Психология организованной преступности

Таким образом, разделение компетенции экспертов различных специальностей в акте комплексной экспертизы может быть реализовано путём приведения отдельного заключения в рамках одного акта. Однако, как следует из УПК, а также из позиции авторов комментария УПК, отдельные заключения могут быть сделаны лишь при отсутствии согласия между экспертами. Между тем совершенно очевидно, что при проведении КСППЭ психиатры не могут соглашаться или не соглашаться с заключением психологов, если последние не вышли за пределы своей компетенции и не вторглись в сферу психиатрической диагностики. В данном случае согласие (в виде совместных подписей в акте), равно как и несогласие (в виде особого мнения) неизбежно влечёт за собой выход эксперта за пределы своих специальных знаний.

Оценка практики КСППЭ с точки зрения законодательного предписания персональной ответственности эксперта за своё заключение также выявляет целый ряд спорных вопросов. Как известно, экспертом может быть только физическое лицо. В соответствии с частью третьей статьи 75 УПК Украины, эксперт даёт заключение от своего имени и несёт за него личную ответственность. Статья 384 Уголовного кодекса Украины предусматривает уголовную ответственность за заведомо ложное заключение эксперта. В свою очередь, указание на ответственность эксперта, в том числе за заведомо ложное заключение, содержит ч. 13 ст. 53 УПК Украины.

Каким же образом соотносится с указанными требованиями практика составления «единого» акта КСППЭ и, тем более, решение вопросов «совместной компетенции»? Совершенно очевидно, что персональная ответственность эксперта не может быть разделена пополам, — она либо существует в полной мере, либо отсутствует вообще. Принятие какого-либо совместного решения в рамках КСППЭ, таким образом, обезличивает процесс формулирования экспертных выводов. Подобной позиции придерживаются также М. М. Михеенко и соавторы, полагая, что требования закона о даче экспертом заключения от своего имени на основании исследований, проведённых им в соответствии с его специальными знаниями, полностью распространяются на лиц, принимающих участие в проведении комплексной экспертизы [12, с. 127].

В связи с широким внедрением в практику комплексных экспертиз учёными-процессуалистами указывалось на проблему так называемого «ведущего эксперта», синтезирующего результаты исследования других экспертов и формулирующего общий вывод. Подчёркивалось, что при этом без должного внимания остаются принципиальные положения теории доказательств, что приводит к предоставлению «ведущему» эксперту определённых процессуальных функций. Однако ни при каких условиях процессуальные функции ведущего эксперта не могут отличаться от функций каждого из членов экспертной группы. Любое неравноправие экспертов, предоставление одному из них обязанности (и права) давать окончательную оценку результатам исследований, проведённых другими экспертами, разрушает гарантии объективности и достоверности экспертизы, обезличивает процесс формирования экспертных выводов и противоречит законодательному предписанию персональной ответственности эксперта за вывод, который может даваться только от его имени единолично или каждым отдельно в группе [2, с. 222].

С чем же связано то, что, несмотря на вполне очевидные законодательные противоречия, формируется достаточно спорное отношение к КСППЭ как к особо достоверной и надёжной форме применения специальных знаний в области судебной психиатрии? Экспертная практика показывает, что источником такого отношения являются юристы. Корни его кроются в противоречии между отсутствием инстанционности в судебной экспертизе и необходимостью оценки судом качества экспертного заключения. Первое положение опирается на формальное равенство экспертных заключений перед законом при идентичности объектов исследования. Второе имеет в своей основе содержательный признак — объективное неравенство экспертных заключений разных экспертов по одному и тому же факту, определяемое множеством обстоятельств и уровнем квалификации эксперта в том числе [13, c.42]. Такое извечное противоречие между формой и содержанием, при отсутствии методики оценки заключения эксперта, порождает «эрзац-подход». Его суть в признании априори преимущества каждой последующей экспертизы перед предыдущей в цепочке: единоличная экспертиза — комиссионная — комплексная психолого-психиатрическая — комплексная психиатрическая с включением иных специалистов, о которых имеется хотя бы упоминание в деле. Так же стационарная экспертиза имеет в сознании юристов преимущество перед амбулаторной, что далеко не всегда соответствует действительности. А если имеется два противоположных экспертных заключения — назначается третья экспертиза и итоговое решение принимается по совпадающим заключениям, что, тем не менее, не гарантирует истинности решения. Порочность такой практики очевидна и её негативные последствия ещё ожидают научного анализа.

В свою очередь у многих экспертов существует упрощённое отношение к КСППЭ, как к консилиуму врачей различных специальностей. При этом, однако, игнорируется процессуальная природа любого экспертного исследования, которое хотя бы по этой причине не может быть сопоставлено с общемедицинской практикой.

