Дипломатические привелегии и имунитеты

Содержание

Введение………………………………………………………………………….2

Глава 1. Дипломатические привилегии и иммунитеты …………………...4

1.1. Основные теории дипломатического иммунитета…………………………4

1.2. Личные привилегии и иммунитеты………………………………………....7

1.3. Привилегии дипломатического представительства………………………16

Глава 2.  Проблемы действия и лишения иммунитетов…………………..20

2.1. Проблема действия иммунитета в третьих странах………………………20

2.2. Лишение дипломатического иммунитета…………………………………23

Заключение……………………………………………………………………...25

Список используемых источников и литературы………………………....26

                                                  Введение

                Суть определений дипломатических привилегий и иммунитетов, имеющихся в отечественной и зарубежной литературе по дипломатии и международному праву, сводится к тому, что под ними понимается совокупность особых льгот, прав и преимуществ, предоставляемых иностранным дипломатическим представительствам, их персоналу и другим лицам, пользующимся по международному праву защитой на территории государства пребывания. Это основной элемент, центральный институт всего дипломатического права. В современной дипломатической и договорной практике государств чаще всего речь идет именно о совокупности, определенном комплексе указанных прав и преимуществ, где привилегии и иммунитеты дополняют друг друга, неразрывно связаны между собой.
Однако с точки зрения теории и истории вопроса можно говорить и об известных различиях между понятиями "дипломатические иммунитеты" и "дипломатические привилегии". Прежде всего это касается природы их происхождения, а также источника и пределов их обязательной силы для участвующих в международном общении государств. Исторически сложилось так, что дипломатический иммунитет в целом всегда рассматривался как правовое установление, находившее свое закрепление сначала в обычных, а затем (в сравнительно недавнее время) и в договорных нормах международного права. Отсюда - безусловная юридическая обязательность предоставления дипломатическим агентам иностранных государств иммунитета, т. е. особого права на освобождение от местной юрисдикции, неприменимость к ним мер принуждения, санкций, предусмотренных внутренним правом страны пребывания за нарушение ее законов и правил. Что же касается дипломатических привилегий, т. е. неких дополнительных льгот и преимуществ, направленных на облегчение работы дипломатических представительств и их персонала, то первоначально они не имели правового характера и, следовательно, не были юридически обязательными для государств. Предоставление их основывалось, как правило, лишь на нормах так называемой международной вежливости, носило факультативный, и в этом смысле не всегда устойчивый, характер. Но в последнее время указанные различия значительно сокращаются, ибо с принятием Венской конвенции о дипломатических сношениях 1961 г. многое из того, что раньше объяснялось соображениями международной вежливости (например, налоговые и таможенные привилегии дипломатов), получило силу норм права, стало юридически обязательным.
И все же некоторые авторы усматривают различие между иммунитетами и привилегиями именно в том, что первые представляют собой область правовых гарантий для деятельности дипломатических представительств и их персонала, тогда как появление вторых (т. е. привилегий) связано с вопросами поддержания престижа аккредитующего государства в делах церемониального, протокольного характера, урегулирование которых действительно производится в большинстве случаев не с помощью правовых, юридически обязательных норм, а лишь на основе норм международной вежливости или существующих на этот счет в международном общении обычных правил (обыкновений).
В отечественной международно-правовой литературе на один весьма важный момент соотношения (и разграничения!) понятий "дипломатические привилегии" и "дипломатические иммунитеты" обращает особое внимание М.И.Лазарев. "Иммунитет, - пишет он, - является совершенно необходимой гарантией нормального осуществления дипломатом своих функций и реализации им своих прав и обязанностей (сюда входит личная неприкосновенность, неприкосновенность служебных и жилых помещений и имущества, изъятие из-под юрисдикции местных органов власти и т.д.), дипломатические же льготы и привилегии не служат такой гарантией, не имеют столь решающего значения для нормального осуществления дипломатом его служебных функций. Дипломат мог бы осуществлять свою деятельность и на основе одного иммунитета. Однако дипломатические льготы и привилегии (освобождение от пошлин, различных сборов, право на флаг, право на ношение формы, на старшинство и т.д.) значительно облегчают его работу и содействуют ей" 1.
Однако, предмет исследования в рамках настоящей работы составляют не сходства и различия между привилегиями и иммунитетами дипломатических представительств и их персонала, а непосредственно привилегии и иммунитеты, представляемые всем категориям персонала дипломатических представительств. Этот вопрос представляется актуальным ввиду его соотношения с внутригосударственным принципом равенства граждан перед законом и судом, международно-правовым принципом суверенитета государства и целым рядом других.
При написании работы автором был использован исчерпывающий круг источников нормативно-правового характера, а также учебные, монографические издания и публикации в периодической печати таких авторов как Левин Д.Б., Тункин Г.И., Демин Ю.Г., Сандровский К., Селянинов О.П., Мовчан А.П., Дурдневский В.Н. и др.
В рамках работы автором будут рассмотрены такие вопросы как международно-правовое и государственно-правовое регулирование статуса персонала дипломатических представительств, проблемы его теоретического обоснования, а также проведен анализ отдельных основных иммунитетов и привилегий персонала дипломатических представительств.

