Смысл и специфика психологической помощи.

Кроме контекста, информация о человеке во многом будет зависеть от текста его реального поведения, то есть тех проявлений его индивидуальных особенностей, которые существуют в настоящее время и доступны для наблюдения другому человеку: это речь, предметы, окружающие человека, это его тело, мимика и пантомима, конкретное пространственное расположение с другим человеком.

Воздействующий человек вносит в этот текст свое понимание, свой подтекст, который будет определять его представление о целях и перспективах воздействия на другого человека. Так воздействующий человек осуществляет отбор содержания в тексте. Конкретным примером этого может быть реакция взрослого человека на грязную одежду ребенка. «Неряха, опять измазался!», «Что с тобой произошло?» или «Расскажи, что с тобой было? » или «Давай помогу почистить платье». Это разное избирательное реагирование воздействующего человека на текст — грязную одежду ребенка.

Таким образом, информация о себе, которую получит ребенок через реакцию взрослого, определяет не только характер воздействия взрослого, но и контекст и подтекст этого воздействия, который он сможет создать своей реакцией на слова взрослого.

Исследователи мифов (М.И. Стеблин-Каменский) отмечают, что в лексике мифов последними по времени появления в тексте оказались слова, которые сегодня лингвисты называют средствами субъективной ментальности. Это те языковые средства, которыми люди непосредственно выражают свое отношение в модальностях: нравится — не нравится, весело — грустно и т. п.

Этот факт, по нашему мнению, позволяет говорить о постепенном расширении содержания психологической информации, которая, кроме действий и предметов, стала включать чувства, оценки человека. Действия человека для краткости их описания могут быть описаны в модальности: «я могу». Это может быть модальность как взаимодействующего человека, так и реагирующего на воздействие: «я хочу». Обе эти модальности — «я хочу» и «я могу» — отражают динамические моменты воздействия людей друг на друга, так как они включают не только текст, но и подтекст, и контекст этого воздействия.

Относительно статичные, фиксированные во времени моменты воздействия человека на человека можно описать с помощью модальностей: «я думаю», которая всегда предметна, ориентирована на свойства или свойство предметов мира человека. Другая модальность — «я чувствую» — отражает отношение человека.

Введенные нами модальности — «я могу», «я хочу», «я думаю», «я чувствую» — позволяют описать и систематизировать информацию, которую получает и использует воздействующий на другого человека человек. В то же время, согласно закону Л.С. Выготского о происхождении высших психических функций, в этих же модальностях она может быть описана и реагирующим на воздействие человеком.

Это допущение — введение модальностей в описание содержания психологической информации — позволяет сделать работы по развитию психики человека А.Н. Леонтьева, Л.С. Выготского и др.

Ссылкой на эти работы, особенно на работы Б.Ф. Поршнева, нам хотелось показать, что человек получает информацию о себе от другого человека через воздействие этого другого на себя. В этом воздействии рождается то, что будет позже составлять представлена человека о себе, его образ «Я», его мотивы, ценности способы мышления, восприятия и т. п.— то, что традиционно называют знанием о внутреннем мире человека или психологическим знанием. Нам казалось важным подчеркнуть, что это знание динамично. В силу этого возникает важнейший вопрос о критериях истинности этого знания, о его достоверности.          I

Ответ на этот вопрос непосредственно связан со способами получения психологического знания, тоге знания, которое определяет воздействие одного человека на другого. Анализ способов получения знаний о другом человеке показывает, что на сегодняшний день можно выделить четыре относительно независимых реальности жизни, в которых представлено это знание.

Во-первых, это конкретные знания о людях, которые человек получил в процессе своей жизни. Он проверил их на истинность и достоверность событиями своей индивидуальной судьбы, другого критерия нет. Человек применяет эти знания в воздействии на других людей, на конкретного человека и таким образом делает их доступными для окружающих. Эти знания можно назвать житейскими, а основанное на них воздействие на человека — житейской психологией. В этом смысле каждый из нас обладает таким знанием, проверенным на достоверность личными переживаниями. Эти знания, такие, как любовь, носят своего рода эталонный характер, ограничивая или расширяя рамки возможного воздействия на другого человека.

