Торговля несовершеннолетними

"Заведомость" означает, что лицо, совершившее действия, связанные с торговлей людьми, достоверно знает о возрасте потерпевшего или осознает, что потерпевшим является несовершеннолетний.

Думается, что при рассмотрении вопроса о квалификации преступления по п. "б" ч. 2 ст. 127.1 УК РФ возможно применение разъяснения, изложенного  в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 15.06.2004 N 11 "О судебной практике по делам о преступлениях, предусмотренных статьями 131 и 132 Уголовного кодекса Российской Федерации" в соответствии с пунктом 14 "добросовестное заблуждение, возникшее на основании того, что возраст потерпевшего лица приближается к 18-летию или в силу акселерации оно выглядит взрослее своего возраста, исключает вменение виновному лицу данного квалифицирующего признака"

Некоторые ученые негативно  воспринимают включение "заведомости" в число признаков субъективной стороны состава торговли несовершеннолетними, поскольку видят в этом снижение правовой защиты детей-жертв. При этом приводятся формулировки зарубежных уголовных кодексов. Так, добросовестное заблуждение преступника, посягающего на ребенка, относительно возраста потерпевшего по уголовному законодательству ряда стран (Великобритании, Ирландии, Италии, Норвегии) не признается основанием для освобождения виновного от уголовной ответственности за преступления против несовершеннолетних.

Однако, следует признать правомерным указание в ст. 127.1 УК РФ на "заведомость" для того, чтобы исключить объективное вменение.

Подводя некий итог рассмотрению вопросов, связанных с торговлей  несовершеннолетними, следует сказать, что целесообразнее было бы сохранить  в самостоятельной статье УК РФ ответственность  за торговлю детьми. Это объясняется  следующим. Во-первых, права и свободы  детей находятся под особой защитой  как международного права (Декларация о правах ребенка, Конвенция о правах ребенка, Гаагская конвенция о защите детей и сотрудничества в области межгосударственного усыновления и др.), так и внутреннего законодательства каждого государства (например, согласно ст. 38 Конституции РФ детство находится под защитой государства).

Во-вторых, международное  законодательство при сотрудничестве на уровне судебных органов призывает  государства и далее разрабатывать  или дополнять законодательство, устанавливающее ответственность  за торговлю людьми, и предусматривать, если необходимо, особые формы инкриминирования.

3.2 Ответственность за торговлю несовершеннолетними

Признание торговли людьми в отношении заведомо несовершеннолетнего  обстоятельством, отягчающим ответственность, вполне оправданно. Дело в том, что  в данном случае торговля людьми посягает одновременно на личную свободу человека (основной объект), а также на нормальное формирование и развитие личности несовершеннолетнего (дополнительный объект).

Кроме этого, повышенная опасность  данного вида посягательств обусловливается  зачастую неспособностью несовершеннолетнего  потерпевшего (особенно это касается не достигших 14-летнего возраста) в  силу физического и психического состояния защитить себя, оказать  активное сопротивление виновному. Теория и практика применения уголовного закона такое состояние потерпевшего рассматривает как беспомощное²⁶.

Проблемы квалификации торговли несовершеннолетними связаны с  установлением признаков субъективной стороны преступления. Форма вины применительно к составу торговля несовершеннолетними — прямой умысел. Целенаправленный характер совершаемых действий обусловлен указанием в законе специальной цели торговли людьми: эксплуатации человека. Кроме того, о прямом умысле торговли несовершеннолетними свидетельствует признак «заведомость» действий в отношении несовершеннолетних. В свою очередь, слово «заведомый» означает «наперед хорошо известный, безусловный»

Следует согласиться с  А.А. Пионтковским, когда он говорит, что «все преступления, в состав которых введен элемент сознательности преступных действий, исключает возможность  их неосторожного совершения».

При торговле людьми в отношении  заведомо несовершеннолетнего виновный сознательно относится к тому, что он совершает именно действия в отношении несовершеннолетнего  потерпевшего. Отсутствие такого сознания свидетельствует об отсутствии в  его действиях состава преступления. Кроме того, о прямом умысле свидетельствует  и анализ конструкции состава  преступления, который является формальным.

Как отмечает А.В. Наумов, «преступления  с формальным составом, т.е. те, в  состав которых не входит определенное преступное последствие, могут быть совершены только с прямым умыслом» ²⁷. Подобные преступления не могут совершаться с косвенным умыслом, волевое содержание которого в виде сознательного допущения закон связывает исключительно с общественно опасными последствиями, входящими в объективную сторону только материальных составов.

Содержание умысла при  торговле людьми в отношении заведомо несовершеннолетнего включает осознание  того факта, что виновный совершает  действия по торговле людьми в отношении  заведомо несовершеннолетнего и  желает совершить указанные действия.