Глава 1. Дипломатические привилегии и иммунитеты

1.1. Основные теории возникновения и развития дипломатического иммунитета

С конца XVI и на протяжении XVII и XVIII веков сложились три основные теории дипломатического иммунитета, которые получали не вполне одинаковую трактовку у различных авторов, приобрели многочисленные оттенки, нередко переплетались друг с другом, но представляли собой три юридические конструкции, доминировавшие в доктрине и в практике дипломатического права. Это теория экстерриториальности, теория представительного характера посла и теория дипломатических функций.

Теория экстерриториальности (внеземельности) объявляет территорию, занимаемую дипломатическим представительством, частью территории аккредитующего государства; посол и персонал представительства, находясь в стране пребывания, как бы продолжают оставаться на территории аккредитующего государства. Эта конструкция и обосновывает наличие у представительства и его персонала иммунитетов и привилегий.

В смутных очертаниях выдвинутая еще французским публицистом Эро (Aurault) (1536 — 1601 гг.) и уже вполне отчетливо развитая Х. Гроцием, она вскоре получила широкое распространение как в юридической литературе, так и в государственной практике. Фикция экстерриториальности состоит в том, что глава дипломатической миссии рассматривается в юридическом смысле как продолжающий пребывать на территории своего суверена. Именно в качестве такой формулы ее и предложил Х. Гроций, который смотрел на понятие экстерриториальности скорее как на способ юридического выражения дипломатических привилегий, чем как на их непосредственное основание. В этом смысле он не раз подчеркивал, что посол представляет особу суверенного государя.

Расширение первоначального смысла теории экстерриториальности было связано с тем же обстоятельством, которое способствовало ее возникновению и быстрому признанию с тенденцией к прочному закреплению широких дипломатических привилегий. Поскольку фикция нахождения в собственной стране относилась не только к личности посла, но и к занимаемому им помещению, эта теория в своей абсолютной форме служила оправданием и для права убежища в дипломатических помещениях, и для права посла на юрисдикцию над своим персоналом.

Со второй половины XIX века, когда тенденция к росту дипломатических привилегий уступила место противоположной тенденции к их сокращению, когда расширилась законодательная регламентация личных и имущественных прав граждан, а в науке международного права возобладало позитивное направление, теория экстерриториальности стала утрачивать прежний авторитет и все больше обнаруживала свою несостоятельность на практике. Суды продолжали применять понятие экстерриториальности, но в значительном большинстве случаев отвергали выводы, которые логически следовали из буквального смысла этого понятия и находились в непримиримом противоречии с положениями действующего права. В некоторых случаях суды прямо осуждали теорию экстерриториальности в ее прежнем понимании как ведущую к ложным выводам и, при последовательном ее применении, таящую опасность для внутреннего правопорядка государства, принимающего иностранного посла. Близкого подхода придерживался Л. Оппенгейм, который считал, что «экстерриториальность является только фикцией, так как в действительности дипломатические представители находятся не вне территории принимающих их государств, а в ее пределах»[[2]. ]

Наибольшее распространение теория экстерриториальности получила в XVIII — XIX веках. Во второй половине XIX — начале XX века большинство юристов отказалось от этой теории, и в настоящее время она в дипломатическом праве практически не применяется.

