Формирование и развитие памяти

В развитии памяти в целом можно выделить две генетические линии: ее совершенствование у всех без исключения цивилизованных людей по мере общественного прогресса и ее постепенное улучшение у отдельно взятого индивида в процессе его социализации, приобщения к материальным и культурным достижениям человечества.

Существенный вклад в понимание филогенетического развития памяти внес П. П. Блонский. Он высказал и развил мысль о том, что различные виды памяти, представленные у взрослого человека, являются также разными ступенями ее исторического развития, и их, соответственно, можно считать филогенетическими ступенями совершенствования памяти. Это относится к следующей последовательности видов памяти: двигательная, аффетивная, образная и логическая. П. П. Блонский высказал и обосновал мысль о том, что в истории развитии человечества эти виды памяти последовательно появились один за другим.

В онтогенезе все виды памяти формируются у ребенка довольно рано и также в определенной последовательности. Позже других складывается и начинает работать логическая память, или, как её иногда называл П. П. Блонский, “память – рассказ”. Она имеется уже у ребенка 3 – 4 летнего возраста в сравнительно элементарных формах, но достигает нормального уровня развития лишь в подростковом и юношеском возрасте. Её совершенствование и дальнейшее улучшение связаны с обучением человека основам наук.

Начало образной памяти связывается со вторым годом жизни, и считается, что этот вид памяти достигает своей высшей точки только к юношескому возрасту. Ранее других, около 6  месяцев от роду, начинает проявлять себя аффективная память, а самая первая по времени – это моторная, или двигательная память. В генетическом плане она предшествует всем остальным. Так считал П. П. Блонский.

Однако многие данные, в частности факты, свидетельствующие о весьма ранней онтогенетической эмоциональной откликаемости младенца на обращение матери, говорят о том,  что, по – видимому раньше других начинает действовать аффективная, а не двигательная память. Вполне может быть, что они появляются и развиваются практически одновременно. Во всяком случае, окончательного ответа на данный вопрос пока не получено.

6. Рекорды памяти.

Исключительная память была у Наполеона. Однажды, еще будучи поручиком, он был посажен на гауптвахту и нашел в помещении книгу по римскому праву, которую прочитал. Спустя два десятилетия он еще мог цитировать выдержки из нее. Он знал многих солдат своей армии не только в лицо, но и помнил, кто храбр, кто стоек, кто пьяница, кто сообразителен. Академик А.Ф. Иоффе пользовался таблицей логарифмов по памяти, а великий русский шахматист А. А. Алехин мог играть по памяти «вслепую»  с 30-40 партнерами одновременно. Феноменальной памятью обладал брат А. С. Пушкина — Лев Сергеевич. Его память сыграла спасительную роль в судьбе пятой главы поэмы «Евгений Онегин». А. С. Пушкин потерял ее по дороге из Москвы в Петербург, где собирался отдать ее в печать, а черновик главы был уничтожен. Поэт послал письмо брату на Кавказ и рассказал о случившемся.  Вскоре он получил в ответ полный текст потерянной главы с  точностью до запятой: его брат один раз слышал ее и один раз читал. Уроженец США Эйра Колбери в 1814 году давал представление в Лондоне. В 10 лет он мог мгновенно возводить не очень большие числа в 16-ю степень и извлекать корни. Однако по мере эго как он взрослел и получал образование, эти  его способности снижались и установились на уровне чуть выше нормального. В другом случае Жак Иноди, родившийся в 1877 году  и до 20 лет остававшийся неграмотным, с 7 лет давал публичные представления, извлекая корни 3-й и 5-й степеней из 21-значных чисел. Отличался он тем, что не видел ответы, а слышал их. Он писал: «Я слышу цифры, как они звучат около моего уха такими, какими я их произносил, и это внутреннее слышание остается у меня значительную часть дня. Чтение мне не помогает, я не вижу цифр, написание не способствует запоминанию». Необыкновенной памятью обладал Диаманди. Он был эйдетиком и видел цифры написанными, в отличие от Иноди, который их слышал. Диаманди мог повторить около 40 чисел после однократного прочтения вслух и около 300, которые встречались в различных задачах в течение 3-часового сеанса. Из современных счетчиков можно упомянуть сотрудника Европейского центра атомных исследований Уильяма Клайна. Он помнит таблицу умножения до 100000, квадраты чисел до 150 и все простые числа до 10000. Он неоднократно присутствовал при испытании компьютеров британских фирм. Однажды машине дали задание извлечь корень квадратный из числа 555555555555. Пока программист вводил задание, Клайн сказал: «745356». Позднее  машина дала ответ: 745355,9924. Была публикация о сирийце Хане Кузе, который умеет перемножать 20-значные числа. Жительница Индии Шакутани Дэви соревновалась с компьютером в извлечении корней из чисел. Она мгновенно извлекала корни 6-й степени из 9-значных чисел, что, однако, не свидетельствовало о ее общем уровне интеллекта: она дважды провалилась на промежуточном экзамене на степень бакалавра..

