Сущность неосознаваемых процессов и состояний

Другой пример. Когда игрок на бильярде пускает шар мимо лузы, то часто он пытается "выправить" его движение вполне бесполезными движениями рук, корпуса или кия.

Студенты на экзаменах часто  очень сильно зажимают ручку или  ломают карандаш, когда их просишь, например, нарисовать график, особенно если они в этом графике не очень  уверены.

Человек, который смотрит на другого, порезавшего, например, палец, строит горестную гримасу, сопереживая ему, и совершенно этого не замечает.

Итак, в группу процессов третьего подкласса входят непроизвольные движения, тонические напряжения, мимика и пантомимика, а также большой класс вегетативных реакций, сопровождающих действия и состояния человека.

Многие из этих процессов, особенно вегетативные компоненты, составляют классический объект физиологии. Тем  не менее, как я уже сказала, они  чрезвычайно важны для психологии. Важность эта определяется двумя обстоятельствами.

Во-первых, обсуждаемые процессы включены в общение между людьми и представляют собой важнейшие дополнительные (наряду с речью) средства коммуникации.

Во-вторых, они могут быть использованы как объективные показатели различных психологических характеристик человека – его намерений, отношений, скрытых желаний, мыслей и т. д. Именно с расчетом на эти процессы в экспериментальной психологии ведется интенсивная разработка так называемых объективных индикаторов (или физиологических коррелятов) психических процессов и состояний.

Для пояснения обоих пунктов  снова приведу примеры.

Первый пример будет развернутой  иллюстрацией того, как можно непроизвольно  и неосознаваемо передавать информацию другому лицу.

Речь пойдет о "таинственном" феномене "чтения мыслей" с помощью мышечного чувства. Вы, наверное, слышали о сеансах, которые дают некоторые лица с эстрады. Суть их искусства состоит в действительно уникальной способности воспринимать у другого лица так называемые идеомоторные акты, т. е. тончайшие мышечные напряжения и микродвижения, которые сопровождают усиленное представление какого-то действия.

Неосознаваемые побудители сознательных действий. <...> Таким образом, по Фрейду, психика шире, чем сознание. Скрытые  знания – это тоже психические образования, но они неосознанны. Для их осознания, впрочем, нужно только усилить следы прошлых впечатлений.

Фрейд считает возможным поместить  эти содержания в сферу, непосредственно  примыкающую к сознанию (в предсознание), поскольку они при необходимости легко переводятся в сознание.

Что же касается области бессознательного, то она обладает совершенно другими  свойствами.

Прежде всего, содержания этой области  не осознаются не потому, что они  слабы, как в случае с латентными знаниями. Нет, они сильны, и сила их проявляется в том, что они оказывают влияние на наши действия и состояния. Итак, первое отличительное свойство бессознательных представлений – это их действенность. Второе их свойство состоит в том, что они с трудом переходят в сознание. Объясняется это работой двух механизмов, которые постулирует Фрейд, – механизмов вытеснения и сопротивления.

По мнению З.Фрейда, психическая  жизнь человека определяется его  влечениями, главное из которых –  сексуальное влечение (либидо). Оно  существует уже у младенца, хотя в детстве оно проходит через ряд стадий и форм. Ввиду множества социальных запретов сексуальные переживания и связанные с ними представления вытесняются из сознания и живут в сфере бессознательного. Они имеют большой энергетический заряд, однако в сознание не пропускаются: сознание оказывает им сопротивление. Тем не менее, они прорываются в сознательную жизнь человека, принимая искаженную или символическую форму.

Фрейд выделил три основные формы  проявления бессознательного: это сновидения, ошибочные действия (забывание вещей, намерений, имен; описки, оговорки и т. п.) и невротические симптомы.

Невротические симптомы были главными проявлениями, с которыми начал работать Фрейд. Вот один пример из его врачебной  практики.

Молодая девушка заболела тяжелым неврозом после того, как, подойдя к постели умершей сестры, на мгновение подумала о своем шурине (муже сестры): "Теперь он свободен и сможет на мне жениться". Эта мысль была тут же ею вытеснена как совершенно неподобающая в данных обстоятельствах, и, заболев, девушка совершенно забыла всю сцену у постели сестры. Однако во время лечения она с большим трудом и волнением вспомнила ее, после чего наступило выздоровление.

Согласно представлениям З.Фрейда, невротические симптомы – это  следы вытесненных травмирующих переживаний, которые образуют в сфере бессознательного сильно заряженный очаг и оттуда производят разрушительную работу. Очаг должен быть вскрыт и разряжен – и тогда невроз лишится своей причины.

Обратимся к случаям проявления неосознаваемых причин действий в обыденной жизни, которые в ранний период своей научной деятельности в большом количестве собрал и описал З. Фрейд (З. Фрейд. Психопатологии обыденной жизни // Хрестоматия по общей психологии. Психология памяти. М. 1978).

