Алкоголизм в подростковой среде

           Для западных исследователей, анализировавших эту загадку (постоянное обращение «паникующих» взрослых к золотому прошлому), важно было попытаться определить следующее: каковы же социальные и социологические предпосылки возникновения моральных паник, которые по крайней мере уже 100 лет тревожат общественность? Эта тревога приобрела особенные размеры с того самого момента, когда впервые взрослые (и ученые-социологи в том числе) увидели молодых людей, слоняющимися без дела по улицам разросшихся городов. Молодежь «вышла» из домов, из семей, оказалась в публичной сфере, на улицах. Для многих ученых именно эти процессы «обнаружения» молодежи создали предпосылки для ее изучения.

          В доиндустриальных обществах понятие молодежи (в социальном аспекте) было ненужным. Там переход от детства – зависимого социального статуса –  к взрослому – независимому социальному статусу –  сопровождался, как правило, ритуалами и традициями, означавшими достижение молодыми людьми сексуальной зрелости и физической способности выполнять роль взрослого. Именно индустриализация, как считает большинство западных социологов молодежи, породила те социальные процессы, которые сделали период взросления предметом очень широкой общественной дискуссии и тревоги.

          В   Англии эти процессы начались еще в XV и XVI веках, когда собственники и владельцы земли стали огораживать землю, которая до этого использовалась крестьянами как общая. С этого времени  молодежь начинает вытесняться из деревень. Молодые люди были вынуждены искать наемную работу в развивающихся городах. Уже к середине XVI века в Лондоне была построена первая тюрьма для содержания беспризорной молодежи, которая к тому времени уже начала объединяться в группировки, просить милостыню и воровать на улицах городов. Потеряв надзор старейшин в деревенских общинах (традиционная форма патриархальной социализации), молодежь очень быстро стала превращаться в реальную угрозу для общества — его спокойствию, моральным устоям, нравственности.

         Похожие процессы происходили в СССР, а затем и в России в период бурной индустриализации, особенно в брежневский период. Часто население целых деревень, снесенных в результате строительства, переезжало в высотные блочные дома. И когда подрастали дети этих «переселенцев», каждый такой дом становился или потенциально мог стать территорией обороны для группировки. Этот специфический феномен «спальных» районов, когда подростки одного дома, бывшей целой деревни, вырастают практически одновременно. Одна из ответственных работников инспекции по делам несовершеннолетних сформулировала проблему следующим образом: «В каждом таком доме заложена бомба замедленного действия». (Серия экспертных интервью проводилась сотрудниками социологической лаборатории филиала МГУ в г.Ульяновске в 1994 г. в ходе исследования проблем существования подростковых группировок).

          В XVI – ХVII вв на Западе оформляется государ­ственная  система социальной помощи, отмеченная возрастанием роли государства и одновременным сни­жением активности христианской церкви. Так, в 1529 г. в Германии принимается Гамбургский устав о помощи бедным, а в 1682 г. - Указ о мерах государственного призрения. В Англии в 1531 г. принимается закон о помощи бедным, в 1572 г. вводится общенациональный налог для оказания помощи неимущим, а в 1601 г. по­является Закон о благотворительности. Во Франции в 1642 г. организуется благотворительное бюро по при­зрению нищих, а с 1656 г. активно развивается сеть государственных Общих госпиталей. Особое развитие в странах Западной Европы получают работные испра­вительные дома для нищих и больных, ставящие своей целью всемерную изоляцию последних от общества [38, 29].

           К концу XIX века  явление молодежных группировок распространилось по всем большим городам Англии. В каждом городе они назывались по-разному, у всех был свой стиль жизни и одежды, свои традиции. Одна из этих группировок снискала себе всемирную славу. Их называли «хулиганами». Публика узнала о хулиганах после их массового задержания на августовском празднике в 1898 г. Название хулиган происходит от словосочетания «Hooley’s Gang», т.е. «группировка Хулина». Но это название быстро распространилось и на другие группировки подростков, одевающихся в расклешенные брюки (клеш), тяжелые ботинки, носивших одинаковую прическу с длинной челкой. Вслед за этим происшествием после любых праздников именно хулиганов начали обвинять в уличных драках, воровстве, нападениях на полицию и прохожих.

