Механизмы возникновения межгрупповых конфликтов

          Все эти характеристики группового поведения людей подтверждены экспериментально. Следовательно, их обоснование можно считать достаточно надежным. Правда, если строго подходить к этой проблеме, надо отметить, что все эти факторы группового влияния экспериментально зафиксированы только для относительно небольших групп. Безоговорочное распространение их на группы большие (нации, классы – с ними-то как экспериментировать?) уже не может быть стопроцентно надежным. Но в том, что отмеченные факторы в той или иной степени проявляются и на уровне больших социальных групп, трудно сомневаться.

Факторы группового влияния на индивидуальное поведение существуют, и игнорировать их при объяснении социальных взаимодействий сегодня уже нельзя. Но какое отношение они имеют к межгрупповым конфликтам? Самое непосредственное. Будучи скрытыми, неосознаваемыми напрямую факторами нашего поведения, они мешают как следует рассмотреть и понять истинные причины межгрупповых конфликтов, порождая так называемую межгрупповую враждебность, которая во многих случаях выглядит самопроизвольной, возникающей как бы «на пустом месте». Во многих социально-психологических экспериментах было выразительно показано, как быстро и легко две группы совершенно миролюбивых, «нормальных» людей превращаются в яростно непримиримых соперников, для которых все средства хороши ради победы над конкурентом.

Групповое восприятие

Существенную роль в развитии межгрупповых конфликтов играет также искаженное восприятие друг друга людьми, принадлежащими к разным группам. Основанием такого искажения выступает опять-таки сама групповая принадлежность и связанные с ней особенности поведения. Так, групповой фаворитизм, то есть предрасположенность к членам «своей» группы, заставляет нас воспринимать собственную группу как достойную, сильную, нравственную, «чужая» же на этом фоне обязана выглядеть ущербной, низкой, злонамеренной. Распространенность таким убеждениям обеспечивает упоминавшийся выше феномен «огруппления мышления», превращающий их в устойчивый стереотип. Групповая же поляризация доводит «образ врага» до абсолютных кондиций («империи зла», как выражался о бывшем СССР один из американских президентов). При этом подлинная несовместимость целей участников конфликтов может быть не так уж и велика. Но в искривленном пространстве межгруппового восприятия она разрастается до немыслимых размеров.

          Поскольку же искажения восприятия одинаковы у обеих конфликтующих сторон, они получаются зеркальными. Каждая группа предпочитает наделять добродетелями себя, а все пороки приписывать исключительно противнику. В результате получаются парадоксальные вещи: все государства на Земном шаре торжественно клянутся в своей приверженности миру и согласию, но в их общей истории невозможно отыскать периода, в котором не было бы военных конфликтов. Это – не лицемерие. Это вполне искреннее убеждение, что «наша» готовность к миру подлинна, а «их» – всего лишь хитрая уловка. При этом противоборствующие стороны попадают как бы в заколдованный круг: искаженное восприятие (мы миролюбивы – они агрессивны) ведет к разрастанию конфликтных действий, а эскалация конфликта в свою очередь усиливает степень искажения восприятия.

          Так или иначе происшедшее разрешение конфликта ведет и к изменению восприятия. Бесчеловечные буржуи-эксплуататоры вдруг превращаются в созидателей общественного богатства, радетелей отечества и покровителей искусств. А какие-нибудь вероломные захватчики-самураи на поверку оказываются скромными и дисциплинированными трудоголиками, обгоняющими мировой технический прогресс. Подобные трансформации происходят ныне по несколько раз на протяжении жизни одного поколения. Поскольку рационально объяснить их непросто, частенько используется удобный штамп: «плохой лидер – хороший народ». Немецкий народ, к примеру, исключительно культурен, трудолюбив и т. д., а вот вожди ему достались в первой половине XX века просто параноидальные. Наш российский народ тем более славен своими всемирно известными добродетелями, но и ему после Петра I фатально с лидерами не везет. Надо ли говорить, что подобные «объяснения» – еще одна иллюзия в мощном слое искаженного восприятия межгрупповых конфликтов? Конечно, усилия вождей вносят свой вклад в межгрупповые конфронтации. Но вряд ли он может быть признан определяющим.