Далеко не всегда (и вы сейчас это  увидите) в основе симптомов лежит  подавленное сексуальное влечение. В повседневной жизни возникает  много неприятных переживаний, которые  не связаны с сексуальной сферой, и, тем не менее, они подавляются  или вытесняются субъектом. Они также образуют аффективные очаги, которые "прорываются" в ошибочных действиях.

Вот несколько случаев из наблюдений З. Фрейда.

Первый относится к анализу "провала" его собственной памяти. Однажды  Фрейд поспорил со своим знакомым по поводу того, сколько в хорошо известной им обоим дачной местности ресторанов: два или три? Знакомый утверждал, что три, а Фрейд – что два. Он назвал эти два и настаивал, что третьего нет. Однако этот третий ресторан все-таки был. Он имел то же название, что и имя одного коллеги Фрейда, с которым тот находился в натянутых отношениях.

Другой пример. Один знакомый Фрейда сдавал экзамен по философии (типа кандидатского  минимума). Ему достался вопрос об учении Эпикура. Экзаменатор спросил, не знает  ли он более поздних последователей Эпикура, на что экзаменующийся ответил: "Как же, Пьер Гассенди". Он назвал это имя потому, что два дня назад слышал в кафе разговор о Гассенди как об ученике Эпикура, хотя сам его работ не читал. Довольный экзаменатор спросил, откуда он знает это имя, и знакомый солгал, ответив, что специально интересовался работами этого философа.

После этого случаи имя П. Гассенди, по словам знакомого Фрейда, постоянно  выпадало из его памяти: "По-видимому, виной тому моя совесть, – заметил  он, – я и тогда не должен был знать этого имени, вот и сейчас постоянно его забываю" (З.Фрейд. Психопатологии обыденной жизни // Хрестоматия по общей психологии. Психология памяти. М. 1978. с. 112).

Следующий пример относится к оговоркам. З.Фрейд считал, что оговорки возникают не случайно: в них прорываются истинные (скрываемые) намерения и переживания человека.

Однажды председатель собрания, который  по некоторым личным причинам не хотел, чтобы собрание состоялось, открывая его, произнес: "Разрешите считать  наше собрание закрытым".

А вот пример ошибочного действия. Когда Фрейд был молодым практикующим врачом и ходил к больным на дом (а не они к нему), он заметил, что перед дверями некоторых  квартир он, вместо того чтобы позвонить, доставал собственный ключ. Проанализировав свои переживания, он нашел, что это случалось у дверей тех больных, где он чувствовал себя "как дома" (З.Фрейд. Психопатологии обыденной жизни // Хрестоматия по общей психологии. Психология памяти. М. 1978. с. 147).

В психоанализе был разработан ряд  методов выявления бессознательных аффективных комплексов. Главные из них – это метод свободных ассоциаций и метод анализа сновидений. Оба метода предполагают активную работу психоаналитика, заключающуюся в толковании непрерывно продуцируемых пациентом слои (метод свободных ассоциаций) или сновидений.

С той же целью используется уже  частично знакомый вам ассоциативный  эксперимент. Расскажу об этом методе более подробно, так как он наиболее простой.

Вы уже знаете, что в ассоциативном  эксперименте испытуемому или пациенту предлагают быстро отвечать любым пришедшим в голову словом на предъявляемые слова. И вот оказывается, что после нескольких десятков проб в ответах испытуемого начинают появляться слова, связанные с его скрытыми переживаниями.

Если вы читали рассказ К. Чапека "Эксперимент доктора Роуса", то могли составить себе представление о том, как это все происходит.

Передам вам краткое содержание рассказа. В чешский городок приезжает  американский профессор-психолог, чех  по происхождению. Объявляется, что  он продемонстрирует свое профессиональное мастерство. Собирается публика – знать города, журналисты и другие лица. Вводят преступника, который подозревается в убийстве. Профессор диктует ему слова, предлагая отвечать первым пришедшим в голову словом. Сначала преступник вообще не желает иметь с ним дело. Но потом игра "в слова" его увлекает, и он в нее втягивается. Профессор дает сначала нейтральные слова: пиво, улица, собака. Но постепенно он начинает включать слова, связанные с обстоятельствами преступления. Предлагается слово "кафе", ответ – "шоссе", дается слово "пятна", ответ – "мешок" (потом было выяснено, что пятна крови были вытерты мешком); на слово "спрятать" – ответ "зарыть", "лопата" – "яма", "яма" – "забор" и т. д.

Короче говоря, после сеанса по рекомендации профессора полицейские отправляются в некоторое место около забора, раскапывают яму и находят спрятанный труп (Чапек К. Рассказы. М., 1981).