Несколько лет назад во Франции, в городе Лилле, в присутствии   авторитетного жюри преподаватель математики Морис Дабер   соревновался с компьютером. Он заявил, что признает себя побежденным, если машина решит 7 арифметических задач раньше,   чем он 10. Дабер решил 10 задач за 3 минуты 43 секунды, а    компьютер 7 задач — за 5 минут 18 секунд. Наш современник —   феноменальный счетчик Чикашвили легко вычисляет, например,   сколько слов и букв произнесено за определенный промежуток   времени. Был поставлен контрольный эксперимент, когда диктор     комментировал футбольный матч. Требовалось подсчитать число     слов и букв, произнесенных им. Ответ последовал, как только    диктор закончил: 17427 букв, 1835 слов, а на проверку по магнитофонной записи ушло несколько часов. Ответ был    правильный.

    Леонард Эйлер  помнил шесть первых степеней  всех чисел от 2 до 100. Однако для  нас интереснее, как он представлял  себе    объекты, с которыми  он оперировал. Как рассказывал  Биркгофф, Эйлер представлял себе  действительное число наглядно, то как бесконечную десятичную  дробь, то как точку на прямой  с  нанесенной на ней шкалой. Не давал он и общего определения   слову «функция». Он просто наглядно  представлял себе различные задания  функции: формулами, графиками, таблицами  приближенных численных значений  и последовательностью коэффициентов   степенного ряда, и особыми геометрическими  и физическими   условиями, которым  можно дать лишь бледные парафразы  в символической логике. Биркгофф  отмечал, что для Эйлера (так же   как и для самого Биркгоффа) важным был тот замечательный  факт,    что эти различные  представления могут заменять  друг друга в    столь многих  приложениях. Итак, во многих случаях  можно     углядеть зрительное  представление и вообще синестезию.

   Что такое синестезия? Это совместное возникновение  ощущений различных модальностей  при воздействии раздражителя  только одной из них. Имеет  ли синестезия объективную   (физиологическую) основу? Это весьма  вероятно, поскольку в   последние  годы обнаружено вещество —  этимозол, обеспечивающее   искусственное  установление связей между участками  мозга и   зонами памяти, которые  в естественных условиях до  того не были   связаны. Из  этого следует, что в особых  условиях такие связи     могут быть установлены.

                              Феномен Шеришевского

Немного подробнее остановимся на случае, описанном А. Р. Лурия — феномене Шеришевского. Он мог повторить без ошибок   последовательность из 400 слов через 20 лет. Один из секретов его памяти состоял в том, что у него восприятие было     комплексным, синестетическим. Образы — зрительные, слуховые, вкусовые, тактильные — сливались для него в единое целое.   Шеришевский слышал свет и видел звук, он воспринимал на вкус    слово и цвет. «У вac такой желтый и рассыпчатый голос», — говорил он. Синестезия отмечалась у Н. А. Римского-Корсакова,    А. Н. Скрябина, Н. К. Чюрлениса. У всех у них зрение было связано со слухом. Римский-Корсаков считал, что «ми-мажор» — синий, «ми-минор» — сиреневый, «фа-минор» — серовато-зеленый, «ля-мажор» — розовый. У Скрябина звук порождал переживание цвета, света, вкуса и даже прикосновения. У. Диаманди, обладавший уникальными способностями к счету, также считал, что запоминать цифры и оперировать ими помогает их цвет, а   процесс вычисления представлялся в виде бесконечных симфоний    цвета.

