Проблемы эвтаназии в России. Понятие и сущность эвтаназии

Проблемы эвтаназии в  России , Понятие и сущность эвтаназии.

В 21-м веке, когда  широкое распространение получили представления о кризисе человеческой культуры, гуманизма, самого человеческого  существования, даже о «смерти человека», формируется целый ряд философских  течений, в которых человек оказывается  единственным подлинным предметом  размышлений. Сегодня, наравне с  исследованиями политических, экономических, социальных структур, определяющих существование  человека, повышается интерес к эмоциональной  сфере человека, его желаниям, влечениям, телесным проблемам. Речь идёт о феномене смерти, неотвратимость которой –  это самое достоверное, надёжное, тайное, непостижимое из знаний. 
Смерть – это не только последнее прибежище «частной суверенности» 
(особенно в условиях тотальных притязаний власти), это фактически узловая точка всех проблем, возникающих при жизни каждого индивида. 
Сегодня не только западные, но и отечественные учёные широко обсуждают проблемы, в контексте которых право на жизнь и смерть оказываются сопряжёнными особенно тесно: аборт и репродуктивная технология, право матери не рожать ребёнка, право рожать детей. Все эти проблемы группируются вокруг такого нового наукообразного понятия, как биоэтика. Одной из центральных проблем в современных биоэтических исследованиях является эвтаназия. Сегодняшний доклад призван сформулировать понятийный аппарат, продемонстрировать актуальные вопросы этой проблемы и помочь организовать научную дискуссию в конструктивном русле. 
В самом общем приближении Эвтаназия- удовлетворение просьбы больного об ускорении его смерти какими-либо действиями или средствами, в т. ч. прекращением искусственных мер по поддержанию жизни. 
Термин «euthanasia» происходит от греческих слов: eu - хорошо и thanatos - смерть. Впервые этот термин был предложен в XVI в. английским философом Ф. Бэконом и обозначал легкую, безболезненную смерть, которая не сопровождается длительной тяжелой агонией и не вызывает физических и моральных мучений для умирающего человека и его близких. Человеку хочется умереть, подобно тому, как ему хочется заснуть. В капитальном труде д-ра Георга Д. Арнаудова «Медицинская терминология» на пяти языках) дается два толкования термина «эйтаназия». Во-первых, «легкая, безболезненная, «блаженная» смерть» и, во-вторых, «облегчение умирания применением обезболивающих средств при неизлечимой и мучительной болезни». 
В последующем эвтаназию стали трактовать как ускорение смерти путем активных или пассивных вмешательств. 
Вместе с тем, еще задолго до появления христианства киник Демонакт говорил о невозможности иметь опыт смерти при жизни. Его знаменитая шутка иллюстрирует это. На вопрос, что происходит в Аиде, он отвечал: «Подожди, я оттуда пришлю тебе письмо». Рассказы же о переживаниях в состоянии клинической смерти не могут рассматриваться в качестве эмпирической базы для решения проблемы сущности смерти по той причине, что мы здесь имеем дело с незаконченным опытом. Действительно, что есть переживание и опыт в акте клинической смерти? Контакт с запредельным, последние всплески сознания, игра воображения в расстающемся с жизнью мозгу, последние переживания тела? Точного и четкого ответа нет. 
Все вышесказанное утверждает нас в мысли, что в случае со смертью невозможно ставить, а тем более разрешать «проблему» смерти как научно-теоретическую, ибо у нас не существует принципиальной возможности иметь в опыте знания о ней. 
Чтобы стать «феноменом», смерть должна быть дана нам в пространстве и во времени, то есть должна явить себя в своем пространственно-временном обличии. Но говорить о пространственно-временном существовании того состояния, которое есть смерть, бессмысленно, ибо смерть - это выпадение существования из пространственно-временного континуума. 
Что-то случается с человеком в моменты умирания, а затем смерти, но он уже не может поделиться содержанием своего опыта смерти. Опыт переживания акта смерти и участие в процессе смерти не прозрачны для наблюдателя. Из всей драмы умирания и смерти остается только мертвое молчащее тело, которое порождает скорбь живых, но не раскрывает тайну бытия «за чертой» и «на черте». 
И все же о смерти говорят, вопреки «запрету». Тема смерти присутствует и в обыденной жизни, и в рассуждениях мыслителей. Вопрос о смерти наиболее адекватно может быть поставлен только как вопрос об отношении к смерти отдельного человека, рода человеческого, культуры, общества, социальных институтов и форм общественного сознания, то есть выявляется, прежде всего, смысложизненная функция смерти. 
