Проблемы социальной мобильности в России

В условиях радикального преобразования российского общества в его социальной стратификации происходят глубокие изменения, которые имеют ряд характерных черт.

Во-первых, наблюдается тотальная маргинализация российского общества. Дать ей оценку, а также спрогнозировать ее социальные последствия можно лишь исходя из всей совокупности конкретных процессов и условий, в которой это явление функционирует.

К примеру, маргинализацию, обусловленную массовым переходом из низших слоев общества в более высокие, т. е. восходящую мобильность (хотя она и имеет определенные издержки), в целом можно оценить положительно.

Маргинализация, которая характеризуется переходом в низшие слои (при нисходящей мобильности), если к тому же носит долговременный и массовый характер, приводит к тяжелым социальным последствиям. [2]

В нашем обществе мы видим как восходящую, так и нисходящую мобильность. Но тревогу вызывает то, что последняя приобрела «обвальный» характер. Особо следует выделить растущий слой маргинален, выбитых из своей социокультурной среды и превратившихся в люмпенизированный слой (нищие, бомжи, бродяги и т. д.).

Следующая особенность — это блокирование процесса формирования среднего класса. В советский период в России существовал значительный слой населения, который представлял собой потенциальный средний класс 
(интеллигенция, служащие, высококвалифицированные рабочие). Однако превращения этих слоев в средний класс не происходит, отсутствует процесс 
«классовой кристаллизации».

Дело в том, что именно эти слои опустились (и этот процесс продолжается) в низший класс, находясь на грани бедности или за ее чертой. 
Прежде всего, это относится к интеллигенции. Здесь мы сталкиваемся с явлением, которое можно назвать феноменом «новых бедных», исключительным, не встречавшимся, вероятно, в истории цивилизации ни в одном обществе. И в дореволюционной России, и в развивающихся странах любого региона современного мира, не говоря уже, разумеется, о развитых странах, она имела и, имеет достаточно высокий престиж в обществе, ее материальное положение (даже в бедных странах) находится на должном уровне, позволяющем вести достойный образ жизни.

Сегодня в России доля отчислений на науку, образование, здравоохранение, культуру в бюджете катастрофически уменьшается. Заработная плата научных, научно-педагогических кадров, медицинских работников, работников культуры все больше отстает от средней по стране, не обеспечивая прожиточного, а у отдельных категорий физиологического минимума. А поскольку почти вся наша интеллигенция «бюджетная», на нее неотвратимо надвигается обнищание. [5]

Происходит сокращение научных работников, немало специалистов переходят в коммерческие структуры (огромную долю в которых составляют торгово-посреднические) и дисквалифицируются. Падает престиж образования в обществе. Следствием может быть нарушение необходимого воспроизводства социальной структуры общества.

В аналогичном положении оказался слой высококвалифицированных рабочих, связанных с передовыми технологиями и занятыми, прежде всего, в сфере ВПК.

В результате низший класс в российском обществе составляет в настоящее время примерно 70% населения.

Наблюдается рост высшего класса (по сравнению с высшим классом советского общества). Его составляют несколько групп. Во-первых, это крупные предприниматели, владельцы капиталов разного типа (финансового, торгового, промышленного). Во-вторых, это государственные чиновники, имеющие отношение к государственным материально-финансовым ресурсам, их распределению и передаче в частные руки, а также осуществляющие надзор за деятельностью полугосударственных и частных предприятий и заведений.

Следует подчеркнуть при этом, что значительную часть этого слоя в 
России составляют представители бывшей номенклатуры, сохранившие места во властных государственных структурах.

Аппаратчики в основной своей массе сегодня осознают, что рынок экономически неизбежен, более того, они заинтересованы в появлении рынка. Но речь идет не о рынке «европейском» с безусловной частной собственностью, а о рынке «азиатском» — с усеченно-реформированной частной собственностью, где главное право (право распоряжения) оставалось бы в руках бюрократии.