         Проблема  хулиганов очень скоро стала рассматриваться не просто как проблема соблюдения нормального общественного порядка, но и как широкая социальная проблема рабочей молодежи. Все чаще общественность задавала вопросы: что же с ней делать? Одно из решений было найдено в поощрении городских организаций социального контроля, которые, по замыслу, могли бы заменить собой контроль старейшин в прежних патриархальных деревнях. С 1890 г. и до начала первой мировой войны в Англии возникли десятки таких организаций. Среди них были: «Скаутское движение», «Союз детей улицы», «Христианская ассоциация молодых людей», «Бригада мальчиков». Для этих организаций были характерны полувоенные формы и методы работы с молодежью, что обнаруживало главный принцип их подхода – насильственное устранение возможных выступлений и наведение силового «порядка» среди молодежи.

          Что касается отечественного опыта  социальной работы с лицами девиантного поведения, то можно сказать, что он  России насчи­тывает более тысячи лет. Так, еще в Х веке князь Владимир стал ярким примером высочайшего покровительства над людьми, ведущими асоциальный образ жизни: преступниками, бродягами, нищи­ми и т. д. Князь Владимир распространял свое благоугодие даже на преступников и убийц, заменяя им казнь штра­фом [37, 71].

         Первым российским самодержцем, применившим социально-коррекционную деятельность, был Петр I. В именном указе Стрелецкому приказу от 30 ноября 1692 г., опубликованном еще от имени Ивана и Петра Алексееви­чей, он велел записать: «Известно ему, Великому государю, что на Москве гулящие люди, подвязав руки и ноги, притворным лукавст­вом просят на Христово имя милостыни, а по осмотру они все здо­ровы». Таких людей царь велел ловить и отправлять по месту жи­тельства, беглых крестьян отправляли к их помещикам. Повторно уличенных в попрошайничестве били кнутом и ссылали в Сибирь [3, 86].

          По указу 1712 г. всех «ленивых прошаков» без разбора били прилюд­но на площадях, клеймили и ссылали на каторжные работы. «Ам­нистии» не полагалось никому – ни старым, ни больным, ни су­масшедшим (правда, позже Петр ввел «освидетельствование дураков»). С 1718 г. карали и дающих милостыню – первый штраф 5 рублей, второй – 10. Петр не запрещал милостыню вообще. Хо­чешь – отдай деньги в богадельню, приют и т. д., благо их к тому времени было уже много. В последние годы своего царствования великий реформатор, видимо, осознал, что война с девиантами проиграна. Появился новый проект – раздать всех «прошаков» по монастырям. Задуманную для этого всероссийскую перепись «гулящих людей» он уже не успел осу­ществить [20, 101].

         Указ 1712 г. «О воспрещении нищенства» не пересматривался преемниками Петра I в течение тридцати семи лет. Изданы были правила, чтобы города, общества, помещики и все места и лица, управляющие казенными и партикулярными домами, вотчи­нами, старались о прокормлении и призрении нищих и убогих их ведомств, не допуская их ходить по миру для прошения милостыни. Наблюдать за этим должна была полиция.

Очень интересен указ Петра I от 16 января 1721 г., где впервые шла речь о том, что бродяги являются социально опасным элемен­том. При этом делались очень убедительные ссылки на Библию.    

          Деятельность Петра I носила и профилактический характер, с этой целью он издал указ о построении сиротских домов; домов для призрения незаконнорожденных младенцев, домов смирительных и домов пря­дильных для людей «праздношатающихся и им подобных» [3, 89].                                                                            

            Преемники Петра продолжили его деятельность в рамках социальной работы с лицами девиантного поведения. Так, недолгое царст­вование Петра III было отмечено указом 1762 г. о том, чтобы безум­ных не в монастыри определять, а построить для них особый дом (это было официальным признанием того, что безумие – болезнь) [3, 94].                                                            

          К эпохе царствования Екатерины II относится становление сис­темы общественного призрения. Так, указ от 7 ноября 1775 г. пред­писывал в каждой губернии открыть под «председательством граж­данских губернаторов особые Приказы Общественного призрения». На эти приказы были возложены обязанности – устраивать и со­держать сиротские дома, бо­гадельни, дома для неизлечимо больных, для психически больных, работные и смирительные дома [27, 75].                                                                                                                

         Нельзя сказать, что эта система в дореволюционной России была совершенна. Но попытки государства охватить все слои населения, нуждающиеся в помощи, в том числе и девиантов, были налицо.

В годы советской власти социальная работа с лицами девиантного поведения велась в рамка коррекционных мероприятий. Людей, ведущих асоциальный образ жизни насильственно направляли на лечение (наркодиспансеры, психические больницы и т. п.), сажали в тюрьмы, ссылали на каторги и т. д. К сожалению, не велось никакой социально-профилактической деятельности. И только лишь в после распада СССР проблему социальной работы с лицами девиантного поведения стали рассматривать немного в другом ракурсе, данная деятельность стала опираться на профилактический подход.