Итак, большинство вопросов, связанных со смертью, могут быть сформулированы, соглашаясь с Матяш Д.В., только в контексте отношения к смерти. Анализ «отношения к смерти» дает возможность оценочного выявления позитивности и негативности этого отношения. Через понятие «отношение к смерти» можно «просмотреть» специфику ментальности эпох, определить их аксиологическую ориентацию как в материальной, так и в духовной жизни. Более того, понятие «отношение к смерти» методологически мобильно и в различных вариациях соотносится с понятиями «проблема» и «феномен», что позволяет говорить о «проблеме отношения к смерти», о «феномене отношения к смерти» . 
Однако понимание смерти невозможно без дефиниции понятия «жизнь», которое, несмотря на частое употребление, так же плохо прояснено. Например, в Советском энциклопедическом словаре жизнь трактуется как «одна из форм существования материи, закономерно возникающая при определенных условиях в процессе ее развития» . Безусловно, это определение не может работать в нашем концептуальном поле. Классическая рациональность «забыла» об этом феномене, т.к. сказать что-либо о явлении, находясь внутри данного явления, проблематично. Чтобы знать об опыте, надо выйти за пределы этого опыта. Выход же за пределы опыта жизни есть смерть, а так как смерть выходит из поля зрения картезианской рациональности, то и жизнь постигает та же участь. Более полным может считаться неклассическое определение жизни. 
Нас интересует жизнь в неразрывной связке «жизнь-смерть», где и жизнь, и смерть выступают однопорядковыми явлениями бытия. Жизнь – это не то, чему можно научиться через самообразование. Жизни учатся через смерть. «Если и можно учиться жизни, то у смерти и у другого, то есть, в некоторой пограничной ситуации, внешней (смерть) или внутренней (другой) по отношению к жизни» . Речь идет о присутствии смерти в жизни, где призраки прошлого – индикаторы этого присутствия. Таким образом, понятия «жизнь» и «смерть» находятся в неразрывной связи, пронизывая человеческое существование. 
В этом «гнезде понятий», выражаясь языком Гегеля, и находится ключевое для диссертационного исследования понятие «эвтаназия». 
Идея эвтаназии зародилась давно. Но со времен Гиппократа и традиционная врачебная этика включает в себя запрет: «я никому, даже просящему об этом, не дам вызывающее смерть лекарство, и также не посоветую это». Однако, с недавнего времени, у врачей все чаще и чаще появляется готовность прибегнуть к этой практике, по крайней мере, тогда, когда пациент сам просит о смерти. Как следует относиться к этой тенденции? 
Эвтаназия - составное слово греческого происхождения, совместившее в себе два понятия: «танатос» - смерть и «эв» (эй, эу) - хороший, благой, т.е. «хорошая, благая смерть». 
В научной литературе существуют различные написания этого термина. Так, А.П. Громов и А. П. Зильбер пишут об эйтаназии . Однако более устоявшимся является написание – эвтаназия. 
Однако различием написания проблема не ограничивается. Этический Кодекс российского врача в ст. 14 предусматривает: «Эвтаназия как акт преднамеренного лишения жизни пациента по его просьбе, или по просьбе его близких недопустима, в том числе и в форме пассивной эвтаназии» . 
В последнем издании Большой Медицинской Энциклопедии говорится: «Эвтаназия - намеренное ускорение наступления смерти неизлечимого больного, с целью прекращения его страданий» . Следует заметить, что в научной литературе и законодательстве некоторых зарубежных стран имеются иные трактовки эвтаназии. Так, в словаре О. Рота «Клиническая терминология» дается такое определение: «Еuthanasia - легкая, прекрасная смерть, облегчение умирания» . В Аmеriсаn Росkеt Меdiсаl Dictionагу говорится: «Еuthanаsia: 1. Легкая смерть. 2. Предание смерти лица, страдающего от инкурабельной болезни или находящегося в безнадежном состоянии» . Еnсусlореdia Аmеriсаnа утверждает, что «Еuthanаsia- у греков означала счастливую смерть за Родину. В современной науке термин используется как устранение страданий при инкурабельных болезнях с помощью анестетиков, или наркотиков в смертельных дозах. Однако религия, закон и медицинская этика отвергают все формы самоуничтожения» . 