Так, в ходе оперативно-розыскных  мероприятий, направленных на установление лиц, занимающихся организацией для  занятия проституцией, сотрудниками УУР КМ ГУВД г. Москвы в 2007 г. были установлены  и задержаны двое граждан России, которые осуществляли торговлю людьми с целью сексуальной эксплуатации, а также занимались вовлечением в занятие проституцией девушек, в том числе несовершеннолетних. Данные граждане России осуществляли вербовку девушек в Республике Чувашия под предлогом предоставления работы в г. Москве работником торговли. По приезде в г. Москву девушек отвозили на заранее снятую квартиру, где им предлагали заниматься проституцией, а когда они пытались отказаться от данного рода деятельности, их принуждали под угрозой физической расправы, отобрав гражданские паспорта.

По данному факту СО при ОВД Вешняки г. Москвы возбуждено уголовное дело по п. «а», «б», «д», «е» ч. 2 ст. 1271 (торговля людьми), ч. 3 ст. 240 (вовлечение в занятие проституцией), п. «б», «в» ч. 2 ст. 241 (организация занятия проституцией), ч. 4 ст. 150 (вовлечение несовершеннолетнего в совершение преступления), ч. 2 ст. 325 (похищение или повреждение документов).

В качестве обязательного  признака субъективной стороны состава  торговли людьми является цель эксплуатации. В примечании 2 к ст. 127.1 УК РФ дается определение эксплуатации человека, под которой понимается использование  занятия проституцией другими лицами и иные формы сексуальной эксплуатации, рабский труд (услуги) и подневольное состояние. Поскольку перечень форм эксплуатации является закрытым, то совершение акта торговли с иными целями преступлением  не является.

По мнению Е.В. Евстифеевой, указание на специальную цель эксплуатации является излишним, поскольку у посредника сделки либо продавца в отдельных  случаях такая цель может отсутствовать. Действительно в юридической литературе приводятся многочисленные примеры из следственно-судебной практики, когда виновные занимались торговлей людьми, стремясь достичь иные цели, не связанные с эксплуатацией человека, например использование ребенка (особенно грудного возраста) в качестве подтверждения ложной беременности, чтобы доказать воздействие на сомневающегося в необходимости жениться мужчину; решение проблемы материнства за счет приобретения чужого ребенка и др²⁸.

В силу особенностей состава  данного преступления (наличие как  минимум двух сторон: продавца и  покупателя) цели и мотивы у разных участников незаконной сделки могут  не совпадать. В связи с этим на практике могут возникнуть проблемы в установлении цели эксплуатации торговли людьми, а поскольку данный признак  состава преступления является основным, то без него невозможно привлечение  к уголовной ответственности, следовательно, возникают проблемы в процессе доказывания  данного преступления. Возможно, для  решения данной проблемы необходимо отказаться от использования в качестве обязательного признака торговли людьми специальной цели.

В случае, когда заключается  договор с беременной женщиной о  передаче рожденного ею ребенка другим лицам и получении матерью  денежного вознаграждения, деяние должно квалифицироваться как покушение  на преступление (ч. 3 ст. 30, п. «б» ч. 2 ст. 127 УК РФ).

В теории уголовного права  и следственно-судебной практике возникает  вопрос: как квалифицировать действие виновного, считающего, что он осуществляет торговлю заведомо несовершеннолетним, в то время как потерпевший  совершеннолетний?

Весьма подробно данный вопрос проанализировал СВ. Бородин, который на примере убийства женщины, заведомо для виновного находившейся в состоянии беременности, рассмотрел квалификацию действий виновного, ошибочно полагающего, что потерпевшая находится  в состоянии беременности²⁹.

Автор приводит три различных  варианта уголовно-правовой оценки содеянного, которые вполне уместно применить  к нашей ситуации. Согласно первой точке зрения подобные действия надлежит оценивать как покушение на преступление с отягчающими обстоятельствами.

А.А. Пионтковский считает, что совершение преступления при  ошибочном предположении лица о  наличии квалифицирующих преступление обстоятельств, следует рассматривать  как покушение на совершение квалифицированного преступления». Противники данной квалификации считают, что в данном случае не учитывается  фактически наступившее последствие.

По второй точке зрения действия виновного должны квалифицироваться  как оконченное преступление без  отягчающих обстоятельств и как  покушение на аналогичное преступление при отягчающих обстоятельствах. Такая  квалификация позволяет непосредственно  установить деяние, фактически совершенное  привлекаемым к ответственности  лицом. Совершая покушение на квалифицированное  преступление, лицо может и не достигнуть стадии, на которой простое преступление считается законченным»

Ошибочность подобной квалификации очевидна, поскольку в данном случае нарушается принцип справедливости в уголовном праве, в соответствии с которым «никто не может нести  уголовную ответственность дважды за одно и то же преступление» (ч. 2 ст. 6 УК РФ).