Уже привычным аргументом является представление о чрезвычайной близости и взаимном перекрытии психиатрии и психологии. Действительно, в литературе нередко встречаются утверждения о наличии у этих двух наук зон взаимного перекрытия и о том, что современное состояние этих наук характеризуется взаимопроникновением и постоянным научным обменом между ними.

Однако необходимо отметить, что в судебной экспертизе речь идёт не о предмете базовых наук (психиатрии и психологии), а о производных от них, прикладных экспертных отраслях — судебной психиатрии и судебной психологии. Приобретённые базовыми науками знания становятся достоянием соответствующих экспертных специальностей не автоматически, а путём длительного испытания экспертной и правоприменительной практикой. При этом от какого-либо научного знания (теорий, гипотез и т. д.) требуется обязательная воспроизводимость в экспертной практике. Более того, оценка какого-либо явления с позиций определённой экспертной дисциплины возможна, прежде всего, при условии чёткого и однозначного его отношения к предметной области данной экспертной отрасли. Таким образом, с точки зрения судебной экспертологии, у судебной психологии и судебной психиатрии отсутствуют какие-либо зоны совпадения (даже частичного) сфер компетенции. И если можно говорить о наличии у базовых наук каких-либо точек соприкосновения, то отличие двух производных от них экспертных отраслей является совершенно абсолютным.

Не способствует формированию корректной экспертной практики и отношение к КСППЭ со стороны судебно-следственных органов, зачастую поверхностное и нетребовательное. Наличие в одном акте психиатрических и психологических выводов с большей вероятностью «устраняет» возможные противоречия при изучении акта юристом и создаёт иллюзию общности задач, решаемых судебной психиатрией и судебной психологией. Так, например, не специалисту может представляться противоречивым и взаимоисключающим указание психиатрами на отсутствие психических расстройств (и заключение о вменяемости) при одновременном заключении психологов о наличии у подэкспертного отставания в психическом развитии, не связанного с психическим расстройством (с неболезненным нарушением способности к осознанию и руководству своими действиями).

Определённую путаницу вносит внешнее сходство и одинаковая стилизация выводов психиатров и психологов, когда в обоих случаях идёт речь о наличии (либо мере снижения) способности подэкспертного отдавать себе отчёт в своих действиях и руководить ими. В то же время, как справедливо указывал С. Шишков, вопрос о способности лица к осознанно-волевому поведению является неправомерным, если он адресован одновременно к психиатру и психологу. Заданный в столь абстрактном, недифференцированном виде, без указаний на возможную причину снижения или утраты такой способности (болезненные расстройства, неболезненные отклонения) сам вопрос становится беспредметным. Эксперты, обязанные оставаться в пределах своей компетенции, то есть в рамках психиатрии либо психологии, неспособны дать на него ответ «вообще», безотносительно к конкретному состоянию психического здоровья подэкспертного [17, c.29].

Если КСППЭ требует участия экспертов двух специальностей в совместном обсуждении результатов исследования, и в то же время эксперты должны соблюдать пределы своей компетенции, возникает вопрос: что же именно должны эксперты обсуждать при комиссионном заседании? Проведённые исследования и их результаты? Или, может быть, корригировать мнения друг друга? Как должен осуществляться процесс совещания экспертов двух разных специальностей? Очевидно, имеется в виду возможность использования психиатром своих базовых знаний в области психологии и наоборот, что предполагает определённую «расширенную» подготовку указанных специалистов. Однако следует отметить, что знания психолога в области психиатрии, даже несмотря на опыт работы в судебно-психиатрическом учреждении, всегда будут неполными, поскольку имеются существенные отличия в базовом образовании, последипломной подготовке, специализации и т. д. А тот уровень «смежной» психиатрической подготовки, каким бы он ни был, не будет соответствовать характеру специальных знаний, требуемых от эксперта. И если мы признаём, что судебная психология и судебная психиатрия являются самостоятельными отраслями судебной экспертизы, то где же должна находиться зона «совместной компетенции»? Ответ на этот вопрос отсутствует. Строго говоря, попытки определиться с зоной «совместной компетенции» предпринимались, однако не удивительно, что они решались путём атеоретического, механического накопления определённых сочетаний психопатологических, ситуационных и личностных факторов, которые предлагалось оценивать одновременно психологам и психиатрам, при полном отсутствии методологического сопровождения.

Сложившаяся с КСППЭ ситуация не является случайной и имеет свои исторические и методологические корни. Не секрет, что судебно-психологическая экспертиза, со своим крайне слабо разработанным методическим аппаратом, и в силу своей относительной «молодости» как отрасли судебной экспертизы, путём «комплексирования» с судебно-психиатрической экспертизой существенно повышает свой авторитет. Кроме того, решаемые экспертами-психологами вопросы зачастую не имеют чётких юридических последствий и (за исключением диагностики аффекта, что само по себе достаточно спорно) предоставляют суду лишь данные для индивидуализации наказания.

