Представления о совершенном человеке в различных культурах

Представления о совершенном человеке в различных культурах



Всеобщие принципы присущи любой морально-нравственной системе, которая всегда исторически определенна, конкретна. Ответы на вышепоставленные вопросы лежат в системных представлениях конкретно-исторических культур о всеобщих принципах, формирующих совершенного человека.

На раннем – дофилософском – этапе развития культуры общественное сознание, воплощавшееся в древнейших мифах и первобытной художественной деятельности, не выделяло проблему эталона человечности как самостоятельно проблему. Внимание человека было устремлено на его отношение к природе, а отношение людей друг к другу и самой природе не фиксировалось как сколько-нибудь существенное, требующее самостоятельного осмысления. В первобытном обществе сами люди не различались один от другого как неповторимые личности, напротив, в индивиде видели представителя рода, общины, племени; "Я" растворялось в "Мы" и потому отношение "Я" и "Другого" не выделялось в отдельную проблему или качество. Наиболее совершенной чертой человека признавалось умение согласовывать свои действия и помыслы с деятельностью и интересами группы.

Сознание того, что человек – свободный, активный, подлинный субъект, безотносительно к его этнической или профессиональной принадлежности, пришло достаточно поздно. Так, в Античности в человеке ценились героизм и хитроумие, верность. Важна была деятельность человека, а не его нравственные качества. В поэмах Гомера, например, диалог героев не играет существенной роли, описываются действия персонажей и потому в художественных произведениях того времени господствует эпический, а не драматический способ изображения. Хотя иногда древние философы через человека и мерой человека (вспомним знаменитое высказывание Протагора: "Человек есть мера всех вещей") характеризовали весь мир в целом, человек в эту эпоху был представлен в весьма усеченном виде.

С приходом христианства саморазвитие личности стало восприниматься как существенная и значимая характеристика бытия человека. Повысился интерес к нравственному содержанию человеческого существования. Это отчетливо видно по движению от Ветхого завета к Новому: история Христа и его взаимоотношений с людьми есть, по сути дела, развернутый художественный анализ нравственного содержания человеческого общения, в котором поведение каждого персонажа (самого Христа и Понтия Пилата, Петра и Иуды) зависит от индивидуальных душевных качеств и свободного нравственного выбора личности. В силу этой исторической тенденции в средние века в человеке особенно ценились одухотворенность и благочестие. Вместе с тем очевидно, что средневековая личность мистически зависела от божества. Необходимость осмысления отношений личности с Богом была центральной идеей концепции мира и человека того времени.

Новое, демистифицированное понимание человека было выработано культурой Возрождения. Новеллы Бокаччо впервые в истории Западной Европы сделали предметом литературного осмысления человеческое общение в его бесконечном многообразии. В лирике Петрарки впервые воспета любовь как истинно человеческое и специфически человеческое. Драматургия Шекспира впервые возвела на уровень всеобщности и субстанциональности полифонию душевной жизни человека. Живописное воплощение традиционных христианских сюжетов (вспомним, например, "Тайную вечерю" Леонардо да Винчи) впервые превратила известные ситуации истории "сына божьего" в исследование и канонизацию психологической полифонии человеческих отношений.

Переход к механистической картине мира Нового времени ознаменовался созданием такой модели человека, в которой преобладающее место занимал разум, а чувственность сводилась к непосредственному контакту с миром. Проблема эмоциональной жизни человека, его духовной жизни если и возникала в западно-европейской культуре XVI–XVII вв., то лишь на ее периферии. При этом и XVII, и XVIII столетия еще живут верой в природную доброту и разумность человека, в возможность создания общества, в котором будут царить отношения "свободы, равенства и братства". Один из самых ярких художественных примеров этого тезиса – "Робинзон Крузо" Д. Дефо. Отношения между Робинзоном и Пятницей стали моделью эталонного межличностного общения, а сам Робинзон – эталоном разумности, мужественности и творческой самореализации.

В эпоху Просвещения именно такое понимание сущности человека и совершенства человеческих отношений завоевало наиболее широкое признание. Смещение центра тяжести научных и философских исследований с механики и теории познания (онтологии и гносеологии) на антропологию и педагогику, этику и эстетику свидетельствовало прежде всего о новом осознании сущности самого человека и его эталонных качеств. Борьба чувства и долга, страсти и разума надолго стали центральной темой человекознания, заложив основы такого понимания человека, из которого чуть позже у Л. Фейербаха выросло учение о любви человека к человеку, учение о человечности человека.

В наше время основными проблемами мировой истории стали такие проблемы, как "война и мир", "человек и природа", "жизнь и смерть", "человек и люди", которые выросли до уровня глобальных проблем, решение которых, тем не менее, до сих пор не нашло убедительного для большинства решения, плана общих действий. Идеалом человека современной эпохи, вновь провозглашающей идеи гуманизма как основной общечеловеческой идеологии, является личность, способная к самореализации в семье, профессии и обществе. Гуманизм – в широком смысле – это исторически изменяющаяся система воззрений, всегда признающая ценность человека как личности, его право на свободу, счастье, проявление и развитие способностей. Гуманизм считает благо человека критерием оценки социальных институтов, а принцип равенства, справедливости, человечности, – желаемой нормой отношений между людьми[71]. Но гуманистический идеал человека остро ставит проблему морально-нравственных и эстетических оснований духовной жизни человека в условиях личной свободы каждого, проблему условий и факторов формирования свободного, но нравственного человека. В условиях широкой свободы личности человек сталкивается с опасностью, исходящей от него самого.