Антибиотики (А. Флеминг 1929 г. Э. Чейн., Х. Флори 1940 г. З. В. Ермольева 1942 г.)

 

В 60-х гг. Чейн вернулся в Англию в качестве заведующего кафедрой биохимии Имперского колледжа науки  и технологии Лондонского университета и директора только что организованной Вольфсоновской лаборатории. Его работа в этой должности была отмечена многочисленными  конфликтами по административным и  финансовым вопросам. В 1973 г. Чейн ушел на пенсию. В 1978 г. Чейн заболел и  в 1979 г. скончался в своем загородном доме в Ирландии.

 

Чейн был удостоен многих наград, в том числе медали Берцелиуса Шведского медицинского общества (1946), медали Па-стера Пастеровского института  в Париже (1946), премии в честь 100-летия  со дня рождения Пауля Эрлиха Фонда  Пауля Эрлиха (1954) и медали Маротты  Итальянского химического общества (1962). Он был генеральным секретарем Всемирной организации здравоохранения  и членом Нью-Йоркской медицинской  академии, Французской медицинской  академии, Вейцмановского института  в Израиле, Итальянского химического  общества и Финского общества биохимиков. В 1949 г. он был избран членом Лондонского  королевского общества.

 

 

        Источник:

 

Лауреаты Нобелевской премии: Энциклопедия. Пер. с англ.– М.: Прогресс, 1992.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Ермольева Зинаида Виссарионовна

 

Выдающийся ученый-микробиолог, создатель  ряда отечественных антибиотиков, действительный член АМН Зинаида Виссарионовна  Ермольева внесла огромный вклад  в российскую науку.

 

Многие из вас уже давно знакомы  с Ермольевой: она – прототип доктора Татьяны Власенковой  в трилогии В.Каверина «Открытая  книга» и главной героини в  пьесе Александра Липовского «На  пороге тайны» – Световой.

 

Ермольева по происхождению донская  казачка. Она родилась в 1898 г. на хуторе Фролов Донской области. Училась  в Новочеркасске. Когда на выпускном  балу зазвучал ее любимый «Сентиментальный вальс» Чайковского, она, признанная «королева  танцев», вдруг неподвижно застыла  у окна. Боль пронзила сердце: ведь именно сейчас у нее дома, под подушкой, лежит книга об этом композиторе-чародее. Гений... Расцвет таланта... И вдруг  такой страшный, такой нелепый  конец: черный гроб, залитый едкой  известью. «Болезнь тяжелая, желудочная, плохо поддающаяся лечению», –  прочитала она в книге. Кто-то вспомнил, что и мать Чайковского  умерла от холеры. Но при чем тут  смерть матери? Разве холера передается по наследству? Конечно, нет. Но, может  быть, передается предрасположение к  ней?..

 

История смерти Чайковского определила окончательный выбор Зинаидой Ермольевой своей будущей профессии: она  станет врачом. А искусство? Нет, оно  не забудется. Оно на всю жизнь  останется с ней, останется как  радость, как помощник в ее главном  труде...

 

Научные открытия, ученые степени  и звания были еще впереди, но уже  тогда у Зинаиды Виссарионовны  было то, что она сохранила до конца жизни, – ермольевский характер: сильная воля, неиссякаемая жажда  знаний, целеустремленность, завидная работоспособность. Много лет спустя академик Ермольева вспоминала: «Будучи  студенткой*, я чуть свет лазила через  форточку в лабораторию. Все кругом было закрыто, а мне хотелось лишний часок-другой посвятить опытам».

 

Особенно увлекает Ермольеву микробиология. После окончания университета Зинаида  Виссарионовна оставлена ассистентом  на кафедре микробиологии. Одновременно она заведует бактериологическим отделением Северо-Кавказского бактериологического  института. Молодого ученого все  больше и больше интересует новая  по существу область микробиологии  – биохимия микробов. «Новое», «малоизученное»  – эти слова постоянно будут  упоминаться в связи с именем Ермольевой.

 

Ермольева всегда проявляла интерес  к насущным заботам современников. Так, например, когда в 1922 г. в Ростове-на-Дону вспыхнула эпидемия холеры, Зинаида  Виссарионовна не только по учебникам  изучает это страшное заболевание, но и наблюдает его в реальной жизни. К тому времени был уже  известен и изучен классический холерный вибрион. Но практика подсказывала, что у него есть «собратья», так называемые холероподобные. Где и как их искать? Как обезвреживать? Вопросы оставались без ответов.

 

За поиски этих ответов и взялась  молодая исследовательница. Она  успешно провела большую серию  лабораторных опытов. Но был необходим  решающий эксперимент: опыт на человеке. Опасный для жизни опыт с самозаражением Ермольева проводит на себе. В ее протокольной записи мы читаем: «Опыт, который едва не кончился трагически, доказал, что некоторые холероподобные вибрионы, находясь в кишечнике человека, могут превращаться в истинные холерные вибрионы, вызывающие заболевание». Это  было научное открытие.

