Развитие памяти в онто- и филогенезе

Реферат по общей  психологии на тему:  
«Развитие памяти в онто- и филогенезе» 
 
 
 
 
 
 
Работу выполнила: 
Студентка 3 курса 
Факультета психологии 
Группы № 381 
Барылюк Кристина Владимировна 
Работу проверил: 
Романов Валерий Яковлевич 
 
 
 
 
 
 
 
 
Москва, 2010 
Содержание 
 
Введение………………………………………………………………………….4 
 
Эволюция памяти по Пьеру Жане………………………………………………5 
 
Память примитивного человека…………………………………………………8 
Эксперименты А.Н Леонтьева.…………………………………………………11 
Виды и уровни памяти по П.П.Блонскому…………………………………….13 
Развитие логической памяти у детей………………………………………….16 
Заключение………………………………………………………………………18 
Список литературы………………………………………………………………19 

Мы все лишаемся чего-то большого, теряем что-то. Редкий случай, важную возможность, чувства, которые  потом не воротишь. В этом часть жизни. Но где-то в голове - скорее всего, в голове - есть маленький закуток, где все это хранится, как память. Как книги на полках в нашей библиотеке. Чтобы отыскать, что у нас в душе, для этого закутка нужно составлять картотеку. В нем нужно убираться, его нужно проветривать, менять воду в цветах. Другими словами, ты всю жизнь проводишь в собственной библиотеке.  
 
Харуки Мураками “Кафка на пляже” 
 
 
Единственное сокровище человека - это его память. Лишь в ней - его богатство или бедность.  
Адам Смит 
 
 
Память — это медная доска, покрытая буквами, которые время незаметно сглаживает, если порой не возобновлять их резцом. 
Джон Локк 
 
Если я сталкивался с новым наблюдением, или мыслью, которая противоречила моим общим выводам, я обязательно и не откладывая, делал короткую запись о них, ибо как я убедился на опыте, такого рода факты или мысли обычно ускользают из памяти гораздо скорее, чем благоприятные для тебя 
Чарльз Дарвин 
 
Введение 
…нет величия там, где нет простоты.  
Лев Толстой 
 
Неоспоримый факт, что не только человек обладает памятью. Мнение о том, что животное лишено способности запоминать некоторую информацию, ошибочно; это подтверждается благодаря огромному количеству проведенных экспериментов в данной области. Недавние исследования японских ученых поведения одноклеточного слизевика доказывают тот факт, что даже у таких, казалось бы, несовершенных организмов, как простейшие, лишенных не только мозга, но и нервной системы в целом, отмечают элементарные проявления памяти. Направление движения слизевика зависит в основном от двух внешних раздражителей, пищи и света, причем, жизнедеятельность слизевика оптимальна в затененных участках местности. Сама скорость же движения слизевика напрямую зависит от влажности воздуха. Именно на основе этого факта, японские ученые провели следующий эксперимент, подтверждающий способность запоминать определенную информацию даже у простейшего одноклеточного организма. 
Руководствуясь тем фактом, что при воздействии на слизевика сухим воздухом наблюдалось заметное уменьшение скорости его движения, ученые провели следующий эксперимент. Три раза интервалом в час слизевика подвергли коротким воздействиям сухого воздуха. Любопытно, что ещё до начала новых серий экспериментального воздействия, слизевик заранее замедлял своё движение, ожидая и предвосхищая его. Более того, был доказано опытным путем, что слизевики способны ориентироваться в пространстве и выполнять простейшие задачи, такие как, например, нахождение наиболее короткого пути между двумя участками лабиринта.  
Таким образом, животные способны к научению; данный факт подтверждают многочисленные эксперименты. Однако под памятью у животных понимается скорее его способность удерживать впечатления от определенных перманентно воздействующих внешних стимулов, в соответствии с чем, они модифицируют «модели» поведения в соответствующих обстоятельствах. Такую память можно назвать естественной. 
Главная особенность человеческой же памяти состоит в том, что её уже нельзя назвать естественной, она скорее имеет социально-культурную природу.  
 