Теория дипломатических функций (функциональной необходимости исходит из того, что основанием предоставления иммунитетов и привилегий является необходимость обеспечить эффективное выполнение функций дипломатического представительства. Иммунитеты должны предоставляться только в тех случаях и в том объеме, когда и в каком объеме они необходимы для обеспечения нормального функционирования дипломатического представительства и его персонала.

Теория дипломатических функций ведет свое начало еще от тех рассуждений о необходимости дипломатических привилегий для успеха посольства и поддержания мира между государями, которые встречаются в сочинениях Х. Гроция, где они приводятся в качестве сопутствующих доводов в пользу дипломатических привилегий, основываемых на представительном характере посла и на фикции экстерриториальности. Более отчетливый характер приобретает эта теория у Бинкерсгука, который делает формулу ne impediatur legatio (не препятствовать выполнению миссии представителя) вторым основанием дипломатических привилегий, составляющим вместе с тем предел действия принципа экстерриториальности. Вполне законченный вид теория получает уже у Э. де Ваттеля, который рассматривает необходимость выполнения дипломатических функций как главное основание той независимости, которой по международному праву пользуется посол в качестве представителя своего суверена.

Полного расцвета теория дипломатических функций достигает со второй половины XIX века, когда наука международного права, вставшая на путь систематизации позитивного права, отказывается от рационалистических конструкций прошлого и стремится дать реалистическое обоснование международно-правовых институтов и, в частности, дипломатического иммунитета. Рассматриваемая как панацея против злоупотреблений иммунитетом, эта теория завоевывает все большее и большее признание и становится господствующей в науке международного права. В Гаванской конвенции о дипломатических чиновниках 1928 г. говорится, что дипломатические чиновники «не могут требовать иммунитетов, которые не являются существенными для выполнения их должностных функций».

Среди высказываний многочисленных сторонников теории дипломатических функций можно уловить два оттенка. Одни авторы считают основанием дипломатического иммунитета его необходимость для выполнения дипломатических функций, т. е. строго каузальную категорию. Такова точка зрения большинства сторонников этой теории. Другие авторы считают основанием иммунитета его целесообразность, его полезность или удобство, т.е. категорию телеологическую.

Ввиду возможности различных толкований, обусловленных субъективностью оценки, теория дипломатических функций не может дать чего-либо большего, чем вспомогательный критерий для определения пределов действия дипломатического иммунитета. Принципу, выдвигаемому этой теорией, недостает определенности юридической нормы, для того чтобы он мог составить юридическое основание всего этого института. Поэтому не можем считать корректным утверждение Дж. Вуда и Ж. Сере, что «основной принцип предоставления дипломатам возможности свободно и без ограничения выполнять свои функции достаточен для определения необходимых им иммунитетов и для признания справедливости претензий, которые они могут предъявлять властям»

Представительная теория (теория представительного характера) возникла в период абсолютизма и с определенными модификациями применяется в настоящее время. Генетически эта теория предшествует теории экстерриториальности. Еще в период императорского Рима и в средние века почести, оказывавшиеся чрезвычайным послам, ставились в зависимость от могущества и титула их государей. Считалось, что в лице послов эти почести оказываются тем, кто их послал. На этом основывалась система старшинства или так называемого председания, в силу которой послы пап в католических государствах, послы германских императоров, а затем и послы некоторых других монархов пользовались наиболее высокими церемониальными преимуществами.

