Западная модель преподавания социальной работы

любой человек, социальная группа или организации в течение своей жизни подвержены кризисным состояниям; кризисные события могут быть предсказуемыми и неожиданными;

наибольшую опасность представляют для людей события, связанные с разного рода потерями; в этом случае нарушается равновесие личности, что приводит к неспособности решать проблемы обычными способами и ведет к стрессу и психологическому напряжению;

стрессовые события обычно .имеют форму угрозы, потери и трудноразрешимой задачи. В первом случае реакция индивида выражается в беспокойстве, во втором — в депрессии и в третьем — в среднем беспокойстве, надежде, ожиданиях, усиленной попытке решить проблему;

большинство проблем в последующем успешно разрешаются на основе применяемых ранее стратегий, что делает состояние активного кризиса маловероятным, однако безуспешные попытки ведут к тяжелым кризисным последствиям;

временной промежуток между кризисными событиями и выходом из кризиса широко варьируется в зависимости от психологических особенностей личности и характеристик самого события. Однако, как правило, период активного кризиса длится 4 — 6 недель;

люди, находящиеся в кризисе, наиболее «открыты» и чувствительны к внешнему влиянию, вот почему вмешательство в этот период наиболее эффективно, чем впоследствии;

в период восстановления или «реинтеграции» клиенты усваивают новые способы решения проблем, что улучшает их способность разрешения кризисных ситуаций в будущем. При этом сам процесс «реинтеграции» включает в себя несколько основных этапов.

Во-первых, это корректировка когнитивного восприятия, поскольку клиенты получают более точный и полный взгляд на события, которые с ними произошли.

Во-вторых, управление чувствами, поскольку происходит «высвобождение» сильных эмоций, что рассматривается социальным работником как допустимая реакция.

И, наконец, развиваются новые поведенческие модели совладания с ситуацией. Задача социального работника — помочь клиенту принять эмоционально и социально необходимые роли для достижения максимально возможной «реорганизации».

По мере своего развития теория «кризисного вмешательства» все более интегрировалась в практику социальной работы, охватывая самые различные категории клиентов. При этом данная модель оставалась открытой для эмпирических исследований, направленных большей частью на разработку конкретных технологий вмешательства (например, внедрение «кризисных служб» в центры по предотвращению самоубийств, семейная терапия и т. д.).

С теорией кризисного вмешательства тесно связана другая чрезвычайно социально значимая и широко практикуемая теория — теория «превенции». В самом общем смысле под превенцией понимается попытка предотвращения нежелательных событий, явлений, процессов. Социальная работа с момента своей институционализации учитывала концепцию превенции. Элементы планирования, социального проектирования в той или иной степени всегда присутствовавшие в социальной работе, по сути есть не что иное, как выражение превентивных мер. Фактически во всех западных странах превентивная помощь являлась одним из основополагающих моментов развития и становления форм социальной защиты.

Процесс всеобщей рационализации, характеризующий современное общество, затронул и сферу социальной работы, что привело к ее бюрократизации, профессиональной специализации и усилению превентивной ориентации. Тем не менее предметом специального научно-теоретического осмысления превенция стала не так давно. И, естественно, первые усилия в этом направлении были связаны с более точным определением понятия «превенция» и выделением ее основных видов и форм.

В этой связи, на наш взгляд, представляет интерес концепция немецкого социолога Клауса П. Яппы, определяющая «превенцию» через понятия «опасность» и «риск», существенное различие между которыми заключается в том, что риск предполагает некий выбор и соотносится с результатами субъективного решения, тогда как опасность возникает из внешних по отношению к клиенту объективных обстоятельств. Превенция изначально соотносится с опасностью, но цель ее заключается в трансформации опасного нежелательного состояния в состояние риска, предоставляющего клиенту определенную свободу выбора, т. е. возможность принятия решения с наибольшей для себя выгодой.

