Экстремизм в зеркале социальной психиотрии

В подростковом возрасте происходят сложные биосоци-альные процессы, и подростки испытывают на себе выражен-ное влияние эмоционального стресса. Но за признанием этого факта возникает вопрос: каким образом стресс, вызванный особыми, новыми требованиями среды, преодолевается? В каких случаях преодоление стресса может расцениваться как физиологическое по своей сути, а в каких - нет? Когда он как таковой стимулирует проявления экстремизма, а когда - нет? Психологический аспект агрессивного поведения человека включает и вопрос о влиянии на его формирование особенностей личности и актуального психического состояния [27]. Эти проявления следует рассматривать, с одной стороны, как единственно доступную на данном возрастном этапе форму символической реализации его агрессивныхкомплексов, т. е. сформированных экстремистских тенденций, патологически изменяющих ядро личности ребенка, а с другой стороны - как критерии отбора детей в группу риска, характерную развитием садизма [59].

Можно определить агрессивность как системное социаль-но-психологическое свойство; которое формируется в процессе социализации человека и которое описывается тремя группами факторов: субъектными (внутриличностными, характеризующими психическую деятельность агрессора), объектными (характеризующими степень разрушения объ-екта и причинения ему вреда) и социально-нормативными, оценочными факторами, такими как морально-этические или правовые нормы. При таком подходе агрессивность оп-ределяется при сочетании всех трек групп факторов [7).

Высокая агрессивность не является предопределяющим фактором в развитии садизма, а играет лишь роль неблагоприятной основы, повышающей вероятность формирования этого опасного феномена. Как детский экстремизм данное положение подтверждают клинические наблюдения, в которых агрессивно-садистические расстройства возникали в пубертате у детей, в анамнезе которых прежде не было каких-либо признаков склонности к агрессии. И наоборот, в ряде случаев у детей с высоким уровнем агрессивности отмечалась регредиентная динамика, с дезактуализацией (т. е. идущая всторону уменьшения, на сни)Kение) фантазий и увлечений соответствующей направленности [8, с.23].

Известно, что в 1924 г. Г.Мараньон опубликовал очень интересное, хотя и весьма несистематичное исследование об эмоциях. Мараньон писал, что при введении испытуемым адреналина треть из них ощущала нечто сходное с эмоциональным состоянием. Остальные говорили, что не чувствуют эмоций, но описывали состояния физиологического возбуждения. Люди, сообщавшие об эмоциях, уточняли, однако, что они чувствовали себя так, "как если бы" они были напуганы или "как если бы" что-то значительное должно было произойти. Но когда Мараньон говорил с этими людьми о некоторых важных событиях ик недавнего прошлого - о смерти членов семьи или о предстоящей свадьбе, - их чувства теряли форму, "как если бы" и становились настоящими эмоциями, будь то печаль йли радость. Что в совре-менной концепции периодических состояний, т. е. психоло-гическдго напряжения под воздействием резких эмоциональ-ных действий личности в экстремальных условиях, можно считать ведущим [10].

В итоге можно сделать теоретический вывод, что в воз-никновенииэмоций одинаково необходимы оба фактора - и физиологическая активизация, и познавательная оценка. Ни один из них в отдельности не может вызвать подлинное эмоциональное состояние. Расстройства поведения, находящиеся за пределами нашего сегодняшнего понимания, иллюстрируют в равной мере наше незнание как биологических механизмов интел лектуальной и эмоциональной деятельности мозга, так и процессов, лежащих в основе ее нарушений. А в определен-ной степени являются следствием несогласованности действий представителей разных областей науки, имеющих один объект исследования.

Можно описать многие аспекты рассматриваемого вопроса, как мы его видим, но они еще не получили в науке доста-точно точного биологического объяснения. Возможно даже, что некоторые его стороны вообще еще не выявлены. К при-меру, переработкой зрительной информации занята значи-тельная часть нашего мозга, но насколько велика эта часть, ученые затрудняются сказать даже приблизительно. Мы зна-ем, что у нас два глаза, но мы почти всегда видим только один внешний мир. Эта способность эффективно объединять информацию, идущую от обоих глаз, во многом зависит от эмоциональной яркости восприятия проблем, встречающих-ся трудностей, умения их обойти или же, наоборот, уйти в состояние экстремизма любого вида.

Неослабевающий интерес у психиатров, наркологов и социологов к проблемам наркологии, алкоголизму в настоящее время обусловлен резким ростом экстремистски брутального выражения данного явления особенно среди лиц подросткового возраста [55, 61]. Иногда используется термин "ретреатистский экстремизм", т. е. направленный за пределы общества, его норм и законов, объектом которого является сама личность. Это и одна из форм саморазрушающего поведения. Повышенная агрессивность, оставаясь на характерологи-ческом уровне и не нарушая социальной адаптации подростка, может проявляться в конфликтных ситуациях, связан-ных с состоянием алкогольного или наркотического опьянения, а также отiределяться в ориентации на криминальные виды деятельности, на криминальный образ во всех его ви-дах, включая бандитизм [46].