 
 
 
Эволюция памяти по Пьеру Жане  
 
 
Невозможно мыслить без мыслительного  
образа. Память принадлежит к той же 
части души, что и воображение; она есть 
собрание мыслительных образов из 
чувственных впечатлений, но с 
добавлением элемента времени, поскольку 
мыслительные образы памяти 
порождаются восприятием не 
присутствующих в настоящем, а  
ушедших в прошлое вещей. 
Аристотель 
 
Пьер Жане, выдающийся французский психоневролог, был сторонником культурного происхождения памяти. Он понимал под памятью в первую очередь некоторое действие, которое человек самостоятельно изобрел в ходе своего исторического развития. При этом он отмечал, что подобное действие не имеет ничего общего с автоматизмами, которые являются составляющей большинства наших навыков и умений. 
В качестве наглядного примера, в котором он подробно описывает различия между настоящей, истинной памятью и автоматизмами, П. Жане предлагает рассмотреть один весьма примечательный клинический случай, встретившийся в его практике – история о девушке Ирен , на шесть месяцев потерявшей память об одном очень трагичном событии. 
Ирен, двадцатитрехлетняя девушка, оказалась в больнице с ярко выраженной психопатией. Семья Ирен была весьма неблагополучна – отец-алкоголик, даже не пытавшийся избавиться от своего недуга, в итоге кончивший свою жизнь белой горячкой и мать, больная туберкулезом, страдавшая различными фобиями и обесессивным неврозом. Несмотря на подобные обстоятельства, Ирен была весьма заботливой и смышленой девушкой, исправно ухаживая за своей уже тяжело больной матери. Несмотря на все стремления девушки спасти мать, она скончалась ночью при самых печальных обстоятельствах. Однако поведение Ирен было весьма странным: она продолжала разговаривать с ней, злилась, что та не отвечает, продолжала возиться с ней, будто не замечая её смерти. Любопытно, что даже после похорон, Ирен отказывалась принимать смерть матери, мотивируя это тем, что если бы она умерла, то девушка бы хорошо помнила эти события, более того испытывала бы печаль и горе. Только спустя шесть месяцев благодаря тщательному уходу и беседами с больной, воспоминания о смерти матери вернулись к Ирен. 
Однако, как отмечает Пьер Жане, в случае с Ирен интерес представляет совсем иной факт. На протяжении всех шести месяцев её болезни, два-три раза в неделю с ней наблюдались странные приступы, которые длились на протяжении трех, а то и четырех часов. Девушка, оставаясь в какой-либо комнате, в которой была пустая кровать, начинала воспроизводить все те действия, которые имели место быть в ту роковую ночь. При этом она абсолютно не реагировала на внешние стимулы: она не обращала внимания на находившихся в комнате посторонних людей, она ни с кем не разговаривала и не откликалась на обращения к ней.  
На первый взгляд, абсолютно непонятно, какое отношение данный клинический случай, а в частности данное поведение больной, имеет к памяти. Однако именно на данном примере, П.Жане поясняет, что есть человеческая память в его понимании. Итак. Что мы имеем? С одной стороны у Ирен стерты абсолютно все воспоминания о той ночи, когда её мать трагически скончалась от туберкулеза. С другой стороны, учитывая те действия, которые она совершала несколько раз в неделю, в точности, до мельчайших деталей повторяя свое поведение, из памяти и вовсе не были стерты данные события. Более того, не следует забывать также о том, что как только Ирен вспомнила и смогла рассказать, что же произошло с ней и её матерью, подобные имитации поведения той ночи исчезли. Пьер Жане называет подобные повторяющиеся неосознаваемые акты – реминисценциями. Более того, ученый категорично заявляет, что в случае Ирен, память появилась только после шестимесячного лечения девушки, а в реминисценциях памяти нет и не было. 
