Автор работы: Пользователь скрыл имя, 26 Января 2014 в 11:35, задача
Задача 1
Гражданин России А. в Калининграде заключил со швейцарским гражданином договор о совместной хозяйственной деятельности, но в дальнейшем, в ходе осуществления такой деятельности, швейцарская сторона не выполнила своих обязательств, в результате чего российская сторона понесла значительные убытки. На его требование возместить убытки швейцарский контрагент ответил, что на момент заключения договора ему еще не было 20 лет и по швейцарскому ГК он был недееспособным, поэтому договор был недействительным. Российский гражданин обратился в суд г. Калининграда с исковым требованием, в котором указал, что договор был заключен на территории РФ, а по российскому ГК гражданская дееспособность в полном объеме возникает с 18 лет, и поэтому ссылка швейцарской стороны на недействительность договора в связи с ее недееспособностью юридически несостоятельна.
В чем проявляется коллизия права в приведенной правовой ситуации? Каким образом должен быть разрешен данный коллизионный вопрос ? Разрешить возникший спор. Каким было бы решение данной правовой ситуации, если договор был заключен в Швейцарии?
Задача 2
Несколько членов экипажа российского судна в одном из портов Греции получили травмы при работе с опасным грузом, повлекшим вред здоровью этих лиц. Полагая, что применение греческого гражданского законодательства позволит им лучше защитить свои права и, основываясь на том, что местом причинения вреда был греческий порт, они обратились к судье с ходатайством о применении греческого законодательства, которое, корме того, предусматривает и больший размер возмещения причиненного ущерба по сравнению с нормами российского законодательства.
Каким из методов международного частного права необходимо воспользоваться при разрешении данной коллизионной проблемы? Какое право должен применить судья при рассмотрении иска о возмещении ущерба?
В практическом плане урегулирование проблемы «сверхимперативных» норм в международно-правовой сфере нашло отражение в Соглашении о Международном валютном фонде 1945г., а позднее в Гаагских конвенциях, посвященных унификации норм международного частного права: о праве, применимом к дорожно-транспортным происшествиям, 1971г.; о праве, применимом к ответственности изготовителя, 1973г.; о праве, применимом к агентским договорам, 1978г.; о праве, применимом к отношениям по доверительной собственности, и их признании 1985г., о праве, применимом к договорам международной купли-продажи товаров, 1986г. Согласно последней ее нормы не препятствуют применению тех положений закона суда, которые должны применяться независимо от права, регулирующего договор.
Более сложный характер имеют конструкции ст. 7 Римской конвенции стран ЕС о праве, применимом к договорным обязательствам, 1980г., допускающей применение императивных норм не только страны суда (ст. 7(2)), но и третьей страны, с которой ситуация имеет тесную связь, независимо от права, применимого к договору (ст. 7(1)). Правила ст. 7(1) Конвенции о силе таких императивных норм вызвали разноречивые отклики в теории и практике, а ряд участвующих в Конвенции государств (Великобритания, Германия, Люксембург и др.) при ее ратификации сделали оговорку о неприменении для них ст. 7(1).
Дискуссионным остается вопрос о круге «сверхимперативных» норм российского права, исключающих действие отечественной коллизионной нормы и применение на ее основе иностранного права. Началам международного сотрудничества противоречило бы истолкование любой императивной нормы частного права как ограничивающей действие коллизионной нормы «своего права». Такой подход практически исключил бы возможность осуществлять защиту субъективных прав, возникающих под действием иностранного права, и пагубность его для международного частного права не вызывает сомнений. Вместе с тем определить замкнутый перечень «строго» императивных норм представляется невозможным.
Но если не все, то какие
именно императивные нормы способны
пресекать обращение к
В п. 1 ст. 1192 ГК РФ делается попытка
решить проблему: правила раздела
не затрагивают действия тех императивных
норм законодательства Российской Федерации,
которые вследствие указания в самой
норме или ввиду их особого
значения, в том числе для обеспечения
прав и охраняемых законом интересов
участников гражданского оборота, регулируют
соответствующие отношения
Термин «особое значение» позволяет, на наш взгляд, отнести к правилам такого рода гражданско-правовые установления, которые, оставаясь частью цивильного права, выражают публично-правовые интересы, выступают как бы продолжением публично-правовых начал в частном праве. В качестве таких правил могут рассматриваться, к примеру, положения п. 3 ст. 1 (о свободном перемещении товаров, услуг и финансовых средств на всей территории РФ), п. 3 ст. 162 (о последствиях несоблюдения простой письменной формы внешнеэкономической сделки), ст. 208 (о требованиях, на которые исковая давность не распространяется) ГК РФ.
В статье об императивных нормах разд. VII «Международное частное право» части третьей ГК РФ к их числу отнесены, в частности, нормы об основных началах гражданского законодательства (ст. 1 ГК), о пределах осуществления гражданских прав (п. 1 ст. 10), о недействительности сделок, совершенных с целью, противной основам правопорядка и нравственности (ч. 1 ст. 169), о свободе договора (п. 1 ст. 421).