          Итак, социально-психологическая составляющая межгрупповых конфликтов достаточно весома. Ее изучение позволяет конфликтологии сформулировать некоторые общие выводы относительно природы и механизмов межгрупповой враждебности:

      действенный анализ межгрупповых конфликтов невозможен без исследования социально-психологических элементов жизнедеятельности групп: их взаимного восприятия, коммуникации, взаимодействия;

      конфликтность межгруппового взаимодействия в значительной степени определяется самим объединением людей в группы, видоизменяющим их поведение;

      не следует думать, что всю ответственность за «развязывание» социальных конфликтов несут лидеры (вожди, олигархи, террористы и пр.), групповая конфликтность «сидит» в каждом из нас, поскольку мы неизбежно принадлежим к нескольким социальным группам;

      неуправляемость межгрупповых конфликтов в немалой степени обусловлена непрозрачностью, скрытостью механизмов влияния групп на индивидов;

      избежать межгрупповых конфликтов нельзя, но можно снизить их издержки; социально-психологические способы уменьшения таких издержек заключаются обобщенно в: исправлении искаженного восприятия, улучшении коммуникаций между группами (расширение общения) и в коррекции процедур их взаимодействия с учетом особенностей группового влияния.[3,150]

1.3 Объект и стадии межгруппового конфликта

Социально-групповые интересы сталкива­ются на трех проблемных «полях», представ­ляющих собой:

• социальные ресурсы (экономические — финансы, техника, технологии, продовольствие; силовые, информационные и пр.);

• социальный статус (равноправный — неравноправный, выс­ший — низший, центральный — периферийный, основной — маргинальный);

• социокультурные ценности (религиозные, нравственные, консервативные, либеральные, этнические и т.д.).

Эти три «яблока раздора» и составляют объект межгрупповых конфликтов.

В динамике развертывания межгруппового конфликта мо­жет быть выделено несколько стадий, например, такие (по Л. Крисбергу):

1) объективные отношения, составляющие основу конфликта (конфликтная ситуация);

2) осознание целей как несовместимых (возникновение кон­фликта);

3) выбор путей достижения целей каждой из сторон;

4) прямое конфликтное взаимодействие (эскалация и де эскалация конфликта);

5) завершение конфликта.[3,154]

Выводы к первой главе

Исходя из всего вышеперечисленного, становится ясно, что развитие любого общества, любой социальной общности или группы, даже отдельного индивида представляет собой сложный процесс, который отнюдь не всегда развертывается гладко, а нередко связан с возникновением, развертыванием и разрешением противоречий. Фактически вся жизнь любого человека, любого коллектива или организации, любой страны соткана из противоречий. Эти противоречия обусловлены тем, что разные люди занимают различные позиции., руководствуются различными интересами, преследуют различные цели, а потому стремясь реализовать свои потребности, интересы и цели, довольно часто вступают в противоборство друг с другом два или более индивидов, а иногда социальных групп и даже стран активно ищут возможность помешать сопернику достичь определенной цели, предотвратить удовлетворение его интересов или изменить его взгляды, представления, оценки позиции.

Ознакомившись с изложенным материалом, можно усвоить, что любое сообщество людей: политическое, экономическое, культурное, территориальное, этническое и т.д. – всегда формирует и осуществляет свою жизнедеятельность через их взаимодействие, в котором сосуществует, а часто и переплетается сотрудничество и соперничество. Результатом и наиболее часто встречающейся формой состязательности, конкурентного взаимодействия групп, оспаривающих друг у друга распределение жизненно важных ресурсов – собственности, власти, финансового могущества, авторитета и т.п. – как раз и выступает межгрупповой конфликт.

Глава 2. Управление межгрупповыми конфликтами

2.1 Методы управления межгрупповыми конфликтами

Феномены межгрупповой интеграции

Каждая общность и общество в целом состоят из множества групп, как формальных, так и неформальных. Различия между группами, их дифференция друг от друга, как правило, являются более глубокими и резкими, чем межличностные и внутригрупповые. Поэтому и межгрупповые противоречия, способные привести к возникновению конфликтных процессов, по своим содержанию, характеру, направленности, масштабам, длительности, остроте и т.п. гораздо многообразнее, чем причины других конфликтов.

Они могут быть:

      классовыми;

      этническими;

      региональными;

      профессиональными;

      социокультурными;

      возрастными и т.д.

Все это обуславливает гораздо большую сложность и трудность управленческого воздействия на протекание и разрешение межгрупповых конфликтов.

Поскольку одним из самых широко действующих факторов возникновения межгрупповых конфликтов является существенное преобладание дифференцирующих, конкурентных тенденций над интегративными, поскольку в стратегии, ориентированной на предупреждение, сглаживание и разрешение межгрупповой конфронтации, основное внимание должно быть сконцентрировано на выявлении и использовании дополнительных интеграционных компонентов в межгрупповом взаимодействии. В противовес преобладающим в условиях межгруппового конфликта явлениям группоцентризма, предвзятости, враждебности, дискриминации, агрессивности активно искать и находить возможности усиления или включения в действие новых, ранее не существовавших интегративных межгрупповых феноменов.