Несмотря на то, что явление реминисценции, автоматизмов поведения распространено в нашей жизни и проявляется в обыденных, повторяющихся изо дня в день действиях, будь то процедура умывания с утра или готовка завтрака, П. Жане выделяет ряд признаков, по которым реминисценцию нельзя отнести к настоящему воспоминанию. Так, по мнению ученого, реминисценция длится очень долго. У Ирен она протекла монотонно на протяжении нескольких часов. Настоящее же воспоминание, о котором потом рассказывала ему девушка, занимало не больше минуты. Из этого вытекает следующий признак: реминисценции постоянны в своих проявлениях, когда как истинная память выполняет адаптивную функцию – рассказ человека меняется в зависимости от воздействующих на него стимулов и ситуативно адаптируется. Немаловажен также тот факт, что воспоминания никоим образом не должны негативно влиять на жизнедеятельность человека. Это факт нашей прошлой жизни, тесно связанный как с настоящим моментом, так, вероятно, и с будущим. Действия Ирен при виде пустой кровати – реминисценция – наоборот, вынуждала её тратить свои силы на абсолютно бесполезную деятельность, утомляя её, отнимая время на сон, не принося ровным счетом никакой пользы. 
Но самым главным отличием реминисценции от истинного воспоминания П. Жане считает социальную природу последнего. Проще говоря, реминисценция Ирен сопровождалась отсутствием у неё каких-либо реакций на окружающих. Она ни с кем не разговаривала и не отвечала на вопросы. Внешне по её поведению можно было судить, что она абсолютно не замечала других людей в такие моменты. Рассказ же Ирен, да и любого другого человека – в высшей мере социальное поведение. Благодаря памяти, люди имеют возможность открывать другим как собственный мир, так и запечатлевать чужой. 
Таким образом, согласно П. Жане, именно благодаря социальному взаимодействию людей возникает новый феномен памяти, который полностью отличен от обычного автоматического воспроизведения какого-либо действия. Ученый для пояснения подобного утверждения предлагает пример, в котором рассказывается о племенах дикарей, выбирающих специальных людей – часовых – задача которых заключалась в том, чтобы в случае нападения врага проинформировать вождя о приближающейся опасности. Учитывая тот факт, что часовой значительно удален от лагеря своих сородичей, при виде врагов у него формируются, в большинстве случаев, два основных порыва – бежать без оглядки, спасаться или же напасть на врага и сделать все, чтобы он не прошел в лагерь. Но, несмотря на это, часовой старается очень незаметно вернуться обратно в свой лагерь, чтобы предупредить вождя о том, что враг близко. Следовательно, по П. Жане, часовой идет против своих стремлений, в результате чего они преобразуются в акт памяти, передающийся впоследствии вождю в форме рассказа.  
Немаловажен тот факт, что часовой совершает акт памяти потому, что его сородичей не было рядом с ним в тот момент, когда он заметил врага. Следовательно, кроме того, что память является реакцией социальной, эта реакция происходит в условиях отсутствия, а борьба с этим отсутствием – вот основная цель, преследуемая памятью. Социальное действие состоит из двух компонент, а именно, физической и социальной. Но их единение в одно целое не всегда возможно. Поэтому ожидание, в течение которого и происходит формирование акта памяти – является тем связующим звеном, благодаря которому становится возможным объединять эти две составляющие. 
Какие выводы можно сделать, ознакомившись с работой П. Жане. Во-первых, следует отметить, что он был сторонником социального происхождения памяти. Он считал, что формирование памяти, рассматривая исторический процесс, стало возможным только после появления у человека речи. Память – есть рассказ, есть вербальное повествование воспоминаний. Следовательно, у детей память появляется только к трем-четырем годам, когда они уже могут говорить, а. следовательно, становятся социально значимыми объектами.  
П. Жане выделил определенный вид памяти – память – рассказ, или логическую память, как потом отметит П.П. Блонский. Взгляды ученого в отсутствии возможности проводить крупные экспериментальные исследования, были слегка однобоки и не учитывали все многообразие понятие памяти и его видов. Однако тот факт, что Жане впервые обозначил социальную природу памяти, наложил отпечаток на работы многих отечественных психологов, таких как Л.С. Выготский и А. Р. Лурия. 
 
