Принципы уголовного права

Лицо подлежит уголовной ответственности только за те действия (бездействие), наступившие опасные последствия, в отношении которых установлена его вина (ст.5 УК РФ).

Данные положения свидетельствуют о том, что нашему законодательству чуждо объективное вменение, ответственность за "мысли", за "опасное состояние", за "убеждение", за случайное причинение вреда. Уголовное право, в отличие от морали, религии, охраняет общество от посягательств в форме действий (бездействия), но не от настроений, размышлений, убеждений.

В каждом преступлении гражданин выражает свое отношение к внешнему миру, к обществу, к отдельной личности. В этом проявляется психологическое содержание преступления, которое неразрывно связано с внешним выражением, с его объективной стороной. Субъективная сторона (внутреннее содержание деяния) и объективная сторона - это совокупность внешних и психологических признаков одного явления. Преступление, будучи конкретным актом поведения человека, представляет психофизическое единство, в котором внешние проявления поведения (действие или бездействие) и вызванные ими изменения в объективной действительности (объективная сторона) неразрывно связаны с внутренней стороной - с теми психическими процессами, которые порождают, направляют и регулируют человеческое поведение (субъективная сторона преступления).

Вине посвящена гл.5 УК РФ, содержащая ст.24, 25, 26, которые регламентируют умышленную и неосторожную форму вины, ответственность за преступление, совершенное с двумя формами вины, предусмотрена в ст.27 УК РФ, а невиновное причинение вреда регламентировано в ст.28 УК РФ.

Изучая нормы УК РФ, посвященные вине, мы наблюдаем, что, как уже было указано выше, ни в ст.5 УК РФ, ни в гл.5 УК РФ не приведено определение терминов "вина" и "виновность", что, на наш взгляд, существенно усложняет однозначное понимание и применение важнейшего и обязательного признака преступления. Приведенные в гл.5 УК РФ формы вины не раскрывают понятия вины и соответственно не раскрывают сути оснований уголовной ответственности. По мнению профессора Н.Г. Иванова, утвердившееся в уголовном праве "понимание вины исключительно как умысла и неосторожности" представляется прочно утвердившимся заблуждением.

Вина в уголовном праве выступает в двух плоскостях: с одной стороны, это необходимый признак состава преступления и в этом качестве входит в основание уголовной ответственности (ст.8 УК РФ), с другой - также является принципом уголовной ответственности (гл.5 УК РФ).

Сам принцип вины, закрепленный в ст.5 УК РФ, недостаточно четко сформулирован: "Лицо подлежит ответственности только за те общественно опасные действия (бездействие) и наступившие общественно опасные последствия, в отношении которых установлена его вина.", поскольку противоречит положениям, приведенным в ст.8 и 14 УК РФ. В соответствии со ст.8 УК РФ основанием уголовной ответственности является совершение деяния, содержащего все признаки состава преступления, предусмотренного УК РФ, а п.1 ст.14 указывает, что преступлением признается виновно совершенное общественно опасное деяние, запрещенное УК РФ под угрозой наказания. Таким образом, какими бы общественно опасными ни были действия (бездействие) лица и наступившие общественно опасные последствия таких действий (ст.5 УК РФ), но если ответственность за них не предусмотрена УК РФ, то такое лицо не может подлежать уголовной ответственности вне зависимости от его осознания, предвидения, желания и расчетов.

В УК РФ 1996 г. вина представлена в качестве принципа уголовной ответственности, который в правовой литературе также называют принципом субъективного вменения, который, по мнению ряда ученых, является краеугольным камнем отечественного уголовного права.

Следует отметить, что отождествление принципа вины с принципом субъективного вменения вызывает определенные споры, поскольку понятие "субъективное вменение" в правовой литературе трактуется неоднозначно.

Сам по себе термин "вменение" позаимствован российской дореволюционной наукой уголовного права в немецкой криминологической литературе и означает процесс поставления деяния в вину определенному лицу, следует согласиться с мнением о том, что использование в законодательстве термина "вменение" с любым прилагательным, "скорее, вводит в заблуждение, чем раскрывает его содержание".

Некоторые ученые рассматривают субъективное вменение как процесс по установлению обстоятельств дела, имеющих правовое значение, в ходе расследования правонарушений и завершающийся установлением вины и ее сущности.

Другие под субъективным вменением понимают какой-то результат указанного процесса. Правовую оценку совершенных действий, привлечение к ответственности за содеянное со стороны соответствующих органов в виде квалификации, определения вида и размера наказания за него. По мнению одного из исследователей, "субъективное вменение - элементарнейшее условие правильной социально-политической оценки человеческого поведения вообще и преступного в частности".

