Психология экстремальных ситуаций

Авторы отмечают, что  те, кто "не потерял собственности  и не был в воде", обнаруживали значительно меньше психических  расстройств. Дж. Беннет через год  после наводнения выявил симптомы соматических и психических нарушений у 32% из тех, чьи дома и имущество были затоплены, и у 19% из числа людей, чьи дома оказались вне зоны затопления. Другие исследователи отмечают, что через 1 год после наводнения у 24% из 250 обследованных отмечались фобии, начальные признаки депрессии и другие симптомы. М. Мелик, проведя через 3 года после наводнения обследование 43 человек, чьи дома были затоплены, и 48 человек из незатопленной зоны, обнаружил у 41,9% из затопленной зоны психосоматические расстройства и такого же рода расстройства у 6,1% из зоны, не подвергнутой затоплению. При этом 45% пострадавших обнаруживали "симптомы легкой депрессии".

Несмотря на некоторые  различия в интенсивных показателях, четко проявляется тенденция к увеличению психических нарушений у лиц, которые оказались непосредственно в зоне затопления. Наряду с этим приводимые данные позволили сделать некоторые выводы, судя по которым, люди воспринимают и оценивают опасность, а также избирают пути приспособления для защиты в зависимости от личного опыта, возраста, продолжительности проживания в районе бедствий и личных столкновений с опасностью. При этом необходимо различать опыт, полученный в центре стихийного бедствия, от периферийного. Первый делает человека более осмотрительным, второй позволяет недооценивать опасность.

По-видимому, значение опыта  в переживании опасности может  быть отмечено и при других стихийных  бедствиях. Например, обнаружено что  нередко у многих лиц перед  началом урагана отмечаются "неверие и отрицание" опасности. Лишь немногие испытывали страх, а некоторые описывали свое состояние как "сноподобную нереальность".

Автор не получил достаточно подробных описаний поведения в  тот период, когда ураган достиг апогея, но ему удалось выяснить, что подавляющее большинство пострадавших испытывали страх либо с обездвиженностью, либо с двигательным беспокойством.

Сразу же после урагана  многие описывали свое состояние  как "радостное карнавальное возбуждение", которое через 3-5 дней сменилось  вялостью, апатией; через 10 дней выявились случаи неглубоких транзиторных депрессий.

Х. Мор выявил "страх  погоды" у лиц, живущих в районах, подверженных воздействию ураганов. Психические последствия, вызванные  этим бедствием, наблюдались и через  год у 50% обследованных. Наряду с истерическими расстройствами (перемежающаяся хромота и истерический амавроз) он отметил большое количество жалоб астенического круга и нарушений сна.

А. Тейлор, обследовав население, пережившее торнадо, у 50% наблюдал "нервность  и возбуждение", эпизоды депрессии.

Дж. Милн через 7 мес. после прохождения циклона выявил у 26% пострадавших страх "ветра и дождя". Дж. Паркер, изучив психические реакции населения во время циклона и более чем 14 мес спустя, отметил психические нарушения у 22% людей.

Из приведенных литературных данных не следует, что психические  реакции при наводнении, урагане  и других экстремальных ситуациях  носят какой-то специфический характер, свойственный лишь конкретному стихийному бедствию. Это скорее универсальные  реакции на опасность, а их частота и глубина определяются внезапностью и интенсивностью стихийного бедствия. Так, выявляемый у ряда лиц "страх погоды" является скорее символическим: подобный же страх мог возникнуть в результате наводнения, землетрясения, урагана ("страх наводнения", "страх землетрясения" и т.п.).

Из стихийных бедствий наибольшим психотравмирующим действием  обладают землетрясения большой (иногда средней) силы. Внезапность возникновения (трудность непосредственного предсказания), фактическое отсутствие эффективных методов защиты населения, огромные разрушения и ощущения качающейся земли определяют комплекс физических и психических травмирующих факторов.

Научная литература, посвященная  различным аспектам землетрясений  и их последствий, весьма обширна. К. сожалению, значительная часть работ не затрагивает вопросов нервно-психических реакций населения и ограничивается сугубо специальными проблемами сейсмографии, масштабов и профилактики разрушений и т.д.

Особого внимания заслуживает  ставшая библиографической редкостью монография Л.Я. Брусиловского, Н.П. Бруханского и Т.Е. Сегалова "Землетрясение в Крыму и невропсихический травматизм", вышедшая небольшим тиражом в 1928 г.