Память примитивного человека 
Последовательность – последнее прибежище людей,  
лишенных воображения 
Оскар Уайльд 
Многие ученые на протяжении долгого времени не находили объяснений необыкновенно цепкой памяти представителей бесписьменных, своего рода примитивных  
культур. Так, Ф.Бартлетт описал в одной из своих работ память пастуха, представителя африканского племени свази. Этот человек мог называть все признаки, отличавшие одну корову от другой. Более того, он помнил цену, уплаченную за каждую проданную корову даже спустя год. Э. Боуэн описывал умение нигерийский детей, не обученных письму и грамоте, безошибочно определять все местные растения. Это, пожалуй, было не под силу даже высокообразованному европейцу. 
Ряд ученых – М. Коул, Дж. Гей, Дж. Глик и Д. Шарп исследовали память у африканского племени кпелле. Эксперимент состоял из трех основных серий: в первой серии испытуемым следовало запоминать предъявляемые им предметы, во второй серии – список слов в количестве двадцати, в третьей, заключительной серии – им предъявлялся категориальный список слов (слова, которые достаточно легко скомпоновать в определенные семантические категории). За контрольную группу ученые приняли взрослых калифорнийцев. По данным эксперимента ученые пришли к следующим выводам. Во-первых, воспроизводить реальные продемонстрированные вещи было для представителей племени кпелле намного более легкой задачей, нежели воспроизводить ряд слов. Во-вторых, по сравнению с результатами американцев, легкость определения слов из списка в семантические категории, благодаря чему их можно было объединять, никоим образом не отразилось на результате, в отличие от американцев, воспроизведение которых намного улучшилось благодаря возможности связывать по смыслу слова. В-третьих, даже после нескольких предъявлений слов, кпелле демонстрировали плохие результаты воспроизведения. Исходя из всего вышесказанного рождается следующий парадокс: почему, несмотря на тот факт, что представители примитивной культуры обладают феноменальной памятью, они выполняют простейшие логические задачи плохо?  
В работе Л.С. Выготского и А.Р. Лурии « Память примитивного человека» мы можем найти ответ на данный вопрос. Примитивный человек, то есть человек неграмотный, неспособный к письму (в настоящее время ещё существуют подобные бесписьменные племена) действительно запоминает все события с невероятной точностью, воспроизводя все детали без единой ошибки. Однако подобный механизм заменяет примитиву логические механизмы. Однако любое логическое действие, отмечает Леви-Брюль, вводит их в заблуждение, в связи, с чем они отказываются решать поставленную задачу.  
Африканские туземцы способны передавать друг другу через длительные промежутки времени различные послания слово в слово, австралийские же туземцы в один миг узнают не только то, какому животному принадлежит данный след, но и как далеко оно сейчас находится. Любому примитивному индейцу достаточно всего лишь один раз побывать в какой-либо местности, чтобы никогда. Оказавшись там снова, не заблудиться. И при всем этом, преимущество подобной памяти оказывается весьма сомнительным в том случае, когда запоминание касается каких-либо абстрактных явлений. 
Подобная память, именуемая естественной или натуральной, позволяет примитивам с фотографической точностью запечатлевать определенные характеристики окружающего мира. В связи с тем, что у подобных людей нет письменности, им приходит опираться сугубо на свою непосредственную память. Такое же явление мы можем наблюдать и у безграмотных людей. Благодаря постоянному упражнению и отсутствию письменности, у примитивов более развиты органы восприятия, по сравнению, к примеру, с образованным европейским человеком. Во многом умение разбираться в том, какому животному принадлежит данный след или что за растение мы наблюдаем – сводится к особенностям воспитания в племени. 