Третьи рассматривают субъективное вменение как уголовно-правовой принцип. Однако и эта точка зрения подвергнута критике со стороны М.П. Карпушина и В.И. Курляндского:". принцип субъективного вменения в буквальном его понимании должен быть отвергнут так же, как принцип объективного вменения".

Помимо принципа субъективного вменения ряд исследователей принцип вины отождествляют также с принципом личной и виновной ответственности. Иначе его называют принципом виновности или виновной ответственности либо принципом ответственности при наличии вины. Некоторые исследователи выделяют принцип виновной ответственности в качестве основополагающего:". закрепление в статье 5 УК РФ в качестве основополагающего начала уголовного права принципа виновной ответственности требует создания надежных гарантий реализации этого принципа". Первым и главным гарантом этого должен быть сам уголовный закон, который "должен установить точные границы и условия реализации принципа виновной ответственности, что обеспечило бы безошибочную деятельность правоприменительных органов в процессе установления и оценки вины преступника в совершенном им деянии".

В указанных выше примерах принцип вины отождествляется как с принципом субъективного вменения, так и с принципом личной и виновной ответственности. Тем не менее, в правовой литературе принцип субъективного вменения и принцип личной и виновной ответственности не рассматриваются в качестве синонимов. Вероятно, правильнее было бы говорить о том, что принцип личной и виновной ответственности и принцип вины являются подмножествами принципа субъективного вменения. В подтверждение данной позиции приведем мнение одного из исследователей, который в отношении принципа субъективного вменения указывает, что "концентрированным выражением этого принципа в советском уголовном праве является принцип вины", а в отношении принципа личной ответственности полагает, что "принцип субъективного вменения - системный принцип, в котором принцип личной ответственности получает концентрированное выражение".

Более высокий статус принципа субъективного вменения объясняется тем, что указанный принцип "касается не только субъекта преступления, но и субъекта правоприменительной деятельности, он раскрывает не только вину, но и институт вменяемости, действие законов во времени и пространстве. служит основным субъективным основанием уголовной ответственности, пронизывает все институты уголовного права, имеет, образно говоря, "сквозное" уголовно-правовое значение. Современный законодатель расширил сферу влияния принципа субъективного вменения и на иные правоотношения. Термины "вина" и "виновность" используются в различных нормативных правовых актах, действующих в Российской Федерации, в том числе в 21 кодексе и в 186 законах Российской Федерации.

3. Реализация принципа равенства граждан перед законом на современном этапе, тенденция развития.

В Конституции РФ, принятой 12 декабря 1993 г., устанавливается равенство всех перед законом и судом (ч. 1 ст. 19). Конституционный Суд РФ, раскрывая содержание данного принципа, в своем постановлении от 27 декабря 1999 г. № 19-П указал, что государство гарантирует равенство прав и свобод человека и гражданина независимо от пола, расы, национальности, языка, происхождения, имущественного и должностного положения, места жительства, отношения к религии, убеждений, принадлежности к общественным объединениям, а также других обстоятельств. При этом в качестве исключения из общего правила Основной Закон называет четыре категории лиц, в отношении которых предусмотрен особый порядок привлечения к уголовной ответственности. К ним относятся Президент РФ (ст. 91), члены Совета Федерации, депутаты Государственной Думы (ст. 98) и судьи (ст. 122). В Уголовно-процессуальном кодексе Российской Федерации (далее — УПК РФ), действующем с 1 июля 2002 г., нормы, закрепляющие особенности производства в отношении конкретных лиц, получили свое дальнейшее развитие. Эти нормы содержатся в главе 52 УПК РФ «Особенности производства по уголовным делам в отношении отдельных категорий лиц». В ст. 447 данной главы перечислены лица, в отношении которых применяется, как указывает законодатель, особый порядок производства по уголовным делам.

На момент принятия уголовно-процессуального закона к таковым относились члены Совета Федерации, депутаты Государственной Думы, депутаты законодательного (представительного) органа государственной власти субъекта Российской Федерации, депутаты, члены выборного органа местного самоуправления, выборные должностные лица органа местного самоуправления; судьи Конституционного Суда РФ, судьи федерального суда общей юрисдикции или федерального арбитражного суда, мировые судьи, судьи конституционного (уставного) суда субъекта Российской Федерации; Председатель Счетной палаты РФ, его заместители, аудиторы Счетной палаты РФ; Уполномоченный по правам человека в Российской Федерации; Президент РФ, прекративший исполнение своих полномочий, кандидат в Президенты РФ; прокуроры, следователи и адвокаты.