Социально-психологические исследования, проведенные В.С. Агеевым и его сотрудниками, показали, что существуют три взаимно связанных феномена межгрупповой интеграции. Первый из них назван «групповой аффилиацией» и состоит в использовании присущего любой группе стремления быть составной частью и чувствовать свою принадлежность к некоторой более широкой социальной общности, вследствие чего одна группа является подмножеством другой [1; стр.79]. Такое явление, характерное для различных социальных групп – этнических, религиозных, территориальных, профессиональных и т.д., следует гораздо шире, чем это делается в настоящее время, использовать для предотвращения и разрешения возможных и уже существующих межгрупповых конфликтов. В качестве примера важности использования такого именно подхода в предотвращении возникновения межнациональных конфликтов приведем данные, характеризующие особенности социально-этнической идентификации населения в приграничных с Польшей районах Беларуси. В существующей там иерархии самоидентификации на бесспорном приоритетном месте стоит самоидентификация личности с человеком, т.е. идентификация индивида с родом человеческим (эту позицию отстаивает более 79% респондентов). Далее по степени убывания следуют: идентификации себя с мужчиной или женщиной (27,7%), с христианином (католик, православный и т.п.) – 19%, и только четвертое место в этой сужающейся сверху вниз спирали самоидентификаций занимает отождествление себя с определенной этнической группой – белорус, поляк, украинец, русский и т.п. – 18,4%. Таким образом, этническая группа в представлении абсолютного большинства населения белоруско-польского приграничья предстает как менее объектная социальная общность, являющаяся подмножеством другой – более широкой. А такая социально-психологическая реальность позволяет эффективно влиять на процессы межгруппового, в данном случае межэтнического и межрегионального, взаимодействия с точки зрения предотвращения межгрупповых конфликтов на этнонациональной и религиозной почве. Чтобы перевести общее направление интеграционной стратегии межгруппового взаимодействия в плоскость практических поступков, необходимо в столь деликатной сфере, каковой являются отношения между представителями разных этносов и религиозных верований, основной акцент делать на неинституционализированных формах сотрудничества – использование особенностей менталитета белорусского народа со свойственными ему толерантностью, терпимостью к иным, чем свои, этническим и религиозным обычаям, привычкам, многовековой традицией сотрудничества с разными этносами и т.п.

Второй межгрупповой феномен усиления интегративных тенденций в межгрупповых взаимодействиях представляет, так называемая, «групповая открытость», т.е. открытость групп по отношению к другим группам, заключающаяся в стремлении получить воздействия и оценки со стороны некоторых других групп. Как размера открытости групп межгрупповому взаимодействию характеризует степень ее социальной контактности, степень включенности в социальные процессы более высокого порядка [1; стр.79]. Cкажем, в условиях кризисного развития постсоветского общества, в том числе и в Беларуси, все более явным становится конфликтное противостояние между складывающимся у нас новым классом предпринимателей и большинством остального населения, жизненный уровень которого катастрофически снижается. Наиболее эффективным способом выхода из такого конфликтного противостояния может и должно стать вхождение наших новых предпринимательских структур в международное предпринимательское сообщество, т.е. в идентичную социальную группу более широкого масштаба. Это – один из реальных путей формирования не криминогенных, а легитимных, основанных на добропорядочности, честности, высокой работоспособности, а главное – законности, предпринимательских групп в нашей стране и снижения тем самым остроты их конфликтного противостояния с широкими массами обнищавшего населения. При реализации такой стратегии население увидит в этих группах не жуликов, проходимцев, воров, а людей, работающих не только на свое благо, но и на благо народа, дающих другим людям новые рабочие места, возможности более высоких и стабильных заработков, повышения благосостояния. Тем самым резко снизится конфликтность нашего общества, уменьшатся возможности возникновения межгрупповых конфликтов в нем.

Есть и третий феномен усиления интеграционных тенденций в межгрупповом взаимодействии – так называемая «межгрупповая референтность». Референтность, т.е. потребность соотносить себя, свои поступки, их оценки со значимыми другими, существует не только на межличностном, но и на межгрупповом уровне. Если речь идет о социальной группе, то ей, как специфическому целому, свойственна потребность в обращении к значимой внешней группе, которая выступает либо как носитель определенных ценностей и норм, либо как выполняет роль «зеркала», отражающего данную группу и окружающий ее мир. Эта объективно существующая потребность реализуется в соответствующих стратегиях межгруппового взаимодействия, в системах социальных представлений, относящихся к «Мы» и «Они» [1; стр.80]. Этот феномен также важен в качестве компонента управленческого воздействия на межгрупповые конфликты, которыми до предела перегружено наше общество, находящееся в глубоком системном кризисе, ибо сопоставление с тем, что мы называем «Они», имея в виду западное общество с развитой рыночной экономикой и демократическими тенденциями, как с референтной группой позволит шире и эффективнее институционализировать множество межгрупповых конфликтов, сотрясающих общество переходного типа, снизить их остроту, длительность, негативные деструктивные последствия.