В Британской Энциклопедии эвтаназия называется «милосердным убийством» (mercy killing) - это действие или практика, направленная на получение безболезненной смерти у лиц, страдающих от болей при неизлечимых болезнях или физических расстройствах» . В «Англо-русском медицинском энциклопедическом словаре» эвтаназия определяется как: 1. Безболезненная смерть. 2. Намеренное умерщвление неизлечимого больного с целью прекращения его страданий . 
Термин «эвтаназия» был активно использован Конгрегацией Вероучения в «Декларации об эвтаназии» от 5 мая 1980 года. Текст Декларации предупреждает всякое субъективное определение и пытается дать окончательное разъяснение понятию «эвтаназия». Под эвтаназией предлагается подразумевать всякое действие или, наоборот, бездействие, которое, по своей сути или намерению приводит к смерти, имеющей целью устранение боли и страдания. То есть в ее прямом значении эвтаназия - это преднамеренное убийство при помощи метода, провоцирующего наименьшие боль и страдания, совершенное «из жалости» для того, чтобы положить конец невыносимым страданиям, или для того, чтобы избежать трудностей жизни, которая считается «нечеловеческой», «не достойной самого человека». 
Однако эвтаназия сама по себе ставится на уровень намерений: 
• об эвтаназии говорится лишь тогда, когда есть намерение положить конец жизни данного лица или ускорить его смерть; 
• об эвтаназии не идет речь, когда стараются облегчить страдания какого-либо лица, находящегося в последней стадии тяжелой болезни, назначая ему медикаменты, которые лишь непрямым образом могут ускорить физиологический процесс умирания. 
В этом случае не ставят перед собой цели «помочь умереть» пациенту, но пытаются уменьшить его боль при помощи препаратов, которые лишь в качестве побочного эффекта способны ускорить приближение конца. Смерть здесь не провоцируется преднамеренно, прямым образом, но является возможным последствием обезболивающей терапии. 
Эвтаназию можно поставить в ряд различных медицинских методов: 
• эвтаназия присутствует в том случае, когда употребляется препарат, вызывающий смерть, а также, если больного лишают всего того, что ему необходимо для жизни, или всего того, что для него благотворно; 
• эвтаназии нет в случае, когда прекращается или упускается такое лечение, которое имело бы неблагоприятное влияние на больного; 
• эвтаназии нет в случае прекращения реанимации, когда состояние церебральной смерти является необратимым; 
• эвтаназии нет в случае нереанимации плохо сформированного новорожденного ребенка, или в тяжелом патологическом случае, если он естественным образом ведет к смерти; 
• эвтаназии нет, если «дают спокойно умереть» больному смертельной болезнью, которая естественным образом приводит к смертельному исходу в краткий срок - в случае, когда всякая терапия позволила бы лишь на короткое время продлить жизнь в невыносимых условиях . 
Однако такая трактовка эвтаназии ставит большее количество проблем, чем может разрешить. В частности, если принять такую, якобы логико-доказательную экспликацию, то необходимо вводить в «гнездо понятий» понятия «неизлечимость», «жалость» и «сострадание». 
Когда можно с уверенностью говорить, что больной является неизлечимым? К тому же понятие неизлечимости в большой степени зависит от средств и возможностей, имеющихся в данный момент в их распоряжении. 
Страдания сами по себе у многих вызывают сочувствие. Можно ли отказать в таком акте милосердия? Но эта жалость уже сама по себе является двусмысленной. Действительно ли соблюдается в таком случае свобода выбора больного? 
Право должно быть очень чувствительно к таким опасностям. Даже письменное согласие на эвтаназию не всегда может иметь юридическую силу, поскольку может быть вырвано у человека в бессознательном или даже сознательном состоянии. Кроме того, если смириться с эвтаназией во время агонии, то таким способом можно легко узаконить понятие «гуманного» убийства. 
И тут возникают два аспекта - моральный и правовой. Так, то, что допускает мораль, может быть запрещено законом, поскольку часто для общего блага нам приходится отказываться даже от своих прав. Более того, эвтаназия с моральной точки зрения может быть допустима только в исключительных случаях, и в таких случаях следует ее узаконить. Однако эти «исключительные случаи» могут быть запрещены или просто не прописаны в законе. 
«Эвтаназию» можно определить как «умерщвление другого человека для предполагаемого блага умерщвляемого» при его согласии или без согласия, или даже против воли человека, но действуя ему во благо. Под «умерщвлением» необходимо понимать действие или бездействие, повлекшее за собой лишение человека жизни, независимо от того, какое действие преобладало - прямое или косвенное. 
Согласно этому определению, случаи медицинского умерщвления представляют примеры эвтаназии, потому что они направлены к одной и той же цели - смерти. 