Во-вторых, это обобщенные знания о людях, которые человек получил в относительно замкнутой группе людей— семье, производственном коллективе, школьном классе и т. п. Это знание проверено на истинность, достоверность жизнью этой группы, входит в систему ее ценностей как регулятор отношений между членами этой группы и всей группы с другими общностями людей.

К отдельному человеку эти знания применяются через систему группового воздействия, в свою очередь, он сам использует их как материал для саморегуляции, при взаимодействии в группе и с другими общностями людей.

Материал такого рода знания широко представлен в вариантах речевых стереотипов и стереотипах воздействия, существующих в группах. В известном смысле сюда относятся ритуалы, обряды, традиции и также пословицы и поговорки, содержащие знания о других людях.

Эти знания можно назвать обыденными, а основанное на них воздействие на другого человека — обыденной психологией, которая позволяет предвидеть последствия поведения человека в относительно замкнутой группе людей.

В-третьих, это обобщенные знания о людях, которые получены относительно небольшой группой людей— ученых, поставивших своей целью получить обобщенное, закономерное, достоверное знание о людях, специально проверенное на истинность и достоверность. Эти ученые — психологи и представители смежных наук о человеке, в первую очередь, естествознания,— пользуются специальными приемами получения достоверного знания, которые называются методами науки. Для них очень важно обсуждение вопроса о соответствии методов науки и ее предмета. 

Предмет науки о человеке — человек в целом или его отдельные качества, отсюда постоянный вопрос о связи и взаимодействии различных качеств человека, например, возраста и типа мышления, пола и способов организации деятельности и т. п. Для получения обобщенного, закономерного знания очень существенные является вопрос о формах выделения этого знания фиксации и передачи его даже в группе ученых, исследующих человека. Это вопрос об основных научных категориях, в которых может быть получено, проверено и передано обобщенное знание.

Ученые пользуются такими научными категориями, как активность, деятельность, индивид, личность, потребность, способность и т. п.

Содержание этих категорий проверяется с помощью эксперимента или наблюдения. В эксперименте или наблюдении получают факты, которые специально проверяют на достоверность и истинность с помощью статистических методов. Для этого используют сложный математический аппарат, позволяющий зафиксировать найденную закономерность как истинную.

Очевидно, что есть люди, которые обладают этим качеством минимально, а есть люди, которые обладают им в большей степени.

При использовании этого знания для воздействия на человека встанет вопрос о степени выраженности этого качества у конкретного человека. По сути дела, найденную закономерность придется предельно конкретизировать.

Какое знание о человеке требуется в реальной практической жизни? Обобщенное, закономерное или конкретизированное ?

Ответ, видимо, лежит в такой плоскости: при воздействии на группу людей — обобщенное, закономерное, чем больше группа, тем более вероятно, что она примет это воздействие и будет реагировать по наймной закономерности. При воздействии на одного человека обобщенного закономерного знания может оказаться недостаточно, вариантов человеческой индивидуальности бесчисленное множество. Этот факт требует наличия постоянного механизма конкретизации обобщенного закономерного знания о человеке.

Итак, обобщенное, закономерное знание о человеке полученное группой людей-ученых, проверивших это знание на достоверность с помощью специальных методов, может быть названо научным или академическим. Организуемое на его основе воздействие на человека представляет собой академическую психологию.

Надо сказать, что с момента своего появления на свет научная, академическая психология переживала не один глубокий кризис, связанный с поисками своего предмета исследования и соответствующих ему методов. Иллюстрацией этого может служить вся история психологии от В. Вундта до наших дней. На сегодняшний день любой ученый начинает с уточнения предмета своей науки, который кажется таким очевидным и тем не менее бесконечно сложным для изучения.

Относительная замкнутость круга ученых, изучающих человека, неоднозначность в описании и интерпретации фактов жизни человека приводят к тому, что общественный интерес к их работам сравнительно невысок. Достаточно в этом плане посмотреть на тиражи научных психологических журналов, выпускаемых в СНГ, которые очень невелики.