Дальнейшая прогредиентная динамика приводит к усиле-нию и усложнению агрессивных расстройств с последующим формированием садистического влечения, связана с комп лексным взаимодействием в препубертатный период неблагоприятных факторов, к которым относятся: 1) личностные особенности ребенка (повышенная сензитивность, робость, неуверенность в себе, склонность к аутистическим переживаниям, сильным и стойким аффективным переживаниям); 2) неблагоприятное социальное окружение (недружелюбно настроенные одноклассники, отсутствие друга, способного постоять за двоих; учителя, способного разрешить возникающие конфликты); 3) наличие семьи, в которой культивируются гиперсоциальные нормы поведения и ребенок ориентируется на слишком высокий для него уровень притязаний. Наиболее отчетливо указанное обстоятельство можно рет-роспективно проследить с эпидемиологических позиций в России [49].

Феномен экстремизма, существовавший издавна в России с ее острыми разноплановыми проблемами, постоянно провоцировал те или иные заболевания психического характера. Тем более что он связан с таким характерным для нашей страны и общества явлением, как пьянство и алкоголизм, всегда бывший предметом исследования в отечественной психиатрии, как в историческом, так и в клиника-эпидеми-ологическом аспектах [53, 54]. При этом нёкоторые экстремистские проявления предлагали лечить при участии общественных сил, т. е. находить общественно-социальный баланс между крайними формами рассматриваемой категории. А это в свою очередь должно было способствовать изысканию путей финансирования и подбора медицинских кадров для борьбы с алкоголизмом и некоторыми формами нарко-мании [55].

Анализ проблемы показал, что состояние психического здоровья по данным официального учета не отражало истинного положения [13]. Особенно отчетливо это проявляется в отношении распространенности среди самоубийц пьянства и алкоголизма, психических расстройств. Экспертная оценка состояния здоровья самоубийц, ретроспективный оп-рос родственников, соседей самоубийц, судебно-медицинской экспертизы трупа, следственных материалов, показала, что, кроме официально учтённых случаев, в городах еще 9,7 % и на селе 32,4 % самоубийц имели ярко выраженные признаки хронического алкоголизма (запойный характер пьянства, абстинентный синдром, снижение уровня личности и др.). Объединив данные наркологического учета с полу-ченными в ходе исследования дополнительными сведениями, мы получили, что один из пяти самоубийц в городе и два из пяти в сельской местности были больны хроническим алкоголизмом. А если принять во внимание, что 10% самоубийц в городе и 6% на селе при жизни злоупотребляли алкоголем, то фактор алкоголизации следует рассматривать как один из ведущих при формировании совокупности самоубийц [14]. Истоки массовой алкоголизации различных слоев насе-ления уходят своими корнями в глубокую древность, причем, по-видимому, употребление опьяняющих и одурманивающих веществ, как правило, носило групповой и одномоментный характер, лишь в известной мере локальный для определенного региона. Тем более что до XVI-XV веков потреблялись главным образом алкогольные напитки, изготовленные без применения спирта (браги, меди и т. д), которые до известной степени можно рассматривать как консервиро-ванные витаминосодержащие продукты, что было весьма кстати в условиях жизни северной страны, какой является Россия. Многое изменилось с появлением на русском рынке дешевой и массово употребимой водки и ее производных. С этого момента зарождается то, что можно назвать массо-вой базой современного пьянства и алкоголизма. Развитие цивилизации, зарождение разноплановых религий с разня-щимися взглядами на прием алкогольных напитков, форми-рование социально-экономических отношений и, конечно, государственная политика в отношении алкоголя нередко способствовали распространению алкоголизма, а в дальней-шем и наркомании в различных странах [34].

Психиатр В. О. Португалов (1889), говоря о различных формах психических чудачеств и их "особой заразительнос-ти", т. е. экстремистски обусловленной, полагал, что с интеллектуальным и умственным прогрессированием наблюдается увеличение числа не только душевнобольных, но и людей с поведенческими странностями, чудаков и психопатов [28].

Известно, что больные наркоманией традиционно считаются группой повышенного риска в отношении совершения противоправных действий. Злоупотребление наркотическими веществами, приводящее к нарушению социальной адаптации и к определенным психическим нарушениям, в значительной степени способствует росту числа правонарушений. При этом характер противоправной активности определяется не только тяжестью клинических проявлений наркомании, но и видом употребляемого наркотического вещества [32]. Как видно, неосознанные, немотивированные реагирования на окружающие явления, события для самого человека зарождаются незаметно. Это касается, в первую очередь, первых проявлений на основе элемента подражательности, приема наркотиков и алкоголя и других вызывающих биофизическую зависимость организма веществ, а также связи с тоталитарными сектами с последующим формированием ядра личности в патологической плоскости [33].