Чем же объясняется фотографическая память примитивных людей? В работах А.Р. Лурии, Л.С. Выготского, Э.Йенша разбирался особый феномен памяти. Существуют люди, которые способны ярко и отчетливо видеть объект даже в его отсутствие. Особенно эйдетизм свойственен детям, так как является промежуточной стадией формирования памяти, которая впоследствии дает начало двум другим: во-первых, благодаря тому, что эйдетические образы сливаются нашим восприятием, это и обуславливает целостность нашего восприятия; во-вторых, эйдетические образы со временем превращаются в собственно зрительные образы нашей памяти. Однако у примитивных людей, обладающий натуральной памятью, подобного перехода не наблюдается. Э.Йенш, на основании данных, собранных многими учеными, изучающими феноменальную память представителей бесписьменных культур, пришел к выводу, что память примитивного человека – это и есть эйдетическая фаза развития памяти. Благодаря подобному утверждению, представилась возможность объяснить некоторые особенности культуры примитивных людей. Так, шаманы и колдуны, вероятно, провоцировали возникновение эйдетических образов благодаря приему внутрь определенных трав, что усиливало аффективное возбуждение. 
Таким образом, примитивный человек не способен пользоваться даже элементарными логическими структурами, которые тотчас же разрушили бы целостность его восприятия мира. Выходит, что на данной стадии развития памяти человека, память господствует над ним, а не он над памятью.  
Переворотным в развитии человеческой памяти является тот момент, когда человек впервые приходит к созданию искусственного знака. Некоторые знаки, могут служить в качестве напоминания о каком-либо событии или факте. Другие носят абстрактный характер. Так, например, сохранившееся до сих пор привычка завязывать «узелок на память», когда-то являлась важнейшим знаком, универсальным для всех членов определенной социальной общности. Самым ярким примером, пожалуй, является квипу. Это особая система знаком, применяемая в Древнем Перу для фиксирования и лучшего запоминания определенных событий. Они требовали определенных навыков со стороны тех, кто завязывал эти узлы, что считалось очень сложным процессом. Поэтому к каждому квипу обязательно должно было прилагаться устное объяснение. Таким образом, подобные знаки выполняли мнемотическую функцию. Благодаря подобным искусственным абстрактным знакам, человек впервые стал сам господствовать над своей памятью, подчиняя её своим интересам и нуждам. В вытеснении естественной памяти примитивов и планомерному переходу к письму и заключался перелом, определивший все дальнейшее культурное развитие памяти. Лурия и Выготский отмечают, что совершенствование памяти возможно только благодаря модернизации знаковой системы и развитию письма. А это в свою очередь служит в главную очередь социальным целям. Таким образом, культурно-историческая теория развития памяти, начатая П.Жане, отражена также в работах Лурии и Выготского, которые также отмечают, что развитие памяти напрямую связано с тем фактом, что господство человека над своей памятью возможно благодаря употреблению знаков не столько для себя самого, сколько для других. Это подтверждает мнение о социальной природе памяти. 
 
