Язык драмы Грибоедова «Горе от ума»

Из числа действующих  лиц комедии, фамилии которых  представляют собой живую внутренюю форму, связанную с идеей речи, Молчалин в этом смысле наиболее прозрачен. В самом деле, есть сцены, в течение которых он вообще не произносит ни слова , а в подавляющем большинстве остальных реплики его обычно представляют неполный стих, затем один или полтора стиха, в редких случаях достигают трех стихов, один раз - шести стихов (в беседе с Чацким...) и только дважды, оба раза в объяснении с Лизой, то есть в сценах наибольшей активности этого персонажа, вырастают в небольшие монологи Краткость реплик Скалозуба всецело гармонирует с грубоватой отрывистостью его речи и входит как существенная подробность в его сценическую маску. Что касается второстепенных персонажей, то краткость их не нуждается в толковании, точно так же, как пространность реплик Репетилова, очевидно, формирует весь его сценический облик.

По ходу действия Репетилов  появляется в доме Фамусова уже в  самое время разъезда гостей для  того, чтобы послужить каналом, через  который до Чацкого доходит пущенная на его счет сплетня. Но со стороны  своего собственного характера фигура Репетилова не вмещается в рамки  фамусовского бала только вследствие своей многоречивости, и именно это дает Репетилову особое место в галерее гротескных образов III акта[5].

Молчалину нравится общество, времяпрепровождение с ним, и  он стремится войти в эту светскую жизнь. Как герои относятся к  обществу, так и оно к ним. Про  Чацкого, так как он отрицает все  законы, ценности и уклад этой жизни, говорят, что он сумасшедший. А причину  безумия видят в образовании. «Ученье – вот чума, учёность – вот причина».

 

Очень выразительны в "Горе от ума" и отдельные скопления  однотипных по протяженности реплик. Такими скоплениями в комедии  являются только короткие реплики. Реплики  протяжением в три стиха и  свыше являются в "Горе от ума" не более двух раз подряд. Сюда отнесем  и упомянутые два монолога Фамусова и Чацкого во II акте. Иными словами  в "Горе от ума" нет обмена длинными репликами и монологами, хотя в комедийной традиции, как русской, так и французской, это встречается. Однако и короткие реплики скопляются в "Горе от ума" в очевидной связи с развитием самого драматического действия, а не просто как комический прием, завещанный традицией.

Обратим внимание на некоторые  случаи скопления реплик в неполный стих. Первый случай такого рода встречается  в самом начале комедии (I, 15 - 17):

Голос Софьи. Который час? Лизанька.Все в доме поднялось. Софья (из своей комнаты). Который час? Л. Седьмой, осьмой, девятый. .. Неправда.

Здесь смена полустишных реплик находится в непосредственной связи с тем, что диалог происходит между персонажами, не видящими друг друга и, следовательно, не беседующими, а только обменивающимися необходимыми вопросами и ответами, причем вопросы тавтологичны, а это вызывает тожественность метрической формы не только вопросных, но и ответных реплик.

Иной характер имеет скопление  подобных реплик в д. II, явл. 7. Здесь шесть реплик в неполный стих, следующих подряд, причем вторая представляет собой конец одного стиха и начало другого. Это то место комедии, в котором на сцене с криком появляется Софья, испуганная падением Молчалина с лошади. Предшествующие два явления, занятые сценой Фамусова, Чацкого и Скалозуба, отличаются напряженностью идейной борьбы, но по внешнему действию статичны. В них вторая из упомянутых пар монологов Фамусова и Чацкого, каждый по 57 стихов, и всего несколько одиночных реплик в один стих и ни одной реплики в неполный стих на пространстве в 220 стихов[6].

И вот, после такого спокойного и длинного эпизода, внезапное появление  Софьи, ее громкие восклицания, ее обморок, волнение, которое порождает ее появление  в Чацком, недоумение Скалозуба со стороны своего драматургического  эффекта находят себе естественное выражение в серии коротких, быстро сменяющихся, как бы перебивающих одна другую, отрывистых реплик:

 

Софья (бежит к окну). Ах! Боже мой! упал! убился! (падает в обморок). Чацкий. Кто? Кто это? Скалозуб. С кем беда? Ч. Она мертва со страху. Ск. Да что? Откудова? Ч. Ушибся обо что?