С. В. Бородин предлагает оценивать подобную ситуацию как  фактическую ошибку виновного, которая  состоит в предположении наличия  обстоятельств, квалифицирующего состава  преступления. Автор полагает, что  такие действия виновного необходимо оценивать как оконченное преступление с отягчающими признаками, что  является меньшей неточностью квалификации по отношению к ранее рассмотренным  вариантам квалификации. Позиция  С. В. Бородина находила наибольших сторонников  в теории уголовного права, тем более  что данная точка зрения подтверждалась правоприменительной практикой Верховного Суда РФ по конкретным уголовным делам.

Однако в «Обзоре судебной практики Верховного Суда РФ за II квартал 2004 года», по существу, предложена четвертая  точка зрения по данному вопросу. Президиум Верховного Суда РФ квалифицировал действия виновного как оконченное преступления без отягчающих обстоятельств. Установлено, что, после того как потерпевшая К. сообщила Кайсину о своей беременности и потребовала деньги, угрожая в противном случае заявить о ее изнасиловании Кайсиным, последний ударил ее бутылкой по голове и несколько раз ногой по лицу. Когда потерпевшая потеряла сознание, Кайсин накинул ей на шею петлю и привязал к ручке створки печи. В результате механической асфиксии потерпевшая скончалась на месте происшествия. Экспертами, проводившими судебно-медицинскую экспертизу, установлено, что в состоянии беременности потерпевшая не находилась.

Суд первой инстанции квалифицировал эти действия Кайсина по ч. 3 ст. 30, п. «г» ч. 2 ст. 105 УК РФ и ч. 1 ст. 105 УК РФ как покушение на причинение смерти потерпевшей, заведомо для него находившейся в состоянии беременности, и умышленное причинение смерти потерпевшей.

Президиум Верховного Суда РФ исключил из судебных решений осуждение  Кайсина по ч. 3 ст. 30, п. «г» ч. 2 ст. 105 УК РФ, поскольку умысел Кайсина  на лишение жизни потерпевшей  был полностью реализован и в результате его действий наступила смерть потерпевшей.

Думается, что подобная квалификации игнорирует принцип вины в уголовном праве, в частности положение о субъективном вменении, согласно которому действия виновного должны оцениваться по направленности умысла. Поскольку умыслом виновно охватывалось убийство потерпевшей, находящейся в состоянии беременности, то этот факт должен найти свою оценку в квалификации содеянного.

Представляется, что по данному  вопросу единственно правильной будет являться позиция А.А. Пионтковского, поскольку она отражает как принцип справедливости, так и принцип вины при квалификации содеянного. То обстоятельство, что оценка содеянного рассматривается как покушение на преступление, нисколько не снижает степень общественной опасности совершенного деяния. В частности, если по ч. 1 ст. 105 УК РФ предусматривается наказание в виде лишения свободы на срок от шести до пятнадцати лет, то по ч. 3 ст. 30, п. «г» ч. 2 ст. 105 УК РФ наказание в виде лишения свободы на срок от восьми до пятнадцати лет.

Как видно, оценка содеянного во втором случае даже через покушение  на преступление повышает минимальный  срок лишения свободы. Наиболее весомым  аргументом в пользу предложенной квалификации служит то, что квалификации фактической  ошибки на составы других преступлений в следственно-судебной практике рассматривается  именно как покушение на преступление³⁰. Поэтому нет никаких оснований делать исключения из единообразной практики квалификации преступлений. Представляется, что наличие подобных отклонений вносит существенные коррективы в правоприменительную деятельность судов и влечет за собой нестабильность правоприменительной практики при квалификации преступлений. Таким образом, квалификация действий виновного, считающего, что он осуществляет торговлю заведомо несовершеннолетним, в то время как потерпевший является совершеннолетним, должна оцениваться как покушение на торговлю заведомо несовершеннолетним по ч. 3 ст. 30, п. «б» ч. 2 ст. 127.1 УК РФ.

Таким образом, торговля несовершеннолетними  выделена в качестве квалифицированного состава в п. "б" ч. 2 ст. 127.1 УК РФ. Отнесение данного обстоятельства к числу отягчающих обусловлено особенностями объекта данного преступления, поскольку посягательство происходит как на основной непосредственный объект - личную свободу человека, так и на дополнительный - общественные отношения, обеспечивающие нормальное развитие несовершеннолетнего.