Коррупциогенность правовых норм

В данном случае можно говорить о косвенной коррупциогенности отсылочной нормы. Она повышает вероятность заключения коррупционной сделки в том случае, если отсутствуют формализованные и прозрачные механизмы представительства интересов корпораций, а также четко определенный порядок принятия решений. Ослабление коррупционного воздействия отсылочных норм, таким образом, является сопутствующим результатом формализации представительства интересов.

Однако надеяться на последнее значит чересчур оптимистично оценивать потенциал политического поля России. В России бюрократия всегда принимала на себя глобальные задачи, по крайней мере, играла важную политическую роль на фоне бессильной законодательной власти.

Чем бы ни объяснялось доминирование бюрократии, никто не будет оспаривать те последствия, которое оно приносит. Легитимировать свою политическую роль лидера посредством выборов бюрократия не в силах, следовательно остается одно – опереться на группы интересов. Поэтому изначально роль российских групп интересов была совсем иная, по сравнению с наиболее корпоративными государствами западной Европы (Нидерланды, ФРГ). Там существование корпоративистских отношений позволяло более слаженно осуществлять принятые государством решения за счет включения групп интересов в процесс их разработки. Формализация представительства интересов в этом случае выгодна как бизнесу, так и государству.

В России цель включения этих групп в политику иная: удержать политическую власть, реализовать политические амбиции бюрократии. Последняя находится в России в ситуации перманентной предвыборной борьбы бюрократического толка – «когда надо заручиться поддержкой не больших групп электората, а тех, кого у нас принято называть субъектами реальной структуры власти (крупного директората, аграрных и нефтяных генералов, главных администраторов регионов и так называемых республик в составе Федерации)». Это предопределяет теневой характер взаимоотношения бизнеса и государства, а главное, невыгодность их формализации для обеих сторон. Первое обусловливает коррупционное действие бланкетной нормы, второе уменьшает шансы перемен.

 

5. Общественные инициативы  в борьбе с коррупционными  нормами

Весной 2000 года в Москве, перед первым чтением Кодекса об административных правонарушениях, в Государственной Думе было распространено заявление Национального антикоррупционного комитета, в котором предлагалось подвергнуть законопроект коренной переработке. Подобное требование было вызвано тем, что большое количество норм законопроекта создает условия для коррупции. Заявление было доведено до сведения депутатов, но, к сожалению, лишь эпизодически в стенах Государственной Думы раздавались соображения о коррупциогенности норм законопроекта.

Средством общественного давления на депутатов был избран так называемый Рейтинг антикоррупционности, с помощью которого все желающие могли определить, в какой мере позиции конкретных депутатов, фракций, депутатских групп, выраженные в их голосованиях, препятствуют или способствуют коррупции в России. Рейтинг коррупционности депутатов Государственной Думы РФ был подсчитан на основе анализа голосований по проекту Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях, рассматривавшегося во втором чтении («рейтинг» был опубликован). Материалом для составления рейтинга послужили голосования по отдельным поправкам и по главам в целом. Учитывались голосования как по коррупциогенным статьям и поправкам, так и по антикоррупционным.

Критерием для определения того, способствует та или иная норма коррупции или препятствует ей, явилось заключение, сделанное экспертами Национального антикоррупционного комитета (автор работы входил в их число). Ими было выделено 24 нормы, которые наиболее рельефно показывают, как их действие может способствовать коррупции. Для каждой нормы было определено, как («за» или «против») должен голосовать по ней «эталонный антикоррупционер», полностью разделяющий позицию НАК. После этого для каждого депутата определялось, сколько раз данный депутат голосовал так же, как «эталонный антикоррупционер».

Значение рейтинга – это процент случаев, в которых депутат голосовал «правильным образом». Следовательно, чем больше значение рейтинга, тем больше голосования данного депутата препятствуют созданию условий для коррупции в стране. Рейтинг антикоррупционности депутата планируется использовать как средство общественного влияния на депутатов в дальнейшем.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Заключение

Можно предложить несколько способов решения проблемы:

1. Институционализация правовой  экспертизы законов на коррупциогенность  в органах законодательной, исполнительной  власти и в Администрации Президента  РФ (в связи с тем, что доля законопроектов, вносимых Правительством РФ и Президентом РФ, чрезвычайно высока).

2. Развитие уже опробованных  общественных механизмов влияния  на законодателя. Здесь можно  выделить:

• постоянные механизмы оказания влияния: общественные комитеты обсуждения законопроектов;
• механизмы преимущественно негативного реагирования в ситуации, когда коррупциогенный закон уже принят: рейтинги антикоррупционности фракций и депутатских групп, а также отдельных депутатов.

С учетом федеративной природы России осуществлять указанные меры необходимо и на уровне субъектов Федерации.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Список литературы

1. Коррупциогенность правовых норм. Под редакцией Г.А. Сатарова и М.А.Краснова. М. – 2001, 42 с.
2. Бинецкий А.Э. Коррупция. - М.: Изд-во «Известия», 2005.
3. Диагностика коррупционогенности законодательства. Под редакцией Г.А. Сатарова и М.А.Краснова.
4. Проблемы общей теории права и государства. Под ред. В.С. Нерсесянца. М., 2002.