 

Исследования продолжались. Результаты одного из них – исследования хлороустойчивости  холерных и донских водных вибрионов  – были положены в основу санитарных норм, которые предусматривали постоянное наличие в сети водопроводов остаточного  хлора как важного средства профилактики опасного заболевания. Ермольева выделила и изучила вибрион, обладавший необычной  способностью светиться в темноте (позже он был назван ее именем). Разгадать  природу этого явления ей удалось  в Москве, где в 1925 г. она заведовала отделом биохимии микробов в Биохимическом  институте (сейчас им. А.Н. Баха).

 

В том же году Ермольева организовала первую в нашей стране лабораторию  биохимии микробов. Одна за другой выходят  из печати ее научные статьи. Она  занимается токсинами и... серьезно изучает французский и немецкий языки, потому что в 1928 г. ей предстоят  научные командировки во Францию  во всемирно известный микробиологический институт им. Пастера и в Германию, где работали видные микробиологи того времени. Но оказалось, и ученице  уже было что сказать. Именно тогда  появились первые публикации Ермольевой в немецких микробиологических журналах.

 

 

З.В. Ермольева и Н.Ф. Гамалея. 1930-е  гг.

 

Среди целого ряда интереснейших результатов  исследований, проведенных Ермольевой в 30-х гг., наиболее важным было получение (совместно И.С. Буяновской) препарата  фермента лизоцима и разработка методов  его практического применения. Уже  давно ученые пришли к выводу, что, во-первых, существует антагонизм между  микроорганизмами и, во-вторых, всякий живой организм обладает системой защиты от микробов. Но каковы эти средства защиты?

 

В 1909 г. русский микробиолог П.Н. Лащенков получил из куриного яйца вещество, которое задерживало развитие некоторых микробов. Позже англичанин Александр Флеминг обнаружил  это вещество в тканях сердца, печени, легких, а также в слюне и  слезах человека. Он назвал его лизоцимом, но практического значения ему не придал.

 

Ермольева смогла разработать метод  выделения и концентрации лизоцима, установить его химическую природу  и использовать в практике. Она  обнаружила и новые источники  лизоцима: редька, хрен, репа... Так получили объяснение лечебные свойства древнейших средств народной медицины. Значительно  позже, в 1970 г., Ермольева вместе со своими учениками смогла получить и кристаллический  лизоцим, который стал широко применяться  в хирургии, офтальмологии, педиатрии. Ермольева впервые в медицинской  практике предложила использовать лизоцим  для лечения некоторых глазных  болезней, заболеваний носоглотки.

 

По ее предложению лизоцим стали  использовать в пищевой промышленности и сельском хозяйстве. На разработанные  способы консервирования икры (1934) и мочки льна (1943) Ермольевой были выданы авторские свидетельства. В 1935 г. Ермольевой была присуждена докторская степень, а в 1939 г. ее утверждают в  ученом звании профессора.

 

Когда в 1939 г. в Афганистане вспыхнула  холера, Зинаида Виссарионовна с  группой ученых-медиков выехала  в Среднюю Азию. Для предотвращения распространения инфекции через  границу здесь в профилактических целях был впервые применен созданный  ею незадолго до того препарат холерного  бактериофага. Важную роль сыграл и  другой ценный результат многолетних  исследований Ермольевой и сотрудников  ее лаборатории – метод экспресс-диагностики  холеры.

 

Некоторое время Зинаида Виссарионовна  работала в Ташкентском институте  вакцин и сывороток, и ей удалось  завершить поиск путей создания комплексного препарата бактериофага: она сумела соединить 19 видов «пожирателей»  микробов. Полученный комплексный препарат был способен бороться с возбудителями  не только холеры, но и таких опасных  заболеваний, как брюшной тиф  и дифтерия. На уровне развития медицины того времени это было осуществлением давней мечты людей о «живой воде».

 

Как же эта «живая вода» пригодилась  в Великую Отечественную войну! Ермольева получила приказ вылететь в Сталинград для осуществления  профилактических мер, т.к. просочились  слухи, что на территории, захваченной  противником, вспыхнула эпидемия холеры. Было принято решение: дать холерный бактериофаг всему населению  города и находящимся в нем  войскам. Но как это сделать? Захваченного с собой бактериофага явно недостаточно, а эшелон из Москвы с этим препаратом фашисты разбомбили. Выход был  один – организовать его производство на месте. Несмотря на осаду города, сложнейшее микробиологическое производство было налажено и необходимое количество бактериофага было получено. Ежедневно  его принимали 50 тыс. человек. Такого в истории еще не было.