Чтобы избежать вышеуказанных проблем, сформулируем то определение, которое будем использовать в своем диссертационном исследовании, как наиболее нас удовлетворяющее. Эвтаназией называется всякое действие, направленное на то, чтобы положить конец жизни той или иной личности, идя навстречу ее собственному желанию, и выполненное незаинтересованным лицом. 
Проведенная, далеко не полная, концептуализация глоссария является своеобразным введением в тематику исследования. 
Эвтаназия есть вопрос не о сущности смерти, но о сущности и способе умирания, перед которым оказывается человек при подходе к последней черте земного существования. И потому абстрактная идея эвтаназии глубоко погружена в контекст философских, моральных, правовых и психологических проблем, от разрешения которых зависит судьба эвтаназии как института - ее моральная легитимность и ее легализация. Разумеется, речь идет об эвтаназии в ее современном понимании, т.е. как об акте добровольном, основанном исключительно на волеизъявлении пациента. 
В последние десятилетия ХХ века моральный климат вокруг эвтаназии существенно меняется. Такое изменение следует отнести на счет достижений медицинской науки, хотя на первый взгляд это может показаться парадоксальным. Медицина научилась не только излечивать некоторые болезни, которые раньше считались смертельными; она научилась также продлевать физическую жизнь и отсрочивать наступление смерти. Но при этом она не сумела справиться с проблемой умирания, сделать эту переходную стадию от жизни к смерти менее страдальческой и менее унизительной для человеческого достоинства. 
Однако было бы неверным объяснять изменение отношения к эвтаназии только страхом перед затянувшимся умиранием и предсмертным одиночеством. Оно закономерно вписывается в общую ситуацию 80-90-х годов ХХ столетия, для которой характерны рост индивидуального сознания и стремление добиться расширения сферы личного выбора в противовес общественному патернализму.

2. Правовые проблемы  эвтаназии в России. 
В ст. 45 Основ законодательства Российской Федерации об охране здоровья граждан говорится: «Медицинскому персоналу запрещается осуществление эвтаназии - удовлетворение просьбы больного об ускорении его смерти какими-либо действиями или средствами, в том числе прекращением искусственных мер по поддержанию жизни. 
Лицо, которое сознательно побуждает больного к эвтаназии и (или) осуществляет эвтаназию, несет уголовную ответственность в соответствии с законодательством Российской Федерации». 
Одним из достижений Конституции Российской Федерации 1993 г. стало повышение внимания к защите личных (гражданских) прав и свобод человека. На смену идее обращения человека в часть политической системы, субъекта прежде всего публично-правовых отношений, характерной для социалистической правовой доктрины, пришла либерально-демократическая концепция «человек, его права и свободы - высшая ценность», возведенная в правовой абсолют ст. 2 Конституции РФ. В целом данный подход не может получить однозначной позитивной оценки, поскольку не могут частные, эгоистичные интересы отдельного человека во всех случаях быть выше публичных интересов всего общества и государства. Однако на этапе формирования поставторитарного общества и государства, в котором на сегодняшний день пребывает Российская Федерация, такое внимание к правам и свободам человека представляется не слишком чрезмерным. Правовую и социально-философскую основу нового конституционно-правового статуса человека и гражданина в России, безусловно, составляют субъективные личные права и свободы. 
Одним из наиважнейших личных прав и свобод, обеспечивающих само физическое существование человека как биологического существа, частицы общества и субъекта правовых отношений, является право на жизнь, декларированное ст. 20 Конституции. Значение конституционного закрепления этого права для российской правовой системы трудно переоценить. Данная норма уже стала предметом исследования многих отечественных ученых. 
Однако неполнота большинства исследований в этой области состоит в том, что норма о праве на жизнь рассматривается в отрыве от других конституционных положений, регламентирующих целостность и морально-этическое благополучие человека. К тому же сам механизм реализации конституционного права на жизнь содержит ряд спорных моментов, требующих нестандартных юридических решений. Одним из них является проблема окончания жизни. 
