Закон и право

 

При различении права и закона обращают внимание на одну сторону проблемы: возможность внеправового содержания у правовой формы (закона). Однако уместен и другой вопрос: а может ли вообще право существовать вне какой-либо формы объективирования?

 

На него следует ответить отрицательно: не может быть права до и вне  своей формы (закона). Ведь то, что называют «естественным правом», на самом деле представляет собой естественно-социальные начала, которые должны определять содержание юридических предписаний, а правом в собственном смысле (с точки зрения современных представлений о свойствах права) не является. К тому же, как справедливо замечает В.С. Нерсесянц, различение естественного и позитивного права -- лишь одна из многих возможных версий соотношения права и закона. В настоящее время суть проблемы состоит не в противопоставлении естественного права позитивному, а в установлении соответствия между содержанием и формой самого позитивного права.

 

С этих позиций можно наметить пункты, из которых следует исходить в  характеристике соотношения права  и закона.

 

1. Право и закон следует различать.  Закон (официальные источники норм) -- это форма выражения, объективирования права вовне, а право -- единство этой формы и содержания (правил поведения).

 

2. Не может быть права до  и вне закона (своей формы). Форма  -- способ жизни права, его существования.

 

3. Закон может иметь неправовое содержание, быть с этой точки зрения пустой, бессодержательной формой -- «неправовым законом». (Правовое содержание у закона или неправовое -- это определяется как на основе общих естественно-правовых начал, так и исходя из конкретно-исторических условий существования данного общества.)

 

Этот подход отвечает и общим  законам связи формы и содержания явлений. Таким образом, может быть бессодержательная форма (бессодержательна она, конечно, в строго заданном отношении: какое-то содержание у нее все равно есть), но не может быть содержания вне какой-либо формы.

 

Актуальность проблемы соотношения  права и закона сохраняется и  поныне. Более того, она не только сохраняется, но периодически, особенно в переходные, сопровождаемые усилением  социальной напряженности в обществе, периоды, значительно обостряется. Причина этого усиления внимания заключается в том, что эта, на первый взгляд сугубо «кабинетная», академическая проблема имеет не только и даже не столько теоретическое, сколько прикладное, практическое значение.

 

Разумеется, эта значимость обусловлена  прежде всего характером и особенностями  самой проблемы, суть которой кратко сводится к тому, что не все нормативные  акты ? законы исходят (издаются или  санкционируются) от государства и  являются правовыми законами.

 

Существуют законы, соответствующие  правовым критериям, которые следует, с точки зрения авторов ? сторонников  данных суждений ? считать правовыми. Здесь право и закон совпадают. Но есть и также законы, которые  не отвечают правовым критериям, и, следовательно, с правом не совпадают.

 

Нетрудно заметить, что в данном случае, в разрешении проблемы соотношения  права и закона, как и в случаях  решения вопроса о соотношении  государства и права, сталкиваются два различных взгляда и подхода. Один из них сориентирован на то, что государство является единственным и исключительным источником права, что все то, о чем говорит государство через свои законы ? это и есть право.

 

Другой же взгляд или подход к  разрешению проблемы соотношения государства и права, а вместе с тем ? права и закона основывается совершенно на других постулатах. А именно, на том, что право как регулятор общественных отношений считается «по меньшей мере относительно независимым от государства и закона или даже предшествующим закону, например, в качестве надысторичного естественного права или в качестве права общественного, социально-исторически обусловленного, распадающегося в объективных общественных отношениях» Четвернин В.А. «Демократическое конституционное государство: введение в теорию». М., 1993, с.-13.

 

В данном случае, как нетрудно понять, имеется дело с совершенно иным правопониманием  и с иным представлением о соотношении  государства и права, а также ? права и закона. Государство и  право признаются не только относительно самостоятельными друг по отношению к другу институтами, но и в равной мере производными от объективных отношений и условий, складывающихся в пределах гражданского общества.

 

Право при этом определяется не иначе, как форма выражения свободы  в общественных отношениях, как мера этой свободы, форма бытия свободы, формальная свобода». В развернутом виде оно представляется как «претендующий на всеобщность и общеобязательность социальный институт нормативного регулирования общественных отношений в целях разумного устройства человеческого общежития путем определения меры свободы, прав и обязанностей и представляющий собой воплощение в обычаях, традициях, прецедентах. решениях референдумов, канонических, корпоративных, государственных и международных нормах правового идеала, основанного на принципах добра, справедливости и гуманизма и сохранения окружающей природной среды».