 

Наблюдая за ранеными, Зинаида Виссарионовна  видела, что многие из них умирают  не от ран, а от заражения крови. Она  понимала, что во что бы то ни стало  нужно найти средство для спасения раненых. К тому времени исследования ее лаборатории показали, что некоторые  плесени задерживают рост бактерий. Ермольева знала, что в 1929 г. Флеминг  получил из плесени пенициллин, но выделить его в чистом виде так  и не смог, т.к. препарат оказался очень  нестойким. Знала она и о том, что уже давно наши соотечественники заметили лечебные свойства плесени. Ею, к примеру, умела врачевать Алена  Арзамасская, сподвижница Степана  Разина, русская Жанна д’Арк; на плесень обратил внимание профессор  петербургской военно-медицинской  академии В.А. Монассейн; ученый-микробиолог  А.Т. Полотебнов применял плесени при  лечении гнойных ран. В 1941 г. профессор  Оксфордского университета Говард Флори  со своими помощниками сумел получить первую порцию лекарства. В 1943 г. Флори  и Чейн смогли наладить промышленный выпуск пенициллина, правда, для этого  им пришлось перебраться в Америку. Ермольева, возглавлявшая Всесоюзный институт экспериментальной медицины, задалась целью получить пенициллин из отечественного сырья. И в 1942 г., она  его получила. Величайшей заслугой Ермольевой является то, что она  не только первой в нашей стране получила пенициллин, но и активно  участвовала в организации и  налаживании промышленного производства этого первого отечественного антибиотика. И сделала она это в годы Великой Отечественной войны  – труднейший период нашей истории.

 

Потребность в пенициллине росла  с каждым днем. Важно было увеличить  не только количество препарата, но и  его «силы». Интересное испытание  «солнца антибиотиков» произошло  в январе 1944 г., когда в Москву с группой зарубежных ученых приехал  профессор Флори. Он привез свой штамм  пенициллинума и решил сравнить его с российским. Наш препарат оказался активнее английского: 28 единиц против 20 в 1 мл. Тогда профессор Флори  и американский ученый Сандерс предложили провести клинические испытания. И  вновь победу одержал наш отечественный  пенициллин.

 

 

З.В. Ермольева и сэр Говард Флори. 1944 г., Москва

 

Профессору Флори, этому высокому, энергичному ученому, нравилась  атмосфера доброжелательности и  слаженной работы, которой как-то незаметно дирижировала маленькая  изящная Ермольева. Он называл ее не иначе как «госпожа пенициллин». А еще профессору понравилось  восточное слово «ханум», которым  иногда называли Зинаиду Виссарионовну  сотрудники, вспоминая ее работу в  Средней Азии. Именно так называли там «русскую докторшу». А с помощью  Флори Зинаида Виссарионовна  превратилась в «Пенициллин-ханум». Так и осталась в лаборатории  фотография, где двое ученых склонились над пенициллиновым грибком, и надпись, сделанная рукой Ермольевой: «Пенициллин-ханум» и сэр Флори – огромный мужчина».

 

Итак, отечественный пенициллин-крустозин  в труднейших испытаниях одержал  победу. Но на полях Великой Отечественной  еще продолжались бои, и тысячам  раненых ежедневно требовалась  экстренная помощь. Ермольева берется  за решение и этой проблемы. Осенью 1944 г. бригада ученых-исследователей и врачей, возглавляемая Н.Н. Бурденко, направляется в действующую армию, чтобы испытать препарат в полевых  условиях. Во главе группы микробиологов  Ермольева. Научная задача была выполнена: пенициллин выдержал экзамен и на фронте. И в прифронтовой полосе, где профессор Ермольева провела  почти полгода, и на фронте, работая  в лаборатории, наскоро оборудованной  в подвале, а то и в блиндаже или палатке, она никогда не жаловалась на условия быта, чаще всего просто забывала о них.

 

«Рождение» пенициллина послужило  импульсом для создания других антибиотиков: первого отечественного образца  стрептомицина, тетрациклина, левомицетина и экмолина – первого антибиотика  животного происхождения (из молок  осетровых рыб). Кроме того, Ермольева  первой из отечественных ученых начала изучать интерферон как противовирусное  средство.

 

 

З.В. Ермольева, П.Н. Кашкин, Е.А. Ведьмина. 1960-е гг.

 

Зинаида Виссарионовна достойно представляла нашу страну во Всемирной организации  здравоохранения (ВОЗ) в Женеве. Она  активно участвовала в работе I Всемирного женского конгресса в  Париже, выступала на научных конференциях в Праге и Оттаве, Будапеште и Милане... С 1956 г. и до конца своей жизни Ермольева возглавляла Комитет по антибиотикам. Она была главным редактором журнала «Антибиотики», членом редколлегии международного «Журнала антибиотиков», издаваемого в Токио. Ермольева была членом чехословацкого научного общества им. Пуркине, а на VII Международном конгрессе химиотерапии была награждена медалью имени этого выдающегося чешского естествоиспытателя за заслуги в области медицины в международном масштабе. Ее перу принадлежит 535 научных работ.