 

Замечательно, что и начальная  реплика Софьи, составляющая почти  полный стих (в нем не хватает  лишь одного заключительного ударного слога), состоит из одних отрывочных восклицаний, как если б это было четыре коротких реплики, произносимых подряд одним и тем же действующим  лицом.

Опять по-другому обставлено скопление реплик в неполный стих в третьем случае, именно в сцене  Софьи и г-на N., кладущей начало появлению  интриги против Чацкого (III, 436 и сл.):

 

Г.N. (подходит). Вы в размышленьи? С. Об Чацком. Г.N. Как его нашли по возвращеньи? С. Он не в своем уме. Г.N. Ужли с ума сошел? С. (помолчавши). Не то, чтобы совсем... Г.N. Однако есть приметы? С. (смотрит на него пристально). Мне кажется. Г.N. Как можно! в эти леты!

 

 

 

В этом случае смена реплик характеризуется замедленным темпом. Софья говорит неторопливо, сначала  в задумчивости, затем - взвешивая  каждое слово, осторожно обдумывая  возможные последствия внезапно явившегося у нее плана мести Чацкому, причем такой характер ее речи только оттеняется еще резче возрастающей настойчивостью назойливых вопросов заинтригованного г. N. Несколько ниже игра на быстром чередовании кратких реплик возобновляется в диалоге г. N. и г. D., представляющем собой вторую стадию распространения сплетни. Стих, с которого начинается этот диалог разбит на целые четыре реплики, все - вопросительной интонации и, разумеется, очень короткие, не более трех слогов каждая:

Г.N. Ты слышал? Г.D. Что? Г.N. Об Чацком? Г.D. Что такое?

Быстрота смены этих вопросов и сжатость их сразу вводит зрителя  в атмосферу того, что вслед  за тем происходит на сцене, где в  несколько мгновений многолюдная  толпа оказывается охваченной пожаром  сплетни, возникшим, как из искры, из случайной обмолвки Софьи. Общее  напряжение поддерживается, помимо прочего, бессмысленным и упрямым спором Фамусова и Хлестовой о количестве крепостных душ у Чацкого ( следует подряд шесть реплик в неполный стих и без перерыва четыре реплики в один стих), и, наконец, при появлении Чацкого все затихает на трех максимально кратких междометных репликах, представляющих собою в двух случаях уже упоминавшийся слог из шумного согласного, и эффектно заключающих весь этот блестяще разработанный сценический эпизод:

“Вот он! - Шш! - Шш!”.

Горе Уму вознёсшемуся, говорит автор, горе Уму, лишённому  сострадания. Такой Ум несёт горе и его обладателю <…> Чацкому  недосуг задуматься, что Скалозуб воевал с Наполеоном (причём в пехоте), имеет боевой орден, что Молчалин из бедной семьи, из Твери, откуда его  вытащил Фамусов и вытащил  за усердие в службе. Разве Молчалин не должен быть благодарен тому за это? <…> Входя в глубину текста, мы начинаем понимать, что Молчалин и Скалозуб не мальчики для битья, а оппозиция уму Чацкого <…> Христианское чувство выше гордости, выше обиды, выше “сатиры”. И именно им завершается “Горе от ума”. Это  победа сердца над умом”

 

 

 

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

Винокур  О.Г.Избранные работы по русскому языку–  М., 1959 г. –С. 260 - 263

Золотусский Игорь. Прости, Отечество! // Лит. газета. 2005. № 1-С.4

Русские писатели. 1800–1917”  – Т. 2. М., 1992. –С. 27.

Пиксанова Н.К. Летопись жизни и творчества А. С. Грибоедова. – М., 2000.

Мещеряков Виктор. Жизнь и  деяния Александра Грибоедова. –М., 1989.

Хечинов Юрий. Жизнь и смерть Александра Грибоедова. М., 2003 //рецензия: НЛО. 2004. №66–С. 35-37

Цимбаева Екатерина. Грибоедов. М., 2003 //Уважительно-критические рецензии: Вопросы литературы. 2004. № 1; НЛО. 2004. №64- С.27-29.