Различные войны и социальные конфликты, еще одна базовая основа экстремизма, способствовалимассовому эмоциональному напряжению, которое пытались в определенной степени снимать приемом алкоголя. Указанное обстоятельство явилось одной из причин эпидемического характера распространения пьянства на планете. В. М. Бех-терев (1908), рассматривая психосоциальные эпидемии, считал, что "подражание действует" как путь непосредственного прививания людям "психопатологических состояний".

Терапия алкогольного и наркоманического страдания, проводимая как в интра-, так и в экстрамуральник условиях в государственных общественных и частных специализированных учреждениях, направлялась к концу прошлого века не только на "соматические поражения и больную психику", но и на апелляцию к здоровым сторонам человеческой лич-ности и попытки улучшить социальные условия жизни [17]. На начальных этапах в основе развития алкоголизма, среди подростков в особенности, лежало желание не уступать сво-ей питейной бравадой сверстникам, затем стало принимать широкий контагиозный характер, что именовалось, по выражению В. М. Бехтерева (1908), "психической заразой" [9]. Исследователями причин алкоголизма в ретроспективном плане превалирующее место отводилось "примеру социальной среды", и для восстановления психического равновесия во главу угла ставилась психотерапия: "добрый совет и нравственная поддержка" [35].

Необходимо остановиться на женском алкоголизме. Первые депрессивные реакции проявлялись у женщин, в период эпизодического злоупотребления мужем алкоголем, что сле дует рассматривать как личностную экстремистскую реакцию. С усугублением пьянства (первая стадия алкоголизма), возникновением хронических однотипных конфликтных ситуаций ужен наблюдалось снижение настроения, сочетающееся с явлениями астении (усталость, снижение аппетита, боли в области сердца, плаксивость). По продолжительнос-ти эти состояния коррелировали с силой и длительностью семейно-экстремистского конфликта и редуцировались с дезактуализацией ситуации [36, 38].

В современном обществе становится актуальной негативная проблема, связанная с последующим развитием обще-ства и его основы - подрастающегоный алкоголизм. Обращение к данной трагедии в семье не-случайно - переход от индивидуально-личностного подхо-да к парно-групповому при исследовании алкоголизма дает новую информацию, выделяет иные критерии оценки забо-левания. "Образ жены алкоголика" довольно полно освещен в научной литературе, также как и особенности личности мужей женщин, страдающих алкоголизмом. Вместе с тем "образ семьи алкоголиков" изучен недостаточно [50].

Вопросу о влиянии алкоголизма родителей на детей как варианту скрытого экстремизма в отечественной и зарубежной литературе посвящено довольно много научных работ. Выявляется существование четкой взаимосвязи между алко-гализмом родителей, физическим и психическим здоровьем их детей в форме психопатологической агрессии, усиливающейся с возрастом и углубляющейся при наличии негативной социальной обстановки, окружающей личность. Статистический анализ клинического материала показывает, что дети с нервно-психическими расстройствами достоверно чаще встречаются в семьях, отягощенных родительским алкоголизмом, по сравнению со здоровыми семьями (90-98 % и 14-20 % соответственно) [18]. Наряду с этим наблюдают-ся различные подходы к рассмотрению путей воздействия алкоголизма родителей на здоровье детей, что обусловлено трудностями разграничения причин отклонений у потомства алкоголиков: специфика социальной среды или повреждение алкоголем клеток родителей [21, 22].

К сожалению, до сих пор не все психологические механизмы "спаивания" доступны исследованию при вербальном контакте с испытуемыми, нередко мотивация принуждения к выпивке бывает скрытой, неосознанной. Здесь уместно вспомнить концепцию о сисггеме "патологизирующих ролей" в семье. Спаивание жены мужем-алкоголиком является одной из форм таких "патологизирующих ролей". Это происходит тогда, когда у мужа имеется патологическое влечение к алкоголю [43].

Важно отметить, что начало развития невротической депрессии у этих женщин приходилось на период систематического злоупотребления мужьями алкоголем. В период ремиссий у мужей жены отмечали у себя кратковременный период "непростительной беспечности, открытости", когдаони рассказывали незнакомым людям о тайнах семьи. После таких бесед жены испытывали "угрызения совести" за свою мимолетную несдержанность, становились вспыльчивыми, раздражительными, эгоистичными, у них развивались "исте-ричные"черты характера. Конфликтные ситуации, которые следует рассматривать как проявления экстремизма, сопровождались у жен приступами сердцебиений, удушья, онемения рук и ног. Своим "состоянием" они вынуждали мужей вызывать скорую помощь, а в присутствии медицинских ра-ботников "усиливали болезнь", чтобы "еще больше припугнуть алкоголика". Часто в этих состояниях они демонстра-тивно высказывали суицидальные мысли.