История развития логики в России

    В течение нескольких лет Эйлер интересовался проблемой абсолютного и относительного пространства, абсолютного и относительного времени. Он поставил вопрос, какую роль в науке играют понятия об абсолютных времени и пространстве, необходимо ли считать их лишь постулатами и гипотезами. Однако Эйлер замечает абсурд в том, что чистые плоды воображения могли бы быть настоящими принципами механики как ее основы. Эйлер полагает, что о реальной сущности пространства и времени предоставляет нам знание, не психологический анализ и не прямое чувственное наблюдение (как у Беркли), а природу времени и пространства можно познать только по функции, которую они выполняют в системе математической физики.

    Эйлер является сторонником учения об неограниченных пространстве и времени. Бесспорная действительность абсолютного времени и абсолютного пространства, как считает Эйлер, подтверждается тем, что признание этого необходимо всей общностью нашего научного познания мира. Философы, которые решают проблему времени и пространства посредством психологического анализа (Беркли), или рационалисты лейбнице-воль-фианской школы, объявляющие понятия времени и пространства абсолютными абстракциями и отрицающие у них справедливое содержание, считает Эйлер, занимаются самообманом, источник которого таится в многозначности абстракции. Вырасти до идеи чистого времени и чистого пространства можно только с помощью мышления, и вопрос - в том, как мы формируем общее родовое понятие. У нас получается общее понятие, когда сперва мы представляем себе что-нибудь и его свойства и потом отметаем один за другим его частные признаки.

    Таким способом возможно прийти к понятию протяженности, возникающее у нас таким образом, что из представления о определенном теле исключаются методично его признаки; сопротивляемость, твердость и др. Тем не менее данным способом не выходит идея места, поскольку место, которое занимает тело, не является его свойством. Если даже мысленно абсолютно убрать тело со всеми его свойствами, место останется. Это объясняется тем, что место, занимаемое телом, есть нечто абсолютно отличающееся от тела со всей совокупностью его чувственных признаков, включая и его протяженность в трех измерениях. Протяженность относится к некоторому телу и вместе с ним перемещается при движении с одного места на другое, в то время как само место и пространство не способны передвигаться. Идея места формируется, когда мы мысленно отодвигаем тело со всей совокупностью его свойств, со всеми его качественными и количественными признаками.

    Л. Эйлер внес значительный вклад в совершенствование логики формальной - внедрил в нее способ отображать взаимоотношения между объемами понятий в виде показательных геометрических фигур. "Эйлеровы круги" надежно вошли в учебные пособия по формальной логики, вложив в ее учения об отношении субъекта и предиката в суждении и о связи терминов в категорическом силлогизме ясность. Эйлеровы круги, развивая анализ суждений и умозаключений, в то же время располагают дидактическими преимуществами, упрощая освоение глубоких логических проблем.

    Нетипичным прогрессивным ученым в 18 в. в России, был профессор логики Московского университета Дмитрий Сергеевич Аничков (1733-1788), выступивший с резкой критикой двух доминирующих на тот период времени направлений в философии и логике - рационализма и эмпиризма. Данному вопросу обращены "Слово образных причинах, немалые препятствия причиняющих, в продолжении познания человеческого" (речь, которая была произнесена в 1774 г. в Московском университете на официальном праздновании восшествия на престол Екатерины II) и прежде "Слово о свойствах познания человеческого и о средствах, предохраняющих ум смертного от разных заблуждений" (1770 г.).

    Критикуя односторонность эмпиризма, Аничков отмечает скудность чувственного познания, не раскрывающее внутреннюю сущность вещей, но показывающее только их внешнюю сторону.

     Обозначая недостаточность чувственного познания, Аничков говорит, что наши восприятия, зачастую бывают обманутыми, не видящими предметов такими, каковы они в реальности. Так, луна, солнце и звезды совсем не представляют собой небольшие светлые кружки, коими они видятся нам. Вследствие посредственности наших органов чувств они испытывают потребность в помощи приборов, которые усилили бы их; так, например, зрение нуждается в микроскопах или телескопах, открытие которых произошло благодаря человеческому уму. Что касается именно чувственного познания, то, по мнению Аничкова, человек совсем не отличается от животных. На базе этих рассуждений Аничков признает основы, положенные Локком, несостоятельными: в разуме нет ничего, чего бы прежде не заключалось в чувствах.