В зависимости от направленности превентивного действия выделяется материальная и формальная превенция. Первая непосредственно связана с процессами, .в результате которых могут возникать социальные проблемы, а вторая, т. е. формальная, есть в большей степени механизм компенсации последствий социальных проблем. Скажем, в отношении такой социальной проблемы, как безработица, реорганизация системы подготовки кадров с учетом потребностей рынка — пример материальной превенции, а выплата пособий по безработице — пример формальной. Эти два вида превенции составляют ядро сложившейся ныне действующей системы социальной защиты и безопасности. Материальная и формальная превенции являются достаточно эффективными, когда речь идет о наиболее типичных социальных проблемах развитого индустриального общества (болезнь, безработица и др.). Однако современный этап развития общества характеризуется новыми, принципиально иными, зачастую глобальными социальными проблемами, такими, как загрязнение окружающей среды, ядерная угроза и т. д. Для этой категории проблем традиционные превентативные механизмы либо малоэффективны, либо совсем недейственны. Общество стоит перед необходимостью разработки иных механизмов социальной защиты и безопасности, что требует новых концептуальных подходов, новых организационных форм социальной работы, и это задача в первую очередь социальных наук.

Заканчивая на этом далеко не полный обзор основных теоретических моделей социальной работы, сложившихся на Западе, хочется еще раз выразить надежду, что начавшийся в нашей стране процесс становления социальной работы как самостоятельной области научного знания примет более интенсивные и разнообразные формы в соответствии с потребностями современного российского общества.

 

Под парадигмой здесь понимаются системы, модели помощи и взаимопомощи, наличествующие в тот или иной исторический период в той или иной стране. Для парадигмы помощи характерно:

• доктрина помощи;

• организационные формы;

• субъект — субъекты помощи в их культурно-исторической индивидуальности;

• объект помощи.

1. В западной модели  помощи идеи альтруизма находят  свое развитие в логике идей  индивидуализма, где чувства мысли  и желания отдельного человека  выступают как высшая самоценность. Отсюда специфика рефлексии помощи, когда клиентом выступает как индивид и отдельная группа, которым отдается преимущество, так и сообщество и община, которые рассматриваются в логике субъектности.

К.Поппер, размышляя о синтезе индивидуализма и альтруизма в западной цивилизации, писал: «Этот объединенный с альтруизмом индивидуализм стал основой нашей западной цивилизации. Это — ядро христианства («возлюби ближнего своего», — сказано в Священном Писании, а не «возлюби род свой»), а также всех этических учений, получивших развитие в нашей цивилизации и ускорявших ее прогресс»1.

В основе философии помощи отечественной модели лежат идеи соборности. Альтруизм восходит к общинному коллективизму, к этической, нравственной идее народности, как идее истинности и справедливости. Отсюда не случайно наибольшее развитие получают общественные, общинные формы помощи не только в дореволюционной, но и в постреволюционной России.

А.Ф.Лосев так раскрывает идею соборности: «Тут имеется в виду социальность как глубочайшее основание всей действительности, как глубочайшая и интимнейшая потребность каждой отдельной личности, как то, в жертву чему должно быть принесено решительно все. Это общее животрепещущее социальное тело, в котором каждая личность не больше как один из бесчисленных органов или клеток, перешло из старого мировоззрения, ...в примат общественности и народности, в чувство бесконечной, напряженной ответственности перед народом... »2.

Таким образом, индивидуальность здесь проявляется через общинность, и коллективность становится базовым принципом помощи. В этом можно увидеть специфические социогенетические корни отечественной модели помощи и милосердия.

2. В основе мировоззренческой доктрины помощи и в отечественной и в западной моделях лежали принципы и идеи христианства.

В западной модели процесс помощи рефлексируется как духовное преображение, которое «предполагало внутреннее изменение, обновление духа, что вело к «воскрешению» и «возрождению» и превращало грешника-нарушителя в достойного члена общины»3.

