Идея педагогической антропологии в России в 70-е—90-е гг. XIX в.

Идея педагогической антропологии в России в 70-е—90-е гг. XIX в.

Выход в свет первых двух томов "Педагогической антропологии" К.Д. Ушинского научная и педагогическая общественность России встретила с  интересом. Многие печатные издания  отреагировали на это событие  рецензией либо заметкой. В редакционных заметках "Педагогического сборника" и "Вестника Европы" в 1868 г. выражалось желание, чтобы данное произведение сделалось настольной книгой для  каждого воспитателя и учителя, признающих, что кроме опыта и  терпения, педагог должен обладать специальными знаниями [33; 132]. И хотя авторы рецензий критиковали К.Д. Ушинского  за обилие в книге трудных для  наставников и воспитателей философских, психологических и других проблем, восприятие которых требовало специальной  подготовки, большинство рецензентов  сходились на мнении, что труд Ушинского  важен для развития педагогической науки, так как он первым в России предпринял попытку построить теорию воспитания на основах психологии и  физиологии.

Но, анализируя философские  позиции труда К.Д. Ушинского, указывая на важность психологии и физиологии для построения основ педагогики, авторы рецензий не обратили внимания на саму постановку вопроса Ушинским, на создание им нового исследовательского направления — педагогической антропологии, которая, хотя и не обозначена К.Д. Ушинским четко, но подразумевается и в  названии, и в содержании его труда.

Примечательно, что в период с выхода в свет первого тома до 1916 г. книга Ушинского "Человек  как предмет воспитания. Опыт педагогической антропологии" выдержала 13 изданий  и после 1871 г. новые издания "Педагогической антропологии" не вызывали уже бурных откликов в печати. Это означало, что книга К.Д. Ушинского вошла  в обиход квалифицированной части  русского учительства и была принята  для изучения педагогами, получавшими  высшее образование. По словам С.Ф. Егорова, тома "Педагогической антропологии" "сразу же после выхода в свет становились настольными книгами  для творчески мыслящих учителей и деятелей российского образования" [56, с. 76].

Но в процессе пользования  книгой выяснилась определенная трудность  в прочтении ее педагогами. К.Д. Ушинского  упрекали в использовании трудных  для восприятия воспитателями философских  и психологических терминов. С  целью распространения труда  К.Д. Ушинского среди педагогической общественности были сделаны попытки  подготовить воспитателей к изучению "Педагогической антропологии". Одну из таких попыток предпринял К.К. Сент-Илер, поместив в ежемесячном  журнале "Русский начальный учитель" ряд статей под заголовком "Руководящие  заметки по чтению народными учителями  педагогических сочинений" [164; 165].

Несмотря на то что К.К. Сент-Илер особо подчеркивает необходимость  основательного изучения предисловия  Ушинского к "Педагогической антропологии", так как в нем рассматриваются  очень важные вопросы: является ли педагогика наукой, каковы цели воспитания, что  должен знать воспитатель, чтобы  хорошо подготовиться к своей  деятельности, каково значение психологии для педагогики и т.д., сам он предисловие  не анализирует, хотя именно в нем  К.Д. Ушинский формулирует смысл  своей теории — необходимость  для воспитания всеобъемлющего знания о человеке и постановки этого  знания на научную основу. К.К. Сент-Илер не призывает учителей читать все  произведение Ушинского, он выделяет отдельные  главы, требующие тщательного изучения, некоторые же главы советует при  чтении пропустить.

Ценность "Заметок" К.К. Сент-Илера в том, что своими комментариями  он пытается приблизить научные факты, приведенные К.Д. Ушинским, к практике воспитания. Но К.К. Сент-Илер сосредотачивает внимание на психологических проблемах. Пропагандируя основную мысль К.Д. Ушинского об изучении человека "во всех отношениях", К.К. Сент-Илер не выходит за рамки психологии и физиологии в применении к воспитанию, хотя сам К.Д. Ушинский к антропологическим наукам причислял не только естественные, но и общественные науки: историю (включая историю религий, цивилизации, философских систем, литератур, искусств), статистику, политическую экономию и другие науки, имеющие непосредственное отношение к социальной стороне существования человека.