Авторы этой монографии приводят многочисленные примеры "невропсихического  травматизма" населения во время землетрясений, в частности в г. Верном (ныне Алма-Ата) 28 мая (9 июня) 1887 г.; в Мессине в декабре 1908 г., где "...большинство переживших сошло с ума; оставшиеся здоровыми в лучшем случае так потрясены разразившимся бедствием, что не способны ни к какой деятельности". Изучение реакций населения при крымском землетрясении (1927 г.), наблюдения, которые проводились на месте во время самого землетрясения, позволили сделать авторам (они же являлись членами специальной комиссии Наркомздрава РСФСР) ряд интересных выводов, в том числе о том, что в формировании реактивных состояний имеет значение не только "невропсихическая травма" (толчки, образование трещин в зданиях, их разрушение, человеческие жертвы и т.п.), но и "постоянное напряжение, тоскливое, боязливое ожидание". К числу других заключений авторов относятся следующие положения: 1) невропсихические реакции в связи с землетрясениями у предрасположенных могут протекать довольно длительно и неблагоприятно; 2) заболевания могут возникнуть не только "остро", но и спустя несколько месяцев после пережитого. Работу завершает следующее утверждение: "Вспоминая Н.И. Пирогова, определившего войну медицинским термином "травматическая эпидемия", мы имеем право сказать: землетрясение - это эпидемия невропсихического травматизма".

Подробно излагая "общую  симптоматологию невропсихического  травматизма", авторы не дают сведений о частоте реактивных состояний  у населения и ограничиваются изложением следующих данных: "Описанные  реакции, строго говоря, в части случаев не могут быть расцениваемы иначе, как острые реактивные психотические состояния. Но мы условимся здесь, что под этим названием мы будем объединять лишь те случаи, продолжительность которых колебалась от нескольких часов до нескольких дней. О собственно же реактивных психозах, потребовавших изоляции в психиатрическую больницу, мы скажем позже. Каково количество их? На это трудно ответить. Нами зарегистрировано всего 11 случаев, но, по-видимому, их довольно много. Какого типа эти вспышки? Схематизировать их нельзя. Здесь встречаются случаи и с двигательно-речевым возбуждением, и ступорозные состояния с резким аутизмом, недоступностью, иногда стереотипией, расцвеченные лабильными бредовыми идеями, и депрессивные состояния с идеями греховности, и псевдодементные картины с причудливым подчас пуэрилизмом".

Несколько иные данные о  крымском землетрясении сообщает Т.П. Симпсон, обследовавшая 30 взрослых и 20 детей через 7-10 дней после землетрясения  в Крыму и установившая у них 2 вида реакций: физиологические и  патологические. Физиологические реакции имели фазность протекания. Первая фаза характеризовалась физическими ощущениями, связанными с катастрофой, в частности с ощущением шаткости почвы; в следующей фазе (фазе сознательной переработки сенсорных раздражений) одни лица в соответствии с их преморбидными свойствами действовали активно и целенаправленно, другие были пассивными, субступорозными; в третьей фазе происходила "двигательная разрядка", сопровождающаяся вазовегетативными расстройствами. Такого рода реакции проходили без невротических последствий. К патологическим реакциям относятся случаи с затяжными невротическими и депрессивными нарушениями, конституционально окрашенными. У детей все наблюдавшиеся реакции протекали рудиментарно и, как правило, сводились к моторной разрядке, следовавшей за вызванными землетрясением ощущениями. Во всяком случае грубых психотических форм реакций она не выявила.

В литературе имеется  яркое описание нервно-психического состояния пострадавшего населения  при землетрясении в Ашхабаде. У людей, перенесших тяжелейший моральный удар, наступила психическая реакция, которую можно охарактеризовать как состояние своеобразного ступора, выражавшегося глубокой внутренней замкнутостью, абсолютным безразличием к окружающему. Люди двигались, как механизмы, не обращая никакого внимания на сигналы автомобилей, на крики и стоны раненых, на трупы убитых людей, лежавших на улицах и во дворах. Значительные по силе подземные толчки, повторявшиеся в течение длительного времени после первого землетрясения, поддерживали это психическое состояние, вновь и вновь вызывая у значительной части людей состояние ужаса.

Впечатляющие описания поведения людей во время землетрясения  приводятся в двух номерах газеты "Верба" (от 28 и 29 октября 1969 г.) в  связи с несчастьем, постигшим старинный югославский город Банялуку 26 и 27 октября 1969 г. Девятибалльное землетрясение разрушило город с 60-тысячным населением на 80% (первый толчок силой 8 баллов потряс Банялуку в 16.30 26 октября). В корреспонденциях сообщалось о "довольно многочисленных случаях острых реактивных состояний среди жителей пострадавшего города". Фотокорреспондент газеты Жика Живанович, сделавший ряд уникальных снимков в момент землетрясения, так описывает свое состояние и поведение людей:

"Я не мог двинуться. Никогда в жизни не чувствовал себя таким беспомощным... Люди окаменели и не двигались. Я тоже. Затем люди бежали без цели. Находившиеся в парке бежали в направлении зданий, хотя это было абсолютно нецелесообразно. Они бежали, чтобы спасти себе жизнь, и кричали, как сумасшедшие. Те, кто был в домах, бежали в парки. Все были в панике. Некоторые теряли сознание или стояли как окаменелые" (статья "Свидетель мгновения"). В другой корреспонденции рассказывается о поведении жителей города спустя определенное время после землетрясения: "Люди бродят по улицам города с отсутствующим видом и задают бессмысленные вопросы. Например, "почему идет дождь?", хотя в это время была хорошая погода" (статья "Потерянные на улицах").