   Намного позднее свои идеи и взгляды открыл знаменитый переводчик и журналист Платон Василий Николаевич Карпов (1789-1867), выступавший против устанавливавшейся германской философии в России и боровшийся за развитие независимой русской философской мысли. В. Карпов видел этот самостоятельный путь в плотной связи с православием и, как и славянофилы, был против какого-либо рационализма в философии. Карпов является философом-идеалистом, сторонником идеализма объективного, в стиле Платона. Это также положило некоторую печать на его произведение "Систематическое изложение логики", которое отличалось от большей части современных русских пособий по логике для высших учебных заведений, которые были вторичными, и является достаточно оригинальным трудом, где кое-какие вопросы логики исследованы основательно и до сих пор сохраняют общеизвестное значение (например, его учение о логическом законе тождества).

    Положение логики в ряду других наук Карпов устанавливает таким образом: науки бывают реальные, другими словами науки о действительных вещах, и формальные, т. е, науки, изучающие отношениях; вторые включают грамматику и математику, логика же учит управлять формами мышления при его развитии и употреблении. Вследствие этого во всех произведениях, которые имеют цель познание всего, есть логическая сторона и раскрываются преимущества или недостатки в применении автором данного средства.

Карпов говорит, что логика может объяснятся в качестве введения ко всем действительным наукам, но тогда она в некотором роде теряет научный характер, так как у нее не обнаруживается основы. Карпов считает так оттого, что он не признает, что и в базисе логики - факты самой мысли, в том числе научной.

    В. Карпов определяет суждения как положение взаимоотношений понятий, распознавая в суждении материю и форму. Под материей суждения он подразумевает понятия, входящие в него, а под формой - связь между ними. Карпов отвергает кантовское субъективистское понимание модальности суждений, давая ее верное изъяснение: сказуемое в суждении может относиться или к подлежащему, или относится действительно, или должно относиться. По Карпову, условное суждение - это суждение содержания, а разделительное суждение - это объема.

Умозаключение, по учению Карпову, есть выведение через одно суждение другое посредством формального соотношения понятий, заключающихся в них.

    В первой четверти XIX в. логика Ломоносова и Радищева быа продолжена в России в философии, теории логики и познания декабристами, а точнее теми из них, кто развивал материалистическую традицию русской философской мысли. К ним принадлежали братья И. и А. Борисовы - из числа членов Общества соединенных славян, Пестель, Раевский, Крюков - из членов Южного общества и Бестужев, Кошкин и Якушин - из членов Северного общества, и хотя декабристы не посвящают вопросам логики особых трудов и данные вопросы упоминаются только мимоходом, в связи с общими философскими и эстетическими проблемами, тем не менее прослеживается свежий этап в развитии логики, который в то же время пополняет логику новыми идеями, продолжая материалистическую традицию Ломоносова.

Единственным источником нашего познания окружающего мира декабристы-материалисты признавали показания органов чувств. Согласно их теории познания, предметы внешнего мира, воздействуя на наши органы чувств, порождают ощущения благодаря деятельности нервной системы. Но, отдавая должное чувственному моменту в познании, они считали этот момент лишь одной из сторон процесса познания и наряду с ним признавали и роль разума. Таким образом, они развивали учение Ломоносова о единстве чувственного и рационального моментов в познании, различая в познании чувственную и рациональную ступени.

    И в области логики декабристы-материалисты примыкали к Ломоносову и Радищеву. Они критиковали формализм логики Канта, отрывавший форму мысли от ее содержания. Развивая материалистическую точку зрения, они и в формах мышления видели отражение связей объективного мира.

В учении о понятиях они подчеркивали опытное происхождение их. Указывая, что определение раскрывает содержание понятия, а логическое деление - его объём, они утверждали, что содержание понятия следует понимать как мыслимую совокупность существенных признаков вещей и явлений.

    Декабрист Н. М. Муравьев говорит об изменчивости человеческих понятий в зависимости от изменений в самой действительности. Он считает, что "от времени до времени рождаются новые понятия", которые постепенно созревают и затем получают широкое распространение.

    В самом учении о суждении декабристы (Н. А. Крюков, М. С. Лунин, Н. И. Тургенев, В. К. Кюхельбекер) проводили материалистическую точку зрения, утверждая, что суждения суть отражение свойств вещей. Отличие же суждений от понятий они усматривали в том, что суждения отражают отдельные свойства вещей, тогда как понятие отражает совокупность существенных признаков вещей. Они говорили и об исторической изменчивости суждений людей в связи с изменениями материальных условий жизни общества и развитием культуры (Н. И. Тургенев).