Мы затронули лишь внешнюю сторону осуществления КСППЭ, вопросы, лежащие на поверхности проблемы. И уже это показывает наличие множества дискуссионных аспектов реализации этого института — от формальных, «технических» (касающихся оформления заключения), до принципиальных (научных и методических), обусловленных неправильным представлением о предмете двух экспертных специальностей. Ответы на них может дать методологический анализ проблемы, опирающийся на принципиальные различия в возможности комплексирования различных специальных знаний в зависимости от природы подвергаемых исследованию следов-отображений (следы-изменения, обозначения или проявления) и их различных сочетаний [14, c.23].

Пока же проведённый анализ законодательства, научной литературы и экспертной практики позволяет сделать следующие выводы.

Экспертный смысл КСППЭ состоит исключительно в механической сумме судебно-психиатрической и судебно-психологической экспертиз, проводимых одновременно и в одном экспертном учреждении. Предоставить судебно-следственным органам достоверные и доказательные данные, которые было бы невозможно получить путём раздельного проведения этих двух экспертиз, КСППЭ не может.

Существующая практика составления актов КСППЭ с совместными подписями психиатров и психологов (зачастую независимо от наличия условно выделяемых вопросов «совместной компетенции»), не соответствует как научным представлениям о предмете экспертных дисциплин, так и законодательству. При этом смешиваются понятия «эксперт», «специалист» и «консультант».

Нарушение пределов компетенции экспертов и нивелирование личной ответственности экспертов за своё заключение лишает акт КСППЭ доказательной силы и может служить почвой для различных вариантов недобросовестного использования подобного «комплексирования».

При составлении заключения КСППЭ наиболее адекватной представляется модель «один акт — два заключения», когда исследовательские, мотивировочные и заключительные части акта составляются и подписываются психологами и психиатрами полностью раздельно.

Думается, что совершенствование комплексной психиатрической экспертизы будет происходить не путём экстенсивного её расширения с включением всё большего количества медицинских специальностей, а прежде всего за счёт научной разработки методологических принципов и адекватных методических подходов, упорядочения практики и соблюдения базовых законодательных требований, предъявляемых к судебной экспертизе.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Список литературы

 

1. Бандурка А.М. , Бочарова С.П. , Землянская Е.В. Юридическая психология: Учебник . - X. , 2001 . - 685 с.

2. Камлык М. И. , Романюк Б. В. , Сущенко В. Д. Организованная преступность в Украине. - К. , 2005 . - 489 с.

3 . Гуров А. И. Профессиональная  преступность : прошлое и современность. - М., 2001 . - 325 с.

4 . Джига М.В. Социально - психологические  аспекты организованной преступности / / Научный вестник Национальной  академии внутренних дел Украины . - 2000 . - № 2 . - 165 с.

5. Прикладная юридическая психология: Учебное пособие / Под ред . А. М. Столяренко . - М., 2004 . – 364 с.

6. Психологические особенности организованных преступных объединений (использование психологических знаний в противодействии организованной преступности): Научно - практическое пособие / Под общ. ред . Я. Ю. Кондратьева , С. Д. Максименко , Б. В. Романюка . - К. , 2002 . - 384 с .

7. Бедь В. В. Юридическая психология: Учеб. пособие. - Львов . - " Новый Мир - 2000" , М.: "Каравелла " ; 2002 . - 376 с .

8. Самонов А.П. Психология преступных групп. - Пермь, 2001. - С. -370 c.

9. Кримінально-процесуальний кодекс України. Науково-практичний коментар / За заг. ред. В. Т. Маляренка, В. Г. Гончаренка.- Вид. 2-е, перероб. та доп.: У 2 ч. - Київ: Форум, 2004. - Ч. 1. - 492 с.

10. Кудрявцев И. А. Комплексная судебная психолого-психиатрическая экспертиза (КСППЭ) на современном этапе развития: достижения, проблемы, перспективы // Российский психиатрический журнал. - 2002. - № 3. - 85с.

11. Кудрявцев И. А. Комплексная судебная психолого-психиатрическая экспертиза (научно-практическое руководство). - М.: МГУ, 1999. - 497 с.

12. Михеєнко М. М., Шибко В. П., Дубинський А. Я. Науково-практичний коментар Кримінально-процесуального кодексу України / Відп. ред. В. Ф. Бойко, В. Г. Гончаренко. - 2-е вид. - Київ: Юрінком Інтер, 1999. - 624 с.

13. Первомайский В. Б. Субъект судебно-психиатрической экспертизы и проблема расхождения экспертных выводов // Журнал психиатрии и медицинской психологии. - 2004. - № 4. - 99 с.