Проанализировав данный перечень, можно сделать вывод о том, что ст. 447 УПК РФ установила дополнительные гарантии профессиональной деятельности лиц, направленные на обеспечение нормального функционирования государства, в том числе связанные с разделением властей на законодательную, исполнительную и судебную, а также осуществлением правоохранительной функции государства. Пожалуй, единственным исключением из таких «гарантий деятельности» в силу особого положения и социального статуса являлись Президент РФ, прекративший исполнение своих полномочий, и кандидат в Президенты РФ.

Тем не менее, спустя небольшой промежуток времени, еще до начала действия УПК РФ 15 июня 2002 г. Государственной Думой был принят Федеральный закон «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации» (далее — ФЗ «Об основных гарантиях избирательных прав»), который существенно изменил предложенную Конституцией РФ систему иммунитетов и привилегий. Так, ч. 4 ст. 41 ФЗ «Об основных гарантиях избирательных прав» устанавливала, что зарегистрированный кандидат (лицо, зарегистрированное соответствующей избирательной комиссией в качестве кандидата) не может быть привлечен без согласия прокурора к уголовной ответственности. При даче согласия на привлечение зарегистрированного кандидата к уголовной ответственности, на его арест прокурор обязан известить об этом избирательную комиссию, зарегистрировавшую кандидата (в редакции Федерального закона от 2 марта 2007 г. № 24-ФЗ). Данное правило было разъяснено в п. 3 ч. 5 письма Генпрокуратуры РФ от 22 декабря 2003 г. № 36-12-03 «О методических рекомендациях «Осуществление прокурорского надзора за соблюдением избирательных прав граждан»3, где указывалось, что «согласно п. 4 ст. 41 Закона об основных гарантиях зарегистрированный кандидат не может быть привлечен без согласия прокурора (соответственно уровню выборов) к уголовной ответственности. Санкцию в отношении соответствующих кандидатов …вправе давать только прокурор, под которым понимается Генеральный прокурор РФ, прокурор субъекта Российской Федерации и прокурор районного звена, что исключает возможность участия в указанной процедуре заместителей прокурора, не исполняющих временно его обязанности». Таким образом, принятие ФЗ «Об основных гарантиях избирательных прав» в части регулирования уголовно-процессуальных отношений создало несколько проблем. Во-первых, поставлены под сомнение положения ч. 1 ст. 1 и ч. 1 ст. 7 УПК РФ, устанавливающие, что порядок уголовного судопроизводства определяется УПК РФ, и запрещающие применять закон, противоречащий УПК РФ. Высшие судебные инстанции данный вопрос оставили без внимания, а складывающаяся судебная практика делала небесспорный вывод о приоритетном применении, в случае возникновения такой коллизии, ч. 4 ст. 41 ФЗ «Об основных гарантиях избирательных прав». Во-вторых, ФЗ «Об основных гарантиях избирательных прав», устанавливая особенности производства по уголовному делу в отношении кандидата в депутаты соответствующего законодательного (представительного) органа власти, будь то Государственная Дума или законодательный орган субъекта Российской Федерации, по существу, установил дополнительные гарантии лицам, не осуществляющим непосредственно законодательную функцию, а лишь претендующим на ее осуществление. Данная коллизия была устранена только спустя 6 лет после вступления в силу УПК РФ и почти через 5 лет после введения в действие ФЗ «Об основных гарантиях избирательных прав». В феврале 2007 г. Государственная Дума приняла в первом чтении законопроект, которым предлагалось упоминавшуюся ранее ч. 1 ст. 447 дополнить пунктом 10, которым вводилась еще одна категория лиц, в отношении которых применялся особый порядок производства по уголовным делам: зарегистрированные кандидаты в депутаты Государственной Думы, зарегистрированные кандидаты в депутаты законодательного (представительного) органа государственной власти субъекта Российской Федерации. Пояснительная записка обосновывала предлагаемое новшество ссылкой на уже упоминавшееся положение ст. 41 ФЗ «Об основных гарантиях избирательных прав».