 

Что же касается государства, то оно  при таком правопонимании не только не рассматривается в качестве творца или источника права, но, наоборот, само представляется повсеместно связанным, или, по крайней мере, значительно ограниченным в своих действиях правом. Оно представляется в качестве института, который не столько устанавливает, сколько формулирует или выводит право, благодаря законотворческой деятельности, из объективно существующей экономической, социально-политической и иной действительности.

 

Государство представляется исключительным творцом источником законов, но, отнюдь, не права. Оно монополизирует законотворческую, но вовсе не правотворческую деятельность, ибо законотворчество и правотворчество, а вместе с тем, закон как результат процесса законотворчества и право как продукт процесса правотворчества, согласно развиваемым при таком подходе воззрениям, отнюдь не всегда совпадают.

 

Каков же критерий «правовых законов»? Какие законы можно рассматривать как совпадающие с правом, а какие нельзя? Наконец, какие существуют объективные основания для отнесения одних законов к разряду правовых, а других ? к разряду неправовых? Что делает одни законы правовыми, а другие ? неправовыми?

 

Эти и другие им подобные вопросы  издавна занимали внимание отечественных  и зарубежных юристов и философов. Однако удовлетворительного ответа на них до сих пор не было найдено. Учеными-юристами и философами предлагались различные основания ? критерии для разграничения права и закона, правовых законов и неправовых, но все они вызывали и вызывают лишь дальнейшие вопросы и дискуссии.

 

Еще в конце XIX ? начале XX веков в  отечественной и зарубежной литературе в качестве такого критерия предлагалось, например, считать «общую волю», то есть волю всего общества, нации или народа. По логике подобных предложений следовало считать правовыми лишь такие законы или иные нормативные акты, которые адекватно отражают эту волю. Все же остальные законодательные акты следовало причислить к разряду неправовых Емельянов С.А. «Право: определение понятия». М., 1992, с.-3-4.

 

Подобная постановка вопроса, как  и сам предложенный критерий разграничения  правовых и неправовых законов в  зависимости от содержания или, наоборот, отсутствия в них «общей воли» несомненно заслуживают полного одобрения и внимания. Но, вместе с тем, они вызывают и ряд других, ставящих порою под сомнение целесообразность, а, главное ? обоснованность и эффективность использования такого критерия. Среди них, в частности, такие вопросы, как: кто и каким образом может определить, содержится ли в том или ином законе «общая воля» или ее там нет? почему парламент как высший законодательный и представительный орган, призванный выражать волю и интересы всех слоев общества, в одних случаях издает законы, отражающие «общую волю», а в других ? не отражающие ее?

 

Возникают и иные, им подобные вопросы, на которые не всегда можно найти  убедительные ответы.

 

Один из них, очевидно, может заключаться в том, как писал французский государствовед и правовед Леон Дюги, что «закон есть выражение не общей воли, которой не существует, и не воли государства, которой также нет, а воли нескольких голосующих человек. Во Франции закон есть воля 350 депутатов и 200 сенаторов, образующих обычное большинство в палате депутатов и в сенате. Вот факт. Вне этого имеются лишь фикции и пустые формулы. Мы не желаем их».

 

И дальше: «Если закон есть выражение  индивидуальной воли депутатов и  сенаторов, то он не может быть обязательным для других воль. Он может быть обязательным только как формулирование нормы права или как применение ее и лишь в этих пределах. В действительности все законы делятся на две большие категории: на законы, формулирующие норму права, и на законы, принимающие меры к ее исполнению. Я называю первые нормативными законами, а вторые ? конструктивными законами».

 

Подобные рассуждения и государственно-правовые идеи Л. Дюги вызывали живой интерес  у его современников и у  юристов последующих поколений. Однако они не дают ответ на вопрос о том, что есть правовой закон, а что не является таковым, каково соотношение права и закона.