Акцент на социокультурном  аспекте антрополого-педагогической идеи попытался сделать П.Ф. Каптерев в статье "Ушинский об общественных и антропологических основах  воспитания" (1895) [79]. "Воспитательная деятельность, — пишет он, — есть деятельность не только живая, тесно  связанная с направлением общественной жизни, но и деятельность, опирающаяся  на науку, проникнутая умственно-культурными  элементами, требующая серьезной  основательной подготовки. Приступать к воспитанию с легким умственным багажом, с одним личным опытом и  тактом невозможно. Кто хочет воспитывать  человека во всех отношениях, тот, прежде всего, должен узнать человеческую натуру во всех отношениях" [79, с. 68].

Особо приветствует П.Ф. Каптерев мысль Ушинского о необходимости  научной подготовки педагогов и  устройстве для этого педагогических или антропологических факультетов. Только серьезная подготовка педагогов  по всему спектру наук, изучающих  человека, приведет к развитию педагогики как науки и успеху в деле воспитания.

Анализ откликов на книгу "Человек как предмет воспитания" показал, что современники, принимая, поддерживая и одобряя идею К.Д. Ушинского о необходимости всестороннего  изучения человека, не поняли главного замысла ученого, в результате которого и родилась собственно его педагогическая антропология, — мысли о первостепенной роли изучения человека для его воспитания и необходимости постановки человековедения  на научную основу. Педагогическая антропология благодаря К.Д. Ушинскому  определила предмет своего изучения — человека, но требовалась разработка методологической базы, необходимо было ответить на вопрос: как изучать  этот предмет, определить место педагогической антропологии в системе наук. После  смерти К.Д. Ушинского начатое им дело не нашло продолжения.

Спустя почти 60 лет после  выхода в свет "Педагогической антропологии" В.В. Зеньковский сетовал на то, что  высоко оцененный русскими педагогами этот труд мало отмечен в русской  психологической литературе. "К  стыду русских психологов, — писал  В.В. Зеньковский, — книга Ушинского  прошла почти незамеченной, на нее  смотрели как на труд дилетанта, а  между тем... она поражает огромным психологическим талантом автора —  богатством новых построений и идей, точностью метода, исключительной широтой  знаний и стройностью всего плана" [61, с. 70].

Э.Д. Днепров видит причину  непонимания современниками идей "Педагогической антропологии" и неспособности  продолжить начатое К.Д. Ушинским дело в неподготовленности педагогического  сознания. Именно поэтому, пишет он, "преобладающая часть современников, несмотря на многочисленные восторженные отзывы о "Педагогической антропологии", не смогла оценить все богатство  ее идей" [50, с. 467].

Термин педагогическая антропология, впервые введенный К.Д. Ушинским для обозначения синтезированного знания о человеке в процессе воспитания, не привел в конце XIX в. к появлению  новой отрасли науки. Он стал применяться  как выражение нового отношения  к педагогике как науке, строящейся на основе знания о своем предмете — человеке. И в дальнейшем педагогическая антропология стала развиваться в контексте развития педагогики.

Тем не менее, исследование К.Д. Ушинского "Человек как предмет  воспитания" с главной идеей  необходимости всестороннего изучения ребенка как основы воспитательной деятельности активизировало интерес  к системным антропологическим  исследованиям, которые в свою очередь  привели к возникновению новых  научных дисциплин, таких как  гигиена воспитания и обучения, возрастная и педагогическая психология.

Наиболее заметными с  точки зрения развития педагогико-антропологических  идей стали статьи И.И. Мечникова "Воспитание с антропологической точки зрения" (1884) и П.Ф. Лесгафта "Антропология и педагогика" (1889). Их авторы видят  проблему становления педагогики как  подлинной науки о воспитании в том, что она не опирается  на всесторонние знания о человеке, что в педагогике отсутствует  антропологическая составляющая.

Врач И.И. Мечников говорит  о необходимости антропологического обоснования воспитания. В своей  статье, определяя задачи педагогики, он пишет о необходимости изучения человека. Тогда задача педагогики будет состоять "в отыскании  условий, подходящих для различных  стадий развития ребенка и в приложении этих условий к установлению полной гармонии между развивающимся существом  и окружающей его природой" [111, с. 132]. Антропологический подход к  воспитанию у И.И. Мечникова выражается в знании педагогом особенностей воспитуемого и умении "ставить  ребенка под влияние обстановки, наиболее для него соответствующей" [111, с. 121].