В этих подходах виделся индивидуальный путь спасения отдельного человека. Причем характерно, что общественные отношения, общественные идеалы выступают в качестве нормы. А отсюда стремление к формированию социально необходимого поведения, которое воспитывается и рефлексируется в христианской парадигме мышления Запада.

В западной модели помощи участие в судьбе человека принимали различные конфессии. Антагонизм вероисповедании привнес в модель помощи эгалитарные тенденции личностной свободы.

Философия помощи отечественной модели раскрывается в логике идей православия. Русская Православная Церковь в течение тысячелетия формировала национальное сознание, национальный духовный опыт.

Философия призрения становится на многие столетия определяющим подходом в отечественной модели помощи. Призреть — значит приблизить, озаботиться нуждами ближнего своего. Отсюда другой модус рефлексии помощи. Им является не столько «общественный космос », сколько нравственный идеал, поднимающий русское сознание к иному горизонту нормы.

С.Л.Франк, определяя специфику русской духовности, выделяет критерий, который отражает сущность моральной нормы, определившей подходы различных видов и уровней помощи в России. «.. .когда речь идет о русских поисках «блага», имеются в виду не ценности, приносящие личное спасение или исцеление, но принцип или порядок, т.е. в конечном счете религиозно-мифический пункт, или основа, на которой должна зиждиться вся человеческая жизнь, да и все космическое мироздание, и через которую человечество и мир спасаются и преображаются»4. 

Критерием нормы выступает как бы не сама реальность, а идеальная реальность , которая подвижна и постоянно изменяется в духовной культуре русского сознания. Отсюда, видимо, и проистекают эти метания в принципах и подходах, в системах помощи. Так, Стоглавый собор официально разрешает нищенство, легализует и оформляет соответствующие институты помощи, тогда как реформы Петра I проводятся без учета сложившихся традиций, причем выдвигаются новые принципы организации помощи. Это характерно и для моделей помощи постреволюционной России и России этапа реформ.

3. Социальная работа как  профессия в западной модели  помощи возникает из добровольного  общественного движения феминисток  и либерально-демократической оппозиции. Аналогичная тенденция наблюдается  и в России. Но если в западной  модели развитие от добровольной  помощи к профессиональной носило  непрерывный характер, т.е. для западной  модели характерен эволюционный  путь развития, то в России  развитие профессии носило дискретный, т. е. прерывистый характер. Даже  ее современный, профессиональный  этап характеризуется тем, что  специалисты «рекрутируются» из  других профессий и служб, и  их становление как профессионалов  осуществляется на основе собственного  эмпирического опыта и имплицитных  профессиональных представлений.

4. Понятийное поле в  западной модели помощи складывалось  на основе медицинских, социологических, конфессиональных, юридических и  психологических подходов. Психология  явилась методологической базой  развития знания социальной работы, а техника групповой и терапевтической  работы легла в основу ее  методики.

Понятийное поле социальной помощи в России складывалось под воздействием иных факторов. Два направления — социальное обеспечение и социальная работа — в России предстают в единстве, включая в себя просвещение, образование, медицину, социальную политику. Оно выступало объединяющей формой, парадигмой, где нашли свое развитие все вышеназванные процессы. Этим и объясняется та разорванность «понятийного сознания», когда социальную работу идентифицируют с социальной педагогикой, социальным обеспечением, социальной медициной.

5. Отечественная модель  помощи развивалась в течение  нескольких столетий в тесном  контакте с западной моделью  помощи. Экстраполяция идей, государственных  законов, включенность отечественной  науки и демократической общественности  в процессы западной цивилизации  своеобразным образом отразилось  на процессах помощи. Многие идеи  и законы, особенно в период  Петровских реформ, были декларированы , когда еще не было объективных условий для их реализации. Отсюда западная модель помощи выступала своеобразной «абсолютной идеей», видение и «осязание» которой позволяло намечать свои перспективы роста и развития. Эти тенденции присутствуют и в современной отечественной модели помощи.