В-третьих, это руководители государственных и полугосударственных (АО) предприятий («директорский корпус»), в условиях бесконтрольности как снизу, так и сверху назначающих себе сверхвысокие оклады, премии и использующих в своих интересах приватизацию и акционирование предприятий.

Наконец, это представители криминальных структур, которые тесно переплетаются с предпринимательскими (или собирают с них «дань»), а также все более смыкаются с государственными структурами.

Можно выделить еще одну особенность стратификации российского общества — социальную поляризацию, в основе которой лежит имущественное расслоение, которое продолжает углубляться.

Соотношение заработной платы 10% самых высокооплачиваемых и 10% самых низкооплачиваемых россиян составляло в 1992 г. 16:1, а в 1993 г. уже 26:1. Для сравнения: в 1989 г. это соотношение в СССР было 4:1, в США — 6:1, в странах Латинской Америки — 12:1. По официальным данным, 20% самых богатых россиян присваивают 43% совокупных денежных доходов, 20% самых бедных — 7%. [5]

Существует несколько вариантов деления россиян по уровню материальной обеспеченности.

Согласно им, на вершине находится узкий слой сверхбогатых (3—5%), далее слой средне обеспеченных (7% по этим расчетам и 12—15% — по другим), наконец, бедные (25% и 40% соответственно) и нищие (65% и 40% соответственно). [5]

Следствием имущественной поляризации неизбежно являются социальная и политическая конфронтация в стране, нарастание социальной напряженности. Если данная тенденция будет сохраняться, это может привести к глубоким социальным потрясениям.

Особо следует остановиться на характеристике рабочего класса и крестьянства. Они представляют сейчас крайне неоднородную массу не только по традиционным критериям (квалификации, образованию, отраслевому признаку и т. д.), но и по форме собственности и доходам.

В рабочем классе происходит глубокая дифференциация, связанная с отношением к той или иной форме собственности — государственной, совместной, кооперативной, акционерной, индивидуальной и т. д. Между соответствующими слоями рабочего класса углубляются различия в доходах, производительности труда, экономических и политических интересах и т. д. 
Если интересы рабочих, занятых на государственных предприятиях, состоят, прежде всего, в увеличении тарифов, обеспечении финансовой поддержки со стороны государства, то интересы рабочих негосударственных предприятий - в сокращении налогов, в расширении свободы хозяйственной деятельности, правового обеспечения ее и т. д.

Изменилось и положение крестьянства. Наряду с колхозной собственностью возникли акционерная, индивидуальная и другие формы собственности. Процессы преобразования в сельском хозяйстве оказались крайне сложными. Попытка слепого копирования западного опыта в плане массированной замены колхозов фермерскими хозяйствами потерпела провал, поскольку изначально была волюнтаристской, не учитывающей глубокой специфики российских условий. Материально-техническая оснащенность сельского хозяйства, развитие инфраструктуры, возможность государственной поддержки фермерских хозяйств, правовая необеспеченность, наконец, менталитет народа — учет всех этих составляющих является необходимым условием эффективных реформ и пренебрежение ими не может не дать негативного результата.

В то же время, к примеру, уровень государственной поддержки сельского хозяйства постоянно падает. Если до 1985 г. он составлял 12 - 15%, то в 1991-1993 гг.— 7-10%. Для сравнения: государственные субсидии в доходах фермеров в этот период в странах ЕС составили 49%, США — 30%, Японии — 66%, Финляндии — 71 %. [5]

Крестьянство в целом относят сейчас к консервативной части общества 
(что подтверждают результаты голосований). Но если мы сталкиваемся с сопротивлением «социального материала», разумный выход не в обвинении народа, не в использовании силовых методов, а в поиске ошибок в стратегии и тактике преобразований.

Таким образом, если изобразить стратификацию современного российского общества графически, она будет представлять пирамиду с мощным основанием, представленным низшим классом.