А. Н. Леонтьев и его исследования памяти 
А.Н. Леонтьев, рассматривая искусственные знаки, которыми долгое время пользовались примитивные люди в качестве проявления письма, сделал вывод о том, что память человека современного является продуктом его культурного, социального развития. Она неразрывно связанна с умением человека писать, считать, говорить. А.Н. Леонтьев исследовал, каким образом искусственный знак, созданный человеком, опосредует его память. Благодаря этим знакам, человек впервые смог господствовать над памятью, и в рамках культурно-исторического подхода процесс развития памяти рассматривался как переход от естественной памяти примитивного человека, памяти, схожей с эйдетической, к памяти, регулируемой и контролируемой им самим. Подобная память опосредована знаками, создание которых присуще только человеку. 
Принцип культурно-исторической детерминации психик, а, следовательно, и памяти, наглядно показал в своих работах Л.С. Выготский. Он предположил, что развитие памяти идет по двум линиям – натуральной (естественной) и культурно опосредованной. Так, непроизвольная память дикаря является ярким примером натуральной памяти. Таким образом, подобная память – это этап развития памяти в филогенезе, который сменяется другим, опосредованной памятью в результате социализации человека. Очевидно, что переход от естественной памяти к произвольной происходит благодаря овладением некоторыми особыми орудиями психики – знаками – и носит культурный характер.  
Так, весьма глубокое и развернутое исследование процесса развития памяти опосредованной, проводил А.Н. Леонтьев, используя так называемый метод двойной стимуляции. Смысл данной методики состоял в том, что испытуемому предлагалось два ряда стимулов. Один из них, прямой, или по-другому стимул-объект, представлял собой определенную информацию, которую требовалось запомнить. Второй стимул представлял собой средство, благодаря которому и должно было произойти запоминание материала. Как указывает В.В. Нуркова, данная методика позволяет диагностировать именно опосредованную память, запоминание, которое формируется благодаря употреблению вспомогательного средства. При непроизвольном же запоминании используют только прямые стимулы, что и влияет на его качество. 
Л.С. Выготский писал об этом следующее: « Процесс запоминания сразу перестаивается таким образом, что запоминание всякого заданного слова совершалось через карточку, которая играла роль знака»  
Теперь рассмотрим эксперимент, который проводил А.Н. Леонтьев с использованием методики двойной стимуляции и проанализируем получившиеся результаты.  
Первый эксперимент был ориентировочный. В качестве испытуемых отбирались нормальные и умственно отсталые дети. Эксперимент состоял из трех серий, каждая из которых предъявлялась на слуховом уровне. Первая серия заключалась в том, что детям прочитывались слова ряда интервалом примерно в три секунды, по окончанию серии испытуемым предлагалось воспроизвести те слова, которые они запомнили. Во второй серии помимо предъявляемых детям слов им предлагались карточки, которые могли служить вспомогательным средством для запоминания материала, однако назначение карточек испытуемым не раскрывалось. Любопытно, что картинки на этих карточках не совпадали по смыслу с предъявляемым материалом. В третьей серии А.Н Леонтьев отличалась от второй сложностью, как самого ряда слов, так и изображениями на карточках. Ученый отмечал, что дети действительно при предъявлении очередного слова искали карточку, которая могла бы напомнить им о его содержании. Однако, это ещё не свидетельствовало о том, что ребенок способен инструментально использовать данную карточку. Дети после просьбы экспериментатора перечислить те слова., которые они запомнили, обычно называли либо изображенную на карточке картину, либо слово, никак не связанное с ней. Это, по мнению А.Н. Леонтьева, свидетельствовало о том, что карточка, как не странно, вовсе не помогала ребенку. Она мешала ему вспомнить по той простой причине, что участвовала в процессе не вместе с основным стимулом, а наряду с ним. Отдельно. 
Рассмотрим следующий эксперимент, проведенный Леонтьевым. Всего лишь немного изменив инструкцию, ученый смог вскрыть основные механизмы развития памяти у человека. В качестве испытуемых он взял детей дошкольного и школьного возраство, а также взрослых. Испытуемым предъявлялось пятнадцать слов; в первой серии испытуемым предлагались для воспроизведения бессмысленные слоги. Остальные серии эксперимента были точно такими же, как в и его ориентировочном исследовании. За тем исключением, что в третьей( и четвертой) сериях испытуемым указывалось на тот факт, что благодаря карточкам можно лучше запомнить материал, если попытаться связать содержание слова с изображением на карточке.  
Результаты данного эксперимента не заставили себя долго ждать. В дошкольном возрасте опосредованное запоминание при использовании внешних средств развивается гораздо стремительнее, нежели непосредственное воспроизведение материала. Обратная тенденция наблюдается уже в школьном возрасте: намного выше показатели внешне непосредственного запоминания материала по сравнению с запоминанием опосредованным. Взрослым же и вовсе необязательно было использование карточек. Почему так вышло? 
А.Н. Леонтьев дает убедительный ответ на данный вопрос. Дело в том, что ошибочно полагать, будто взрослые не нуждаются в каких либо стимулах-средствах. Вовсе нет. Взрослые пренебрегают карточками, которые являются внешними средствами запоминания, по той простой причине, что возрастающая эффективность запоминания обусловлена процессом интериоризации – или переходом внешнего вспомогательного средства запоминания во внутренний план, внутреннее психологическое средство.  
Таким образом, благодаря проведенным А.Н. Леонтьевым опытам, он экспериментально смог доказать, что развитие памяти человека, его высших знаковых форм характеризуется переходом от внешне опосредованного запоминания к внутренне опосредованному. Это ещё раз подтверждает роль культуры в формировании памяти человека. 
 