   Имеет ли синесезия  объективную основу? Э. Церковер  предложил     эксперимент  на определение совместимости  ряда псевдослов с     изображениями  фантастических существ. Надо было  определить,    кто есть кто. Обработка материалов показала, что существует   корреляция  между зрительным образом и  акустическим, т. е. синестезия имеет  объективную основу. Создается впечатление,   что основа эта — в тесных, подсознательных связях образов  с      эмоциями. В них  зрительный эффект увязывается  в подсознании с положительными  эмоциями, так же как температурный  эффект.

В многолетнем исследовании А. Р. Лурия выявил как сильные   стороны, так и слабости интеллектуальной деятельности Шеришевского, вытекающие из особенностей организации его   памяти. С одной стороны, Шеришевский мог произвольно и точно    вспомнить все, что ему предъявлялось для запоминания много лет   назад. Помогало ему в этом умение ярко, зрительно представить   себе каждое запоминаемое слово (например, цифру 7 он воспринимал как человека с усами), но это же создавало для

него и особые затруднения при чтении, поскольку каждое слово порождало яркий образ, а это мешало пониманию читаемого. Кроме   того, его восприятие было очень конкретным, слова, выражавшие абстрактные понятия, например «вечность», «ничто»,   представляли для него особые трудности, так как их сложно сопоставлять со зрительным образом.

Помимо этого у него было сильно затруднено обобщение. Вот   пример, демонстрирующий слабые стороны его феноменальной памяти. В большой аудитории Шеришевскому прочитали длинный ряд   слов и попросили воспроизвести их. С этим он справился безукоризненно. Затем его спросили, было ли в ряду слово, обозначающее инфекционное заболевание. Все присутствующие в   аудитории зрители с обыкновенной памятью мгновенно вспомнили это слово (тиф), а Шеришевскому потребовалось целых две минуты чтобы выполнить задание. Оказывается, в течение этого времени он перебирал в уме по порядку все заданные списком слова, что     свидетельствовало о слабости обобщения в его памяти.

Запоминание у Шеришевского подчинялось скорее законам восприятия и внимания, чем законам памяти: он не воспроизводил слово, если плохо видел его. Припоминание зависело от освещенности и размера образа, от его расположения, от того, не затемнился ли образ пятном, возникшим от постороннего голоса. Чтение было пыткой для Шеришевского. Он с трудом пробирался через зрительные образы, которые помимо его воли вырастали вокруг каждого слова, что очень утомляло его. Необходимо также отметить, что у Шеришевского были большие трудности с забыванием. Ему приходилось изобретать специальные приемы, чтобы забывать. Понимание сложных и отвлеченных логико-грамматических структур часто протекало у него не   легче, а значительно труднее, чем у людей, не обладавших столь   Мы затронули очень любопытную и мало изученную проблему   свойств той формы долговременной памяти, к которой, как   правило, нет произвольного доступа. У нас создается   впечатление, что известные случаи феноменальной памяти и уникальных счетных, способностей связаны как раз с осуществлением доступа к этому типу памяти. Гипотеза основана отчасти на сходстве некоторых характеристик указанной памяти и особенностей запоминания а удержания информации у людей с феноменальными способностями. В чем это сходство?

Информация восстанавливается после продолжительного хранения  (десятилетия) в том же виде и с теми же подробностями, как в тот день, когда она была воспринята. Это свидетельствует об   отсутствии в такой памяти процессов преобразования и обобщения. Неподверженность следов трансформации при хранении, видимо, связана и с неспособностью к забыванию. Ярко выраженная синестезия у лиц с феноменальной памятью позволяет допустить существование у них и морфологических особенностей структуры памяти. Возникает вопрос, как же использует эту особую форму памяти подавляющее большинство людей, не обладающее описанными феноменальными способностями? Пока определенного ответа нет, можно лишь предположить, что долговременная память без произвольного доступа служит базой нашей интуиции.

 Список использованной  литературы:

Лурия А. Р. Внимание и память. 1975 г.

Маклаков А. Г. Общая психология. 2001 г.

Немов Р. С. Психология. 1995 г.

Общая психология. 1986 г.

Рубинштейн С. Л. Основы общей психологии: 2 т. 1989 г.

Блонский П. П. Память и мышление. 1979 г.

http://www.elitarium.ru/index.php?pid=46&id=1102