В то же время в обществе всегда была и есть острая потребность в информации о человеке, которая удовлетворялась бы на уровне житейской или обыденной психологии.

Специфический язык науки о человеке делал ее малодоступной для людей, занятых практическим воздействием на других, в первую очередь, это представители педагогических и других, ориентированных на человека, профессий.

Другая особенность научного, академического знания затрудняющая его применение, состоит в том, что пользователь этого знания должен видеть исходные моменты получения этого знания — позицию автора (авторов) закономерного знания. Он не только должен ее выделить, но и включить специальным действием обоснование своих воздействий на другого человеке) Другими словами, чтобы применить научное знание с человеке, надо отрефлексировать его происхождение (контекст) и соотнести с реальной ситуацией, с реальным поведением конкретного человека (текстом). При этой рефлексии важно не потерять и свой подтекс действия — ради чего, с какой целью я его (это знание) применяю.

Вот эту-то процедуру и затрудняются произвести люди, пытающиеся использовать закономерное, достоверное научное знание.

Трудности определяются прежде всего, на наш взгляд, тем, что они видят конкретного человека сквозь призму своего профессионального подтекста, сужающего видение человека до нескольких, если не до одного, качеств. Так, для врача другой человек — больной, для учителя — ученик, для актера — зритель, для парикмахера — клиент, для продавца —покупатель и т. п. Это приводит к невольному искажению любой обобщенной, закономерной, научной информации о человеке или переводит воздействие на другого человека на уровень житейской или обыденной психологии.

Итак, смысл и цель академической психологии — получение закономерного, достоверного знания о человеке. Это знание является отчужденным от жизни самих ученых, так как проверяется на достоверность не их личными судьбами и переживаниями, а специальными научными методами, которые имеют значение для относительно небольшой группы людей — ученых.

Это обобщенное, закономерное знание может быть долгое время невостребованным, если в обществе нет заинтересованности в организации обоснованного и целенаправленного воздействия на группы людей или на отдельного человека. Вот тогда и возникает необходимость использовать это знание. Однако его особенность состоит в том, что оно требует специального «перевода» на язык непосредственного воздействия. Появляется потребность в специальных средствах такого «перевода», чтобы в процессе конкретизации обобщенного знания не было потеряно его главное качество — достоверность.

Как писал академик А.Ф. Лосев, «наука, конечно, не есть жизнь, но — осознание жизни, и если вы — строители науки и творцы в ней, вам волей-неволей придется запереться в своем кабинете, окружиться библиотекой и хотя бы временно закрыть глаза на окружающее. Жизнь не нуждается в науке и в диалектике. Жизнь сама порождает из себя науку и диалектику. Нет жизни, нет верного восприятия жизни, — не будет ничего хорошего и от диалектики, и никакая диалектика не спасет вас, если живые глаза ваши — до диалектики — не увидят подлинной и обязывающей вас действительности»2.

Таким образом, достоверное, обобщенное знание о человеке, само по себе существующее в культуре в виде научных текстов, не может стать содержанием информации о другом человеке. Оно должно быть трансформировано особым образом. Каким?

Ответ на этот вопрос дает анализ ситуации появления в психологической науке нового направления — практической психологии. В отечественной психологии время появления этой отрасли психологии насчитывает несколько лет, достаточно посмотреть психологические журналы пятилетней давности, там нет еще такой рубрики.

В целом появление практической психологии можно связать с формированием социального заказа на обоснованное воздействие на человека и группы людей. По нашему мнению, это вызвано тем, что по мере развития общества резко возросла зависимость больших групп людей от действий одного человека и относительно небольших групп людей (например, ученых-атомщиков или экологов). Решения и действия одного человека или группы людей ведут к последствиям, измеряемым в пределах не только одной страны или ряда стран, но и в масштабе планеты. Достаточно вспомнить аварию на ЧАЭС или решение вопроса о войне с Ираком.