В апреле 2007 г. свет увидел новый Федеральный закон № 64-ФЗ7, который дополнил список лиц, указанных в ст. 447 УПК РФ, зарегистрированными кандидатами в депутаты Государственной Думы и зарегистрированными кандидатами в депутаты законодательного (представительного) органа государственной власти субъекта Российской Федерации. В силу правил, содержащихся в п. 13, 14 ч. 2 ст. 448 УПК РФ, уголовное дело в отношении зарегистрированного кандидата в депутаты Государственной Думы и зарегистрированного кандидата в депутаты законодательного (представительного) органа субъекта Российской Федерации возбуждается следователем с согласия, соответственно уровню выборов, Председателя Следственного комитета при прокуратуре Российской Федерации или руководителя следственного органа Следственного комитета при прокуратуре Российской Федерации по субъекту Российской Федерации.

Федеральным законом от 24 июля 2007 г.8 в соответствие с УПК РФ была приведена и ст. 41 ФЗ «Об основных гарантиях избирательных прав», которая на сегодняшний день фактически дублирует упомянутый выше порядок. Таким образом, проблему, вызванную несоответствием УПК РФ Федеральному закону «Об основных гарантиях избирательных прав» и связанную с дополнительными уголовно-процессуальными гарантиями кандидатов в депутаты, законодатель решил в пользу последних. Разрыв между перечнем субъектов, закрепленных в Конституции РФ и УПК РФ, продолжает увеличиваться, что с точки зрения справедливости и равенства прав всех перед законом и судом вряд ли можно признать обоснованным и укладывающимся в единую систему отношений. Для устранения очевидных недостатков глава 52 УПК РФ неоднократно подвергалась корректировке. Очередные изменения, касающиеся расширения перечня лиц, в отношении которых уголовное дело возбуждается в особом порядке, были внесены в нее 5 июня 2007. Обратившись к вопросу о необходимости распространения на то или иное лицо дополнительных, в том числе уголовно-процессуальных гарантий деятельности, мы увидим, что впервые на уровне высших судебных инстанций такой вопрос ставился более 10 лет назад, еще в 1996 г. В частности, в Конституционный Суд РФ поступила жалоба граждан Р. И. Мухаметшина и А. В. Бар баша на нарушение их конституционных прав п. 3 ст. 16  Закона Российской Федерации «О статусе судей в Российской Федерации». Основанием к рассмотрению дела явилась, по мнению заявителей, обнаружившаяся неопределенность в вопросе о том, соответствует ли Конституции РФ п. 3 ст. 16 названного Закона, предусматривающий, что уголовное дело в отношении судьи может быть возбуждено только при наличии на то согласия соответствующей квалификационной коллегии судей. На сегодняшний день аналогичное правило содержится в п. 2 ч. 1 ст. 447, п. 3–5 ч. 1 ст. 448 УПК РФ. Отвергая доводы заявителей, Конституционный Суд РФ в п. 2 мотивировочной части постановления № 6-П от 7 марта 1996 г. указал, что конституционное положение о неприкосновенности судьи, закрепляющее один из существенных элементов его статуса и важнейшую гарантию его профессиональной деятельности, направлено на обеспечение основ конституционного строя, связанных с разделением властей, самостоятельностью и независимостью судебной власти (ст. 10 и 120 Конституции РФ). Судейская неприкосновенность является не личной привилегией гражданина, занимающего должность судьи, а средством защиты публичных интересов, и, прежде всего, интересов правосудия. Данным постановлением Конституционный Суд РФ, по нашему мнению, определил смысл таких уголовно-процессуальных гарантий (по существу привилегий для отдельных категорий граждан), как особый порядок привлечения отдельных категорий лиц к уголовной ответственности. При этом, как указал суд, при отнесении лица к категории «особых» следует исходить из того, что это необходимо гражданину в связи с занятием им определенной должности и осуществлением в связи с этим деятельности, обеспечивающей интересы Российской Федерации как государственного образования. От предложенного критерия Конституционный Суд РФ не отказался и после принятия УПК РФ 2002 г. Так, в 2004 г. Конституционным Судом РФ была рассмотрена жалоба губернатора Эвенкийского автономного округа Б. Н. Золотарева, который оспаривал конституционность ст. 447 УПК РФ. Следуя логике постановления от 7 марта 1996 г. № 6-П, в п. 2 мотивировочной части определения № 26-О от 6 февраля 2004 г. Конституционный Суд РФ указал, что «особый порядок (возбуждения уголовного дела) установлен в целях обеспечения беспрепятственного исполнения указанными (в гл. 52 УПК РФ) лицами своих профессиональных либо иных обязанностей, их независимости и самостоятельности, исключения попыток необоснованного привлечения к уголовной ответственности. Повышенные гарантии неприкосновенности этих лиц обусловлены их особым правовым статусом и являются важным условием защиты публичных интересов, связанных с характером выполняемых ими профессиональных функций».