 
Виды и уровни памяти по П.П. Блонскому 
 
В предыдущей главе были рассмотрены представления различных ученых на предмет памяти. Многие из них давали достаточно неоднозначные ответы на то, в чем же все-таки состоит предмет психологии памяти. В любом случае экспериментальное исследование механизмов памяти было недоступно достаточно долгое время. Все исследователи обличают различные стороны такого многозначного понятия, как память. Вероятно, именно тот факт, что каждый ученый рассматривал память со своей точки зрения и под своим определенным углом, и послужил причиной большинства споров и дискуссий. 
Вернемся к работе П. Жане. То определение, которое ученый давал памяти принято сейчас называть логической памятью. Так, память – рассказ по Жане – единственно возможное истинное проявление памяти. Но едва ли он подтверждал существование моторной памяти, сводящейся к воспроизведению ранее заученных определенных движений.  
Не поддается сомнению также существование образной памяти, которая неотделима от человеческого воображения. Объектами такой памяти считаются образы. 
Таким образом, мы имеем как минимум три вида памяти – память воображение (образная память), память- привычка (моторная память) и память-рассказ (абстрактная память, представленная в вербальной форме). Исходя из этого становится очевидным, что споры ученых относительно того, что же такое память, исчерпываются тем фактом, что каждый из них изучал определенный вид памяти, не уделяя при этом внимание другому. Сравнительно недавно в психологии появились данные о существовании ещё одного вида памяти – аффективного, или памяти-чувства. Так, Т. Рибо, французский психолог, особенно настаивал на факте выделения памяти-чувства в отдельный вид памяти. 
Теперь рассмотрим, каким образом вышеупомянутые четыре вида памяти появляются у человека в онтогенезе. Раньше всего у ребенка появляется моторная память. Формирование первого элементарного сочетательного рефлекса напрямую связано с кормлением ребенка. Для ребенка стимулом, что его собираются покормить, является положение кормления. Независимо от того, держит ли на ручках ребенка его мама, папа, любой другой человек, положение кормления будет напрямую сигнализировать ребенку о том, что его собираются покормить. Выходит, что если считать условные рефлексы ассоциативной двигательной памятью, то моторная память развивается у ребенка уже в течение первого месяца. 
Несмотря на тот факт, что аффективная память считается наименее изученной по сравнению с остальными видами памяти, есть подтверждения того, что она начинает развиваться у ребенка вслед за моторной памятью. Достаточно часто встречаются случаи, когда ребенок пугается чего-либо, при одном виде предмета, что вызывает страх и, соответственно, плач. Отмечается, что подобные случаи зафиксированы у детей в возрасте шести месяцев. 
Уильям Штерн отмечал, что образная память начинает формироваться в качестве «припоминаний» образов у шестимесячного ребенка, а в качестве свободных образных воспоминаний – на втором году жизни. Говоря о логической памяти, которую выделял как единственно истинную П. Жане, то становится, ясно, что она развивается после всех других видов. Учитывая тот факт, что П.Жане связывал её с развитием речи, то есть способностью передавать воспоминание в вербальной форме, по его мнению её формирование начинается в три-четыре года. Причем, если логическая память активно развивается в юношестве, то образная память, наоборот, активнее всего развивается в детстве. Именно в связи с этим чаще всего дети являются эйдетиками, а во взрослом состоянии способность видеть объект в его отсутствии исчезает. 
Таким образом, учитывая определенную закономерность развития каждого вида памяти в зависимости от возраста ребенка, целесообразнее рассматривать их как уровни памяти. Чуть позднее будет выдвинуто весьма убедительное положение в пользу данного обстоятельства. Это подтверждает и тот факт, что в дошкольном возрасте активнее всего у ребенка развиваются память-привычка и память-воображение; стоит только посмотреть на детские рисунки. Затем, в школьном возрасте, в связи с перманентной умственной нагрузкой начинает формироваться логическая память, которая, как уже говорилось, является наиболее сложной. 
Развитие памяти в филогенезе происходит примерно также. Рассматривая эксперименты японских ученых со слизевиком, о которых упоминается в начале работы, выходит, что даже уже у одноклеточных (если, конечно, верить этим исследованиям) уже существует как моторная, так и аффективная память. Определяя кратчайший путь от одной точки лабиринта к другой, слизевик научается выполнять однотипные двигательные команды. При воздействии на организм сухим воздухом, являющимся для него неблагоприятным фактором, он замедляет скорость своего движения, а главное – он способен предвосхищать воздействие. 
Высшим млекопитающим, кошкам и собакам, к примеру, ученые, хотя и с некоторой неуверенностью, однако приписывают наличие образной памяти. Животные часто выдают во сне различные реакции: дергают лапами, скулят, скалятся. По всей видимости, они действительно способны видеть образы. Ну, и никак нельзя упустить тот факт, что у примитивных общин невероятно хорошо развита образная память, о чем свидетельствуют данные прошлых глав, а также, например, наскальное творчество и другие живописные рисунки. Ну, а, собственно, логическая память подвластна сугубо современному человеку, хотя многие ученые, изучающие высших обезьян, до сих пор спорят на этот счет, отмечая. что высшие обезьяны способны не только к выполнению элементарных арифметических действий, но и обобщению и даже абстракции. 
Рассматривая развитие памяти как в онтогенезе, так и в филогенезе, очевидно, что чем ближе к началу этой последовательности, тем меньшую роль на данном уровне играет сознание; моторная память, как таковая, представляет собой определенный комплекс бессознательно повторяющихся двигательных актов. Чем ближе к логической памяти, тем сильнее влияние сознания. Безусловно, для того, чтобы логическая память присутствовала и функционировала, человеку необходимо понимать то, о чем он говорит. 
Таким образом, по мнению П.П. Блонского, выходит, что виды памяти – есть ни что иное как уровни памяти, либо же стадии развития памяти. Последовательно развиваясь друг за другом и, соответственно, находясь на различных уровнях памяти, описанные нами виды памяти, относятся к различным ступеням развития сознания 
 