У нас нет возможности разбирать  далее теорию и технику психоанализа, равно как и его критику. Все это требует специального курса лекций. Моя цель была лишь познакомить вас с главным вкладом З.Фрейда – открытием им сферы динамического бессознательного и описанием форм его проявления.

Обратимся к третьему классу неосознаваемых процессов, которые я условно обозначила как "надсознательные" процессы. Если попытаться кратко их охарактеризовать, то можно сказать, что это процессы образования некоего интегрального продукта большой сознательной работы, который затем "вторгается" в сознательную жизнь человека и, как правило, радикально меняет ее течение.

Чтобы понять, о чем идет речь, представьте  себе, что вы заняты решением проблемы, о которой думаете изо дня  в день в течение длительного  времени, исчисляемого неделями и даже месяцами или годами. Это жизненно важная проблема. Вы думаете над каким-то вопросом, или о каком-то лице, или над каким-то событием, которое не поняли до конца и которое вас почему-то очень затронуло, вызвало мучительные размышления, колебания, сомнения. Думая над вашей проблемой, вы перебираете и анализируете различные впечатления и события, высказываете предположения, проверяете их, спорите с собой и с другими. И вот в один прекрасный день все проясняется – как будто пелена падает с ваших глаз. Иногда это случается неожиданно и как бы само собой, иногда поводом оказывается еще одно рядовое впечатление, но это впечатление как последняя капля воды, переполнившая чашу. Вы вдруг приобретаете совершенно новый взгляд на предмет, и это уже не рядовой взгляд, не один из тех вариантов, которые вы перебирали ранее. Он качественно новый; он остается в вас и порой ведет к важному повороту в вашей жизни.

Таким образом, то, что вошло в  ваше сознание, является действительно  интегральным продуктом предшествовавшего  процесса. Однако вы не имели четкого представления о ходе последнего. Вы знали только то, о чем думали и что переживали в каждый данный момент или в ограниченный период времени. Весь же большой процесс, который по всем признакам происходил в вас, вами вовсе не прослеживался.

Почему же подобные процессы следует  поместить вне сознания? Потому, что они отличаются от сознательных процессов, по крайней мере, в следующих  двух важных отношениях.

Во-первых, субъект не знает того конечного итога, к которому приведет "надсознательный" процесс. Сознательные же процессы предполагают цель действия, т. е. ясное осознание результата, к которому субъект стремится. Во-вторых, неизвестен момент, когда "надсознательный" процесс закончится; часто он завершается внезапно, неожиданно для субъекта. Сознательные же действия, напротив, предполагают контроль за приближением к цели и приблизительную оценку момента, когда она будет достигнута.

Судя по феноменологическим описаниям, к обсуждаемому классу "надсознательных" процессов следует отнести процессы творческого мышления, процессы переживания большого горя или больших жизненных событий, кризисы чувств, личностные кризисы и т. п.

Одним из первых психологов, который  обратил специальное внимание на эти процессы, был В. Джемс. Он собрал на этот счет массу ярких описаний, которые изложены в его книге "Многообразие религиозного опыта" (В. Джемс. Многообразие религиозного опыта. М., 1910). В качестве более поздних работ на эту тему (на русском языке) можно назвать небольшие статьи З.Фрейда (З. Фрейд. Печаль и меланхолия // Психология эмоций. Тексты. М., 1984), Э. Линдемана (Линдеман Э. Клиника острого горя // Психология эмоций. Тексты. М., 1984), сравнительно недавно опубликованную книгу Ф.Е.Василюка (Василюк Ф. Е. Психология переживания. М., 1984) и др.

Приведу два развернутых примера, которые разбираются В. Джемсом. Первый пример Джемс заимствует у  Л. Н. Толстого.

"Мне рассказывал С., – пишет  Л. Н. Толстой, – умный и  правдивый человек, как он перестал  верить. Лет 26-ти уже, он, раз  на ночлеге во время охоты, по старой, с детства принятой привычке, встал вечером на молитву. Старший брат, бывший с ним на охоте, лежал на сене и смотрел на него. Когда С. кончил и стал ложиться, брат его сказал ему: "А ты все еще делаешь это?" И больше ничего они не сказали друг другу. И С. перестал с того дня становиться на молитву и ходить в церковь... И не потому, чтобы он знал убеждения своего брата и присоединился к ним, не потому, чтоб он решил что-нибудь в своей душе, а только потому, что слово это, сказанное братом, было как толчок пальцем в стену, которая готова была упасть от собственной тяжести; слово было только указанием на то, что там, где он думает, что есть вера, давно пустое место, и что потому слова, которые он говорит, и кресты, и поклоны, которые он кладет во время стояния на молитве, суть вполне бессмысленные действия. Сознав их бессмысленность, он не мог продолжать их" (цит. по У. Джемс. Многообразие религиозного опыта. М., 1910, с. 167).