В период абсолютизма представительная теория утверждала, что посол персонифицирует особу монарха и пользуется иммунитетами, поскольку монархи не обладают властью друг над другом Вместе с тем еще больше укрепилось представление о том, что посол несет в себе честь и престиж своего государя; считалось, что посол это alter ego своего государя, что он как бы персонифицирует его суверенную особу. Из сочетания этих двух представлений и сложилась так называемая «представительная теория» дипломатического иммунитета, точнее, теория представительного характера посла, которая в условиях существования постоянных посольств должна была обосновывать не только церемониальные привилегии послов, но и их иммунитет от действия местной власти и юрисдикции.

Теория представительного характера посла в своем чистом виде была вполне достаточна для обоснования церемониальных привилегий посла, но для обоснования иммунитета от юрисдикции она требовала дополнительной юридической аргументации, которая превратила бы теоретический принцип в инструмент, пригодный для применения на практике.

Поэтому эта теория развивалась в юридической литературе чаще всего в сочетании с теорией экстерриториальности или, в меньшей степени, с теорией дипломатических функций. Сочетание принципа представительного характера посла с понятием экстерриториальности можно обнаружить у Х. Гроция, который обе эти фикции ставит рядом друг с другом.

Определенные видоизменения представительной теории произошли в конце XIX — начале XX века. Становится общепризнанным, что посол олицетворяет собой не монарха, а свое правительство или государство, и в силу принципа суверенного равенства государств пользуется иммунитетами. Это лишь фиксация положения, широко признанного в наши дни не только на американском континенте, но и во всем мире.

Современные сторонники теории представительства рассматривают дипломатический иммунитет не как следствие того, что посол является alter ego суверенного монарха, а как право, вытекающее из суверенитета государства.

Теория представительства явно противоречит существующей ныне практике, ибо в ней дается обоснование иммунитетам и привилегиям лишь главы дипломатического представительства. Весь остальной (особенно административно-технический) персонал, а также члены семей сотрудников представительства на основе этой теории не должны пользоваться иммунитетами. Кроме того, согласно теории иммунитеты распространяются лишь на официальные действия дипломатического представителя, в то время как иммунитеты в отношении его частных действий не согласуются с этой теорией. Это чрезвычайно важно практически, ибо на практике наиболее спорными являются вопросы, связанные с распространением иммунитета именно на неофициальные действия. Не объясняет она и иммунитеты дипломатического курьера, а также существующий объем иммунитетов дипломатических средств передвижения.

Очевидные изъяны теории функциональной необходимости и представительной теории не дают возможности использовать любую из них в качестве юридического обоснования необходимости предоставления иммунитетов и привилегий. Это со всей очевидностью выявилось в ходе обсуждения проекта Конвенции о дипломатических сношениях. Члены комиссии международного права подчеркивали, что существующие теории не обосновывают, а лишь объясняют уже действующие нормы и принципы и что решения, связанные с интерпретацией этих норм, основываются не на теориях, а на оценках факта. Сложившееся положение привело к тому, что в комиссии международного права возобладало мнение, которое в настоящее время широко распространено и в доктрине международного права о необходимости использовать обе теории в комплексе (так называемая «комбинированная теория».

В комментарии к проекту статей Конвенции о дипломатических сношениях комиссия международного права отмечала, что она «руководствовалась теорией функциональной необходимости в разрешении проблем, на которые практика не дает ясных указаний, одновременно имея в виду представительный характер» главы дипломатического представительства и дипломатического представительства в целом.

Таким образом, можно отметить, что в рамках современного дипломатического права и международного публичного права все еще не выработано единое, общеприемлемое теоретическое (доктринальное) обоснование дипломатических привилегий и иммунитетов. В этой связи заслуживает особого внимания высказывание Я. Броунли, который пишет, что «иммунитет не абсолютен, ибо от него можно отказаться, и в отношении него существуют ограничения и исключения, которые варьируются в зависимости от характера того конкретного случая, когда дается разрешение на пребывание».