Развитие логической памяти у детей 
Знание только тогда знание, когда оно приобретено  
усилиями своей мысли, а не памятью. 
Лев Николаевич Толстой 
Итак, выше мы определили, что у детей различного возраста главенствует тот или иной уровень памяти, что, собственно, обусловлено участием в нем сознания. З.М.Истомина в своей работе по исследованию развития у школьников и дошкольников запоминания отмечает, что у меленьких детей, трех – четырех лет, запоминание не является самостоятельным, а входит в деятельность, являюсь её частью. В чем - то это противоречит утверждениям П.Жане, настаивавшего на том, что уже у трехлетнего ребенка начинает формироваться логическая память.  
Следующий эксперимент наглядно демонстрирует тот факт, что трех-четырехлетний ребенок запоминает окружающую действительно бессознательно, непроизвольно, тогда как ребенок уже старшего дошкольного возраста, пяти-шести лет, способен произвольно запоминать информацию, пускай пока ещё и не всю. 
Главным вопросом являлось, использует ли ребенок мнемотические техники для запоминания или припоминания материала и, соответственно, насколько сознание участвует в этих процессах. Для этого в эксперименте использовалось введение мотива. 
Эксперимент проводился в две серии на детях младшего дошкольного возраста и детях старшего дошкольного возраста. В первой серии детям предлагалось запомнить ряд слов, которые вслух зачитывал экспериментатор. Вторая серия проходила в форме игры. Таким образом запоминание такого же количества слов просто было включено в игровую деятельность, который и побуждал ребенка к созданию мотива запомнить и припомнить материал. Результаты не заставили ждать: гипотеза о том, что при введении дополнительного мотива к запоминанию материала результаты будут выше, чем, если испытуемым просто зачитывался ряд слов, подтвердилась. Однако появились и некоторые расхождения – у четырехлетнего ребенка результаты во второй серии были намного выше, нежели в первой, что не скажешь о трехлетнем. У детей трехлетнего возраста результаты по обеим сериям эксперимента едва различались. Почему так вышло? 
Что должно было происходить во второй игровой серии в идеале? Ребенок, внимательно выслушав поручение экспериментатора, должен был стремиться запомнить его, чтобы успешно выполнить задачу. Однако оказалось, что запоминание у трехлетних детей не является целенаправленным, мнемическим действием. Его выделение происходит только в старшем дошкольном возрасте. Та же память, о которой говорил П.Жане, формируется у ребенка только к шести-семи годам, когда он впервые начинать создавать элементарные логические связи. Это чаще всего выражается в изменении порядка запоминаемых слов, которые ребенок объединяет в единые категории. 
Таким образом, благодаря данному эксперименту, можно выделить три основный уровня, точнее перехода от неосознаваемой непроизвольной памяти к произвольной. На первом этапе у младших дошкольников цель запомнить не вычленяется, не являясь целенаправленным действием. На втором этапе у детей старшего дошкольного возраста впервые происходит переход, и цель припомнить материал впервые вычленяется и становится важной. Однако никаких приемов для облегчения запоминания ребенком не используется. И на третьем этапе, собственно, уже у школьников, ими для лучшего запоминания материала начинают использоваться логические и семантические приемы. 
З.М. Истомина описывает, по сути, механизмы формирования у ребенка памяти-рассказа. Однако её заслуга и в том, что она четко описала смену уровней памяти, в которых память или не принимает или принимает слабое участие, к уровню, в котором благодаря активной работе сознания ребенок способен становится использовать различные приемы для запоминания материала. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
Заключение 
 
Итак, по мнению Пьера Жане, память является сугубо приобретенной функцией, развитие которой целиком и полностью зависит от возможности человека быть в социуме. Память вовсе не нужна Робинзону Крузо, как говорит ученый, только если спустя пару лет он не собирается вспоминать все, что записал в свой дневник. 
Согласно экспериментам А.Н. Леонтьева и З.Н. Истоминой – запоминание у дошкольников происходит непосредственно, без активного участия сознания, тогда как уже у школьников формируется опосредованное запоминание предъявляемого им материала. Более того в процессе онтогенеза участие сознания в процессе запоминания от слабого приближается к главенствующему, что проявляется в способности школьников ставить перед собой задачу запоминания и припоминания материала. Работа Блонского подтверждает этот факт существования различных слоев или уровней сознания в процессе развития человеческой памяти. 
Память человека многогранна, многообразна, неоднозначна. Этот факт одно время способствовал разжиганию между учеными споров. Каждый изучал свой аспект памяти, не принимая во внимание чужую точку зрения. Однако становится ясно, что в процессе онтогенеза изменяется память. Один её вид стремительно сменяет другой. Более того развитие памяти человека в первую очередь зависит от его культуры, от наличия речи и письменности и от того воспитания, которое ему дают родители или сородичи. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
Список литературы 
1. Гиппенрейтер Ю.Б., Романов В.Я. Психология памяти. М. ЧеРо, 2002. 816 с. 
2. Нуркова В.В. - Общая психология. В 7 томах. Том 3. Память. – М: Издательский центр «Академия», 2006. 320с. 
3. http://discovermagazine.com/2009/jan/071