Конституционное установление права на жизнь логически означает юридическое закрепление права человека на смерть. Очевидно, раз право на жизнь относится к числу личных прав человека, его реализация осуществляется им индивидуально и самостоятельно, независимо от воли других. Более того, Декларация прав человека и гражданина, утвержденная Постановлением Верховного Совета РСФСР от 22 ноября 1991 г., содержала норму, к сожалению, утраченную действующей Конституцией России: «Никто не может быть произвольно лишен жизни». Это означает, что вопрос жизни и смерти юридически должен решаться человеком индивидуально, без участия иных лиц. Исключение составляет смертная казнь, представляющая собой юридически определенный предел действия права на жизнь и один из видов кары, реакции общества на преступные действия, совершенные виновным лицом (данный вопрос мы не будем затрагивать как выходящий за рамки настоящего исследования). Во всех остальных случаях вмешательство других лиц в самостоятельное решение человеком вопроса жизни и смерти следовало бы признать юридически недопустимым. 
В научной полемике высказывается точка зрения, что поскольку Конституция РФ закрепляет субъективное право на охрану здоровья и медицинскую помощь (ст. 41), то эвтаназия якобы не имеет под собой конституционной основы. Тем не менее, авторы настоящей статьи полагают, что в случае наступления потребности в эвтаназии, т.е. сознательном, добровольном, волевом уходе человека из жизни, основание для реализации конституционного права на охрану здоровья оказывается исчерпанным, поскольку данная цель (охрана здоровья) уже не может быть достигнута. Дальнейшее оказание больному медицинской помощи только усугубляет его страдания. Поэтому в данном случае используется более общая по кругу регулируемых ею отношений конституционная норма ст. 20, закрепляющая право на жизнь. 
Это право предполагает возможность человека самостоятельно распорядиться своей жизнью, в том числе добровольно принять решение о сроках и способах ухода из нее. Полагаем, что можно даже вести речь, что право на жизнь юридически закрепляет и ее пределы, т.е. право на самоубийство. 
Вместе с тем возникают ситуации, когда человек, решивший покончить счеты с жизнью, не в силах (физически и/или морально) сделать это самостоятельно, но активно желает наступления собственной смерти. Это проблема эвтаназии. Она начала обсуждаться в современной России лишь в последние 10 - 15 лет, в то время как мировое сообщество данная проблема волнует на протяжении всего XX столетия, причем и по сей день у человечества остается больше вопросов, чем ответов. 
Впервые законодатель сформулировал свое отношение к эвтаназии в 1993 г. в Основах законодательства об охране здоровья граждан (ст. 45). Медицинскому персоналу запрещено осуществление эвтаназии. Лицо, которое сознательно побуждает больного к эвтаназии и (или) осуществляет эвтаназию, несет уголовную ответственность. 
Ряд ученых еще до принятия соответствующей нормы выступали против разрешения эвтаназии как недопустимой с нравственной и юридической позиции. Некоторые полагают, что возможно законодательное закрепление пассивной эвтаназии. 
Думается, что в законе должна быть разрешена и активная, и пассивная эвтаназия. Высшей ценностью является реальное благополучие человека. Не каждый имеет силы лежать парализованным, ни дня не обходиться без посторонней помощи, испытывать постоянные сильные боли. Не у всех одинаковое представление о качестве жизни. В США смертельно больная парализованная женщина, находясь в сознании, потребовала отключить аппарат искусственного дыхания, поддерживающий ее жизнь. Несмотря на возражения врачей, суд удовлетворил требование пациентки, указав, что было бы жестоко сохранять существование, переполненное болью. 
Применительно к пассивной эвтаназии надо добавить, что пациент вправе требовать оказания ему квалифицированной медицинской помощи, но вправе и отказаться от нее (чувствует себя плохо, но в поликлинику не идет; лежит в больнице, но против операции). Обязанность же лечебного учреждения по оказанию медицинской помощи возникает перед конкретным пациентом в определенном объеме и только после того, когда пациент выразит свое право получить помощь. (Другой взгляд означал бы, что врачи могут ворваться в любую квартиру и со ссылкой на клятву Гиппократа навязать свою помощь) В подтверждение этому ст. 33 Основ законодательства об охране здоровья граждан разрешает пациенту отказаться от медицинского вмешательства или потребовать его прекращения, оформив соответствующую запись в медицинской документации. Решение об эвтаназии должно приниматься самим пациентом. Стоит ли жизнь продолжения - вопрос, который ни одно человеческое существо не может решить за другое. 
Поэтому на момент принятия решения гражданин должен быть дееспособным, а также не иметь каких-либо заболеваний, сопровождающихся навязчивой идеей смерти. Полагаем, что если пациент находится без сознания и ранее не оформил надлежащим образом свое согласие на эвтаназию, то соответствующие меры приняты быть не могут. 
Отдельно стоит вопрос об эвтаназии применительно к несовершеннолетнему больному. Будет ли иметь юридическое значение требование (согласие) несовершеннолетнего на эвтаназию? 