П.Ф. Лесгафт считал, что  общей целью воспитания и образования  должно стать всестороннее развитие человеческого организма. И антропология в решении данной задачи обладает большими возможностями. Но не антропология, занимающаяся описанием и изучением  человека как биологического вида, а антропология как наука о  человеке и об условиях, необходимых  для его правильного развития, которая "должна основываться на общих  положениях, взятых из анатомии и физиологии и служащих к выяснению индивидуальных и социальных свойств человека и  изменяемости его под влиянием окружающей среды" [101, с. 373].

Антропология как наука  об индивидуальных и социальных свойствах  человека и об его изменяемости под  влиянием окружающей среды, по мнению П.Ф. Лесгафта, может быть единственной и главной опорой педагогики, "основанием педагогического дела" [101, с. 373], без  нее немыслимо воспитание. Только при понимании природы ребенка "легко убедиться в том, как  несправедливо подвергать детей  различным наказаниям, как эти  наказания их оскорбляют, вызывая  злобу и угнетение личности. Своей  несправедливостью они содействуют  развитию в ребенке различных  типичных явлений, от которых трудно отделаться в продолжение всей жизни; развивающийся при таких условиях злостный тип составляет несчастье  семьи. Человека называют извергом и  негодяем, а между тем он только продукт условий, при которых  жил в семье" [101, с. 372]. П.Ф. Лесгафт  считает, что этого можно было избежать, если бы родите-, ли и воспитатели  понимали причины действий ребенка, были знакомы с его природой и  соизмеряли с ней меры воспитательного  воздействия.

В том, что антропология не стала еще основанием педагогики, П.Ф. Лесгафт видит причину отсутствия педагогики ("существует только история  педагогических школ, методов и авторов, их описавших" [101, с. 373]). Современную  ему педагогику он считает "беспочвенной, исключительно эмпирической", так как в ее основе отсутствует понимание природы ребенка, отсутствует истинное человековедение, без которого немыслимо воспитание.

П.Ф. Лесгафт не употребляет  термина "педагогическая антропология". Он говорит о необходимости применения антропологии и антропологических  наук в деле воспитания, об антропологии как опытной базе науки о воспитании, основе педагогики. Тем не менее, взгляды  его соотносятся с взглядами  К.Д. Ушинского и составляют основу гуманной педагогики. Педагогика как  наука может развиваться при  условии, что она опирается на данные антропологии.

Неослабевающий интерес  к науке о воспитании в 60—90-е  гг. XIX в. связан с осознанием обществом  социальной значимости педагогической деятельности. Создание К.Д. Ушинским труда "Человек как предмет воспитания. Опыт педагогической антропологии", обсуждение его книги, развернувшееся в педагогической прессе, подтолкнули  педагогов к пониманию необходимости  всестороннего изучения ребенка, уяснению необходимости целостного, системного учения о человеке, которое должно лечь в основу педагогической деятельности.

К.Д. Ушинский заложил в  основание педагогики фундамент  — педагогическую антропологию, которая, приведя в систему знания о  ребенке, смогла бы вооружить педагогику этими знаниями. Однако идея К.Д. Ушинского  о необходимости разработки новой  области знания о человеке воспитуемом  не нашла продолжения в 60—90-е  гг. XIX в. у его последователей.

Признавая необходимость  изучения человека, приветствуя, как  П.Ф. Каптерев, мысль Ушинского о  необходимости научной подготовки педагогов и устройстве для этого  педагогических или антропологических  факультетов, призывая поставить антропологию на службу педагогике, как И.И. Мечников и П.Ф. Лесгафт, ни один из ученых не увидел в педагогической антропологии К.Д. Ушинского основ новой зарождающейся  науки о человеке как предмете воспитания, не продолжил развития ее содержательной и методологической основ.

Тем не менее последователи  К.Д. Ушинского обратили внимание на основанную им новую методологическую позицию, сделав важный акцент на том, что педагогика как наука о  воспитании не может обойтись без  всестороннего изучения человека.

Педагогическая антропология в 70—90 гг. XIX в. продолжила свое развитие в контексте развития педагогики в виде антропологического подхода  — нового отношения к педагогике, предполагающего соотнесение любого знания об образовательных и воспитательных явлениях и процессах со знаниями о природе человека. С этого  момента можно говорить об усилении антропологической направленности исканий многих отечественных педагогов. Заданная К.Д. Ушинским тенденция ан-тропологизации педагогического знания переросла  к 90-м гг. XIX в. в научную проблему, решение которой предполагалось найти.