          Итак, как за рубежом, так и в России имеется достаточно специфический опыт социальной работы с лицами девиантного поведения. Первоначально технологии социальной работы с девиантами носили коррекционный характер, затем, общество стало осознавать то, что лучше избежать чего-то негативного путем профилактики, чем потом исправлять и искоренять. И в связи с этим, стали появляться и социально-профилактические технологии социальной работы с лицами девиантного поведения.

          2 Основные технологии социальной работы с лицами

              девиантного поведения

        2.1 Формы и методы социальной работы с лицами девиантного

                 поведения

           Масштабы распространения девиантности в стране дик­туют необходимость принятия соответствующих мер. В последние годы в России проблеме девиантного по­ведения уделялось определенное внимание. Издан ряд законов и нормативных актов. Среди них: указы Президента РФ «О первооче­редных мерах по реализации  Всемирной декларации об обеспече­нии выживания, защиты и развития детей в 90-е годы» от 1 июня 1992 г. № 543 [30]; «О профилактике безнадзорности и правонаруше­ний несовершеннолетних и защите их прав» от 6 июня 1993 г. № 1338 [ 31]; Примерное положение «О создании и основных направлениях дея­тельности специализированных учреждений (служб) для несовер­шеннолетних, нуждающихся в социальной реабилитации», приня­тое Правительством РФ от 4 февраля 1994 г. № 1115-П 12 [32],  «Основ­ные направления государственно-социальной политики по улучшению положения детей в Российской Федерации до 2000 года»[34],  федеральные законы «О беженцах», «О вынужденных переселенцах»  [33]  и другие с последующими дополнениями и измене­ниями.

        В работе по предупреждению и смягчению форм девиан­тного поведения значительную роль могут и должны сыграть социальные институты общества как исторически сложившие­ся устойчивые формы организации совместной жизнедеятель­ности людей. Все они (экономические, политические, институты в сфе­ре культуры и др.) выполняют функции контроля поведения людей в различных сферах общественной жизни, в том числе касающейся отклоняющегося поведения. Особенно важна роль таких социальных институтов, как государство, партии, обще­ственные организации и движения, суд, семья, образование, культура [9, 16].

       Все эти институты как устойчивые формы организации совместной жизнедеятельности людей самым непосредствен­ным образом сказываются на поведении людей, особенно моло­дого поколения. На самом деле, разве, например, устойчиво сложившиеся моральные и правовые нормы (как вести себя, какая реакция общества на это поведение, ответственность и безответствен­ность за свое поведение, за поведение других и т. д.) – не ска­зывается на взаимоотношениях между людьми, на разных сло­ях населения, в том числе на детях?

        Надо также отметить, что различные социальные институты по-разному оказывают влияние на сознание и поведение людей. Одни из них (сложившиеся моральные нормы, привычки, тра­диции, ценности, идеалы, общественное мнение, наличные фор­мы собственности и разделения труда и т. д.) действуют как бы определяющим образом, а другие (государство, общественные организации, школа и другие образовательные учреждения) – более активно, т. е. решающим образом воздействуют (призваны воздействовать) на сознание и поведение людей. Хотя, естест­венно, обе группы этих институтов трудно отделить друг от дру­га, они взаимосвязаны между собой, дополняют друг друга [39, 30].

         Среди этих институтов в последние годы особую роль на­чинают играть социальные службы в центре и на местах. В качестве одного из главных направлений социально­го контроля, борьбы с преступностью и другими негативными формами отклоняющегося поведения должны стать такие со­циально-экономические преобразования, которые бы обеспе­чили всем гражданам условия для самореализации, эффектив­ную систему социальной помощи аутсайдерам, социально сла­бым слоям населения. Это вполне естественно, ибо в конечном счете сознание и поведение людей зависят от того, насколько удовлетворяются их насущные, наиболее важные материаль­ные, духовные и другие потребности.

         Необходимо срочное введение (по примеру других стран) общественно-государственной цензуры, защищающей всех людей, особенно подрастающее поколение, от пропаганды на­силия, жестокости, порнографии, нецензурных выражений в средствах массовой информации. Естественно, что каждый вид, каждая форма, девиантного поведения обусловливает, с одной, стороны, специфику реа­лизации общих мер борьбы с девиантным поведением, с дру­гой – применения специальных мер, ориентированных именно на данный вид  отклонения.