Несмотря на краткость  приведенных описаний и то, что они сделаны не врачами, а журналистами, видно, что у населения Банялуки острые реактивные состояния возникали прежде всего в форме сумеречного состояния сознания с психомоторным возбуждением (бессмысленное бегство) и в виде психогенного ступора.

Особый интерес представляет землетрясение в Скопле в 1963 г. Эпицентр землетрясения силой в 10 баллов находился  под центральной площадью города. Скопле, третий по величине город Югославии (около 220 тыс. жителей), столица Македонии, был разрушен в течение 20 секунд на 80%. Вслед за первым толчком последовал второй, несколько меньшей силы. В тот день было зарегистрировано еще 84 толчка, два из которых силой в 5 и 4 балла. Первый катастрофический толчок большинство жителей города расценило как начало ядерной войны. Конечно, размеры человеческих потерь при скопльском землетрясении и ядерном ударе (в частности, в Нагасаки) несопоставимы. Однако масштабы и характер разрушений в Скопле вполне укладываются в рамки современных представлений о последствиях ядерного удара по городу. 80% зданий города было разрушено, 170 тыс. жителей остались без крова, уничтожены или сильно повреждены почти все общественные здания и школы, большая часть личного имущества граждан полностью погибла.

Катастрофический характер землетрясения в Скопле, почти полное разрушение города, грохот падающих зданий, тучи густой пыли, пожары, большое число жертв, гибель родных и близких, душераздирающие сцены на улицах - весь этот комплекс сверхсильных психотравмирующих факторов обусловил нервно-психические нарушения у подавляющего большинства населения города. По данным ряда авторов и свидетельствам очевидцев, острые реактивные состояния, преимущественно ступорозного характера, наблюдались в большей или меньшей степени у большинства жителей пострадавшего города. Характер и глубина нервно-психических расстройств были неодинаковыми у разных людей и в разные сроки после землетрясения. Первоначальная реакция (первый, самый сильный толчок был в 5.17 утра, когда значительная часть жителей спала) носила характер паники. Отмечены случаи, когда обезумевшие родители выбрасывали детей из окон многоэтажных зданий, выпрыгивали вслед за ними и разбивались. Югославские исследователи выделяют три фазы, характеризующие психическое состояние населения города после землетрясения. Первая (2-3 дня) - состояние тяжелой психической депрессии, угнетения, ступора. Люди совершенно не реагируют на окружающее, с ними трудно вступить в контакт. Они бродят по развалинам, как будто разыскивая что-то, или сидят неподвижно у своих разрушенных жилищ. Вторая (5-12 дней) - продолжение менее выраженной психической депрессии у одних, проявление общего возбуждения, беспокойства, расторможенности у других, (у детей - полное недержание мочи, у беременных - спонтанные аборты и преждевременные роды). Третья (от 10-12 дней до 2-3 мес) - постоянное сглаживание нервно-психических нарушений, появление интереса к окружающему, беспокойство за будущее, стремление приспособиться к жизни в новых условиях.

Количественная сторона  нервно психических нарушений у населения г. Скопле такова. Острые реактивные состояния наблюдались у всех жителей города. Однако примерно у 20% это состояние быстро прошло, у 70% продолжалось от нескольких часов до 2-3 сут, а у 10% наблюдались серьезные психические расстройства, требовавшие специальной медицинской помощи и лечения.

Ташкентское землетрясение 1966 г. (первый толчок силой около 8 баллов, продолжительностью 10 секунд отмечен 26 апреля 1966 г. в 5.23 по местному времени) было слабее, не вызвало таких тотальных  разрушений, как в Скопле, а главное - не сопровождалось значительными жертвами. Тем не менее исследователи, которые приступили к изучению нервно-психических реакций населения Ташкента на месте спустя день после первого толчка, пришли к выводу, что реактивные состояния остаются у 11% населения.

По данным очевидцев  и исследователей, в момент землетрясения  и сразу же после него 36,7% пострадавших жителей либо бездействовали, либо молились, а затем прибегали к  защитным мерам, 42,5% укрывались в безопасном месте, 16,8% выбегали на открытое пространство.