    В противоположность господствовавшим в Западной Европе, начиная с XVII в. (от Р. Декарта и Ф. Бэкона), односторонним направлениям - всеиндуктивизму и вседедуктивизму, декабристы придавали важное значение как индукции, так и дедукции и притом признавали наличие и ценность многих других логических форм и выводов, что указывает на широту их логического кругозора. Однако они уделили мало внимания разработке теории умозаключений.

Декабристы высказали также свой взгляд на теорию доказательства. Они определяли доказательство как обоснование истинности какого-либо суждения посредством других суждений, истинность которых уже установлена. Опровержение же они понимали как доказательство несостоятельности какой-либо аргументации и как доказательство ложности того или иного тезиса. Они признавали тесную связь между доказательством истинности какого-либо положения и опровержением ложных суждений о том же предмете.

    Что касается метода научного исследования, то декабристы применяли сочетания самых разнообразных форм выводов, придавая главное значение анализу, опыту и эксперименту. В своих исследованиях они связывали защиту своих положений с опровержением взглядов противников и таким образом развивали свои собственные взгляды в борьбе против реакционных социально-политических и идеалистических философских теорий.

    У декабристов встречаются зачатки учения о практике как о критерии истины. Так, они утверждали, что проверка путем эксперимента подтверждает истинность положений опытных наук. Но они отрицали применимость критерия практики в области общественных наук (такова, в частности, позиция Н. А. Крюкова).

2.2Современная  логика

    Эволюция современной (математической) логики в России. Кон. 19 в. и нач. 20 в. знаменуют выход логики за рамки силлогистики и появление логиков-новаторов, таких как П.С. Порецкий, М.В. Каринский, Л.В. Рутковский, СИ. Поварнин, и др. Казанский логик Н.А. Васильев выступил автором «воображаемой логики» (1910, 1912), где он подверг критике закон противоречия. Наряду с пол. логиком Я. Лукасевичем Васильев стал основателем нового направления — паранепротиворечивой логики. В серии статей И.И. Жегалкин (1927—1929) предложил арифметизацию символической логики высказываний и предикатов.

    В 1924 выходит статья М.И. Шейнфинкеля «О кирпичах здания математической логики», заложившая основы комбинаторной логики (впоследствии получившей развитие в работах X. Карри), а в 1925 появляется первое в России исследование в области интуиционистской логики. Эта была статья А.Н. Колмогорова «О принципе tertium non datur». В ней впервые представлена аксиоматика минимальной логики высказываний и предикатов. Позднее (1932) Колмогоров возвращается уже к собственно интуиционистскому исчислению, предложив его интерпретацию в виде «исчисления задач». В работе В.И. Гливенко (1929; рус. пер. 1998) впервые приведен пример перевода одной логики в другую, а именно классической в интуиционистскую. Так было положено начало целому направлению (бурно развивающемуся и сейчас): переводам и погружениям одних логических систем в другие. Несколько особняком стояла работа И.Е. Орлова «Исчисление совместности предложений» (1928), которая на самом деле оказалась исторически первой в мире работой по теории логического следования.

     Уникальная история России 20 в. предопределила и уникальное развитие логики в ней, во многом непонятное для западного историка науки. В жестко тоталитарной социальной системе логика, а главное истина, становятся предметом чисто идеологических манипуляций. «Формальная логика» начала подвергаться гонениям, в полной мере развернувшимся к кон. 1920-х гг. Тем не менее в кон. 1930-х и 1940-х гг. в математических журналах появляются работы Д.А. Бочвара, А.И. Мальцева, П.С. Новикова, В.Ш. Шестакова. Последний создал логическую теорию контактно-релейных схем и разделил в этом приоритет с амер. математиком К. Шенноном.

     В 1948 формальная логика возвращается в систему среднего и высшего образования. В этом же году созданы кафедры логики на филос. факультетах МГУ и ЛГУ; образуется сектор логики в Институте философии АН СССР (РАН). Однако положение логики в системе образования не остается независимым. Вышедший оригинальный учебник В.Ф. Асмуса (1947) подвергается критике, а в результате разгоревшейся дискуссии в 1950—1951 на страницах главного филос. официоза «Вопросы философии» и дискуссии по проблемам логики в МГУ и Институте философии было зафиксировано, что высшей ступенью мышления является диалектическая логика, а низшей — формальная. Сторонников последней такое соотношение явно не устраивало и на этом фоне все 1950-е и даже 1960-е гг. прошли в острой полемике.