 

Не дают удовлетворительного ответа на поставленный вопрос и другие, выдвигавшиеся  в более поздний период, вплоть до настоящего времени, критерии и подходы. Пытаясь решить эту проблему и хотя бы в приближенном виде обозначить грань между правом и законом, авторы нередко обращаются, в частности, к различным моральным категориям - справедливости, добру, гуманности, злу и др. Право при этом определяется не иначе, как «нормативно закрепленная справедливость».

 

В этих же целях решения проблемы соотношения права и закона ? иногда используется такая категория, как  правовой идеал. В научной литературе он определяется как «порождение  индивидуального, общественного, научного сознания о разумном устройстве общежития к, принципах добра, справедливости, гуманизма и сохранения природной среды».

 

Со ссылкой на известное высказывание римлян о том, что «справедливость  и благо есть закон законов», делается вывод относительно того, что правовой идеал как раз и составляет содержание правовых законов, что это и есть не что иное, как «закон законов». Следовательно, все другие законы, которые не содержат в себе правового идеала, сообразующегося с принципами добра, справедливости и иными им подобными принципами, не являются правовыми Емельянов С.А. «Право: определение понятия». М., 1992, с.-28.

 

Стремление подвести моральную  основу под законодательство в целом  и отдельные законы несомненно является весьма благородным делом. Человечество может только мечтать о том, чтобы под каждым, издаваемым в той или иной стране законом имелась солидная моральная база. К сожалению, это не всегда и не в каждой стране случается. Ярким подтверждением этому может служить законодательство фашистской Германии, фашистской Италии и ряда других тоталитарных государств.

 

Однако нельзя не заметить, что, стремясь подвести моральную базу под закон  и таким образом отделить его, назвав правовым, от всех иных неправовых законов, авторы невольно допускают смешение моральна категорий с правовыми.

 

В отечественной юридической литературе правильно отмечалось в связи  с попытками определения права  как «нормативно закрепленной справедливости», что ссылки при этом на моральные  категории справедливости, добра и зла важны при определении понятия и характеристики морали, но не самого права.

 

В узком смысле закон высшей юридической  силы, принятый органом законодательной  власти или путем всенародного голосования, в широком -- любой источник права. В определении К. Маркса и Ф. Энгельса, в котором право рассматривается как воля, возведенная в закон, анализируемый термин употреблен в широком смысле, включает в себя и нормативный акт, и судебный прецедент, и санкционированный обычай.

 

Возвести волю в закон -- значит придать ей общеобязательное значение, юридическую силу, обеспечить государственную защиту. Спор о том, совпадают ли право и закон, будет содержателен только в случае, когда термин «закон» понимается в широком смысле.

 

Стремление отождествить право  и закон имеет определенное основание: в этом случае рамки права строго формализуются, правом признается лишь то, что возведено в закон; вне закона права нет и быть не может. Особо отметим: если под правом понимать только нормы права, то вывод о тождестве права и закона неизбежен, поскольку вне источников права юридические нормы не существуют. Однако право нельзя сводить к нормам. Кроме норм оно (повторим) включает в себя социально-правовые притязания (естественное право) и субъективные права. В этой триаде назначение норм состоит в том, чтобы социально-правовые притязания трансформировать в субъективные права -- «юридическую кладовую» всевозможных духовных и материальных благ. Следовательно, право охватывает сферу не только должного (нормативные и индивидуальные предписания и решения), но и сущего (реальное использование юридических возможностей, реальное исполнение обязанностей). Право есть и регулятор, и появляющаяся в результате регулирования юридическая форма общественных отношений, представляющих бытие общества.

 

При таком широком понимании  права становится очевидным, что  его содержание создается обществом  и лишь придание этому содержанию нормативной формы, т.е. «возведение  его в закон», осуществляется государством. Формула «Право создается обществом, а закон - государством» наиболее точно выражает разграничение права и закона. Нужно только не забывать о единстве правового содержания и правовой формы и возможных противоречиях между ними. Правовое содержание, не возведенное в закон, не имеет гарантий реализации, а значит, не является правом в точном смысле этого слова. Закон может быть неправовым, если содержанием его становится произвол государственной власти. Подобные законы можно определить как формальное право, т. е. право с точки зрения формы, но не содержания. Жизнь показывает, что и законодательство в целом может не иметь ничего общего с истинным правом (тоталитарные государства).