Хотя, как уже отмечалось, в настоящее время эвтаназия запрещается, но из содержания ст. 33 Основ законодательства об охране здоровья граждан можно сделать вывод, что родители несовершеннолетнего, не достигшего 15 лет, вправе отказаться от медицинской помощи, необходимой для спасения жизни их ребенка. Таким образом, следует, что осуществление пассивной эвтаназии по отношению к ребенку возможно. В такой ситуации больничное учреждение имеет право (но не обязанность) обратиться в суд для защиты интересов ребенка. 
По действующему законодательству дети до 14 лет обладают элементами дееспособности, приобретают основные права и обязанности через своих законных представителей, за некоторыми исключениями (п. 2 ст. 28 ГК); несовершеннолетние от 14 до 18 лет действуют самостоятельно, но с письменного согласия родителей, усыновителей, попечителей или без согласия последних в предусмотренных законом случаях (п. п. 1, 2 ст. 26, ст. 27 ГК). 
Полагаем, что общие правила гражданского законодательства об осуществлении прав несовершеннолетних не могут быть механически перенесены на вопросы эвтаназии. Видимо, в будущий акт об эвтаназии должны быть включены специальные положения, касающиеся несовершеннолетних. Это объясняется тем, что если при осуществлении других прав и обязанностей детей родители поступают неправомерно, то существуют определенные гарантии для защиты интересов детей (например, признание сделки по отчуждению имущества несовершеннолетнего недействительной, лишение родительских прав за жестокое обращение с детьми и др.). Если бы родители реализовали право на эвтаназию в отношении своего ребенка и их действия в дальнейшем признаны незаконными, то никакие последующие меры не восстановят жизнь ребенка. 
Можно предложить следующее решение вопроса об эвтаназии несовершеннолетних. В возрасте до 14 лет вопрос о прекращении жизни не должен ставиться, поскольку малолетний не вполне понимает значение своих действий (решений) и (или) не может руководить ими. В возрасте от 14 до 18 лет несовершеннолетний самостоятельно решает вопрос о прекращении своей жизни с учетом общих критериев, которые действуют в отношении взрослых пациентов, и письменного согласия его родителей. Субъекты, санкционирующие законность эвтаназии (консилиум врачей, прокуратура или суд) вправе отложить решение этого вопроса до достижения больным 18-летнего возраста. 
Поэтому целесообразно ввести в российское законодательство нормы, признающие юридическую силу за «прижизненным завещанием», в силу которого гражданин в сознании и здоровом уме может отказаться от применения к нему искусственных мер по поддержанию жизни на случай возможной недееспособности в будущем. 
Вышеприведенные соображения позволяют уточнить и дополнить условия проведения эвтаназии и изложить их в следующей редакции: 
• решение об эвтаназии должен принимать дееспособный гражданин; 
• решение об эвтаназии несовершеннолетнего в возрасте от 14 до 18 лет может быть отложено прокурором (или судом) и консилиумом врачей-специалистов до достижения больным 18-летнего возраста; 
• решение об эвтаназии несовершеннолетнего в возрасте до 14 лет или его родителей юридической силы не имеет; 
• просьба гражданина об эвтаназии добровольна, сознательна, устойчива; гражданин не имеет заболеваний, сопровождающихся навязчивой идеей смерти; 
• точная несомненная доказанность невозможности спасти жизнь, установленная консилиумом врачей-специалистов при обязательном единогласии; 
• в исключительных случаях - если смерть в обозримый период не наступит, но развитие болезни несомненно приведет к необратимой деградации личности; 
• невозможность облегчить сильные физические и нравственные страдания больного известными средствами.

Таким образом, именно в медицине легче всего осуществлять власть – власть над человеком  беспомощным, порой волею судьбы испытывающим состояние безысходности  и горя. Современные Российские общественно-социальные и экономические проблемы проецируются на медицину, врачей, а врачи –  проецируют проблемы медицинской помощи и медицинских услуг на пациентов. Имеет ли в таких условиях право  духовно больное общество на законодательное  разрешение эвтаназии, на установление дополнительной лазейки для умерщвления  самых социально незащищённых слоёв  населения, в том числе стариков и детей. Вместе с тем, можно ли считать гуманным, человеколюбивым  общество, в котором принято наблюдать  за смертельными агониями неизлечимо больных людей, которые в страшных мучениях месяцами молят о смерти, просят у Бога избавления, живут  от укола до укола, став заложниками  Рока?