь невольников - Все побеждает время/ И верх берет всегда/Над трудностями всеми/Без всякого труда

Рабов гонят прочь, появляется Феникс. Ф.печальна сама не знает почему. Борьба моря и сада *см.билет* ее не веселит. Король Феца хочет отбить у португальцев город Сеуту. Принц Тарудант обещает послать ему на помощь десять тысяч верховых, если король отдаст за него свою дочь Феникс. Принцесса не смеет перечить отцу, но в душе она против брака с Тарудантом, ибо любит мавританского полководца Мулея. Отец вручает ей портрет принца. 

В это время появляется Мулей, который  по приказу короля плавал на разведку к Сеуте. В море он заметил флот из Лиссабона, который направлялся к Танжеру под командованием братьев португальского короля принцев Энрике и Фернандо. Дон Энрике является магистром ордена Ависа, а дон Фернандо — ордена Христа (религиозно-рыцарские ордена, созданные для борьбы с «неверными»). Мулей призывает короля готовиться к обороне Танжера и покарать врагов «страшной плетью Магомета», чтобы сбылось предсказание прорицателей о том, что «короне португальской будет Африка могилой». Король Феца собирает войска, а Мулею приказывает взять конницу и атаковать врага.