Такой профиль не может не вызывать тревоги. Если основную массу населения составляет низший класс, если истончен стабилизирующий общество средний класс, следствием будет нарастание социальной напряженности с прогнозом вылиться в открытую борьбу за перераспределение богатства и власти. Пирамида может опрокинуться.[5]

Россия находится сейчас в условиях переходного состояния, на крутом изломе. Стихийно развивающийся процесс стратификации несет в себе угрозу стабильности общества. Необходимо, используя выражение Т. Парсонса, «внешнее вторжение» власти в формирующуюся систему рационального размещения социальных позиций со всеми вытекающими последствиями, когда естественный профиль стратификации станет залогом и устойчивости и прогрессивного развития общества.

 

 

 

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

 

 

В целом социальная мобильность общества – противоречивый процесс. Если сложное общество позволяет индивидам относительно свободно преодолевать барьеры между социальными классами и слоями, то это вовсе не означает, что всякий индивид, обладающий талантами и мотивацией, может безболезненно и легко двигаться по ступеням лестницы социального восхождения. Мобильность всегда трудно переносится всеми индивидами, так как им приходится адаптироваться к новой субкультуре, налаживать новые связи и бороться со страхом потерять свой новый статус. Вместе с тем для сложного общества открытый путь наверх, большое число достигаемых статусов – единственный путь развития, ибо в противном случае возникают социальные напряжения и конфликты.

Подводя итоги проблемам социальной мобильности в России, хотелось бы отметить, что на фоне множества проблем, возникающих на пути социального роста российского гражданина, самой явной и серьёзной является отсутствие благоприятного социального пространства - в России нет справедливой системы общественных отношений, зафиксирована неравная двухполюсная классовая структура, которая практически не даёт никаких шансов для появления вертикальной социальной мобильности и блокирует различные виды её проявления: политическую, экономическую, профессиональную и образовательную. Попытки государства в решении этой главной проблемы порождают, в свою очередь, другие трудности: организованная мобильность, как добровольная, так и недобровольная, проводится без составления чёткого долговременного плана переустройства общественной структуры и без одобрения его со стороны самого населения.

Это, в свой черёд, определяет проблему обратной связи общественности с властью и обуславливает низкий уровень социальной активности основной массы в решении своих же собственных неурядиц, что, кстати, определяет как следствие неразработанность правового института в России, что влечёт проблему фактического бесправного положения одной части населения страны перед другой её частью при том условии, что законодательно такой ситуации возникнуть не может. Отсюда проистекает проблема существования возможности передвижения по социальной лестнице законными путями и оформляются два реальных состояния тех социальных слоёв, которые не примыкают к верхнему классу: либо достаточно интенсивное стремление повысить свои позиции, пускай даже незаконным путём или в обход моральных и этических установок, либо относительное свыкание с невысоким положением и малый масштаб процессов вертикальной мобильности в противовес большому в горизонтальной. Фиксация таких состояний в культурных обычаях различных классовых слоёв порождает проблему межпоколенной мобильности: закрытость в доступе (в больше степени - по экономическим причинам) к более высоким субкультурам определяет продолжение привитых традиций как у представителей верхнего класса, так и нижнего. В заключение всего вышесказанного можно объявить, что явление социальной мобильности в России существует в несколько урезанном виде: очень ярко и развёрнуто представлена горизонтальная мобильность (миграция и текучесть кадров), в то время как вертикальная ограничена множеством препятствий как материального, так и морального характера.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

 

1. Багдасарьян Н.Г., Социология: учебник/ Н.Г. Багдасарьян, М.А. Козлова, Н.Р. Шупанян. – Москва: Издательство Юрайт, 2010. – 588 с.
2. Соколов С.В., Социология. – Москва: ФОРУМ, 2008. – 400 с.
3. Гидденс Э., Стратификация и классовая структура.  –  СОЦИС, 1992. – 205 с.
4. Фролов С.С., Социология: учебник. - 2 изд. – Москва: Логос, 1996 г. - 360 с.
5. Штомпка П., Социология. Анализ современного общества. – Москва: Логос, 2005. - 664 с.