Таможенный союз Беларуссии, Казахстана, России: история создания, значение, перспективы

Глава 2. Влияние ТС на экономики стран-участниц

2.1 Геополитические риски

1. Трудности экономической географии.

Проект Таможенного союза России, Белоруссии и Казахстана - казалось бы, классическая иллюстрация того, как, несмотря ни на что, в пределах Евразийского континента "евразийски" уживаются Запад и Восток, как  само географическое единство континента заставляет Россию быть "двуликим Янусом", смотрящим одновременно на Восток и  на Запад. Как побеждает интеграция. Но нет: не уживаются и двуличие не удаётся.

Изнутри России проект Таможенного  союза выглядит большим государственным  усилием, в котором нелегко отличить идейную сторону от макроэкономической: императив восстановления единства евразийского (а именно - постимперского и постсоветского) пространства - и  императив расширения рынка. На поверку  оказывается, что "идея" ТС мало отличается от её "экономики", поскольку само по себе "расширение рынка" для  России, Белоруссии и Казахстана, с  большей или меньшей последовательностью  построивших у себя государственный  капитализм, - это взаимное ограничение  своих экономических суверенитетов  в интересах соседа, за которым  неизбежно последуют политические перемены.

Кроме того, на обоих "флангах" ТС Россия выступает в неодинаковой роли. В отношениях с Белоруссией  Россия, прежде всего, - вторая часть  Союзного государства, стратегически  субсидирующая (прямо и косвенно, допуском на свой рынок) союзника ради своей транзитной и военной безопасности. Роль Белоруссии в обеспечении безопасности западного театра военных действий - традиционна, однако новациями являются:

(1) цепкая, агрессивная экспансия  белорусских экономических агентов  на Восток,

  (2) прямая конкуренция белорусских экспортёров с российской транзитной инфраструктурой на Балтике, инвестирующих в развитие альтернативных российским портов Прибалтики.

В отношениях с Казахстаном Россия, прежде всего, - вторая часть гигантского, некогда единого в СССР западно-сибирского и туркестанского "второго индустриального  центра", разомкнутые транспортные, промышленные, энергетические, ресурсные, даже - кадровые, внутренние цепочки  которого сегодня принуждают, как  минимум, ограничивать взаимную конкуренцию  и согласовывать производственную логистику. Но в рамках этого советского "второго центра", то есть, в  предыстории нынешней экономической  кооперации России и Казахстана, никогда  не было таких важных факторов, как:

  (1) экономическая безопасность южной границы Казахстана,

  (2) транзита казахстанских энергоресурсов в каспийском и китайском направлениях,

(3) экономической экспансии Китая  (известный сталинский проект  Восточно-Туркестанской республики  в Синьцзяне на месте управлялся  из советского Узбекистана). Теперь  это всё - новая реальность.

Таким образом, реализуя проект ТС, помимо следования понятным интеграционным императивам, Россия усиленно стремится объединить две различные внешнеэкономические  стратегии, продиктованные более всего  геоэкономическими обстоятельствами:

(1) сохранить экономический смысл  Союзного государства Белоруссии  и России, а саму Беларусь - в  качестве российского "окна  в Европу" и участника машиностроительной  кооперации,

(2) восстановить экономическое  единство "второго индустриального  центра" Севера Евразии с участием  Казахстана, а Казахстан - позиционировать  в качестве неконкурентного "окна  в Китай" и участника ресурсно-энергетической  кооперации.

2. Трудности риторики.

Экономполитические оценки будущего ТС располагаются в противоречивом пространстве несовместимых друг с  другом риторики и реальности:

(1) между ожиданием перспектив  российско-белорусского конфликта  вокруг доступа Минска к российским  кредитам и рынкам, убивающего саму идею ТС,

(2) декларациями о согласовании 100% тарифных ставок между тремя  участниками ТС, о досрочном - не с 1 июля, а с 1 января 2010 года - старте полного формата ТС, и  даже - о тройственном вхождении  стран ТС в ВТО, что само  по себе не только не облегчает,  а напротив - категорически усложняет  макроэкономическое сотрудничество  стран ТС, не говоря уже о  самом проекте ТС.

Огромная территория ТС делает его  не только континентальным игроком, но и объектом многочисленных континентальных  угроз - по крайней мере, экономических. Впрочем, экономические угрозы на постсоветском  пространстве всегда воспринимаются как  угрозы суверенитетам. С ними мало кто  способен эффективно справляться, но адекватно  оценивать суверенное значение экономических  интересов способен любой политический класс, тем более - элиты России, Белоруссии и Казахстана.

Легко сказать: наднациональный орган  таможенного управления обеспечит  взимание единых таможенных тарифов  на территории ТС. Но уже сейчас, когда  потенциал риторики исчерпан, а далее  наступает экономическая за неё  расплата, ответственные руководители национальных экономик, отраслей и  связанных с ними социальных сфер задаются вопросами, на которые риторика не даёт ответа.

Например, кто и как будет  обеспечивать "справедливое" распределение  таможенных доходов по "национальным квартирам", кто и как будет  соблюдать адекватность распределения  таможенных доходов протекционистским задачам субсидирования приоритетных отраслей национальных экономик, в целом, а не в частности, защищаемых силами ТС.

Риторика ТС неизбежно потребует  практического согласования её со структурами  экономик, то есть сделает её жертвой  административно-остраслевого торга, предметом внутреннего противоборства национальных экономических элит, несопоставимых с органами ТС по бремени ответственности  и влияния. ТС либо научится косвенно, через национальные правительства, влиять на приведение структур экономик в соответствие с "императивами", либо сам станет объектом манипулирования  в соответствии с отраслевыми  интересами. Высшая административная, политическая и экономическая власть государств-участников ТС способна создать  ТС, но её будет явно недостаточно, чтобы - во исполнение наднациональных мандатов ТС - противостоять инерционной структуре  своих собственных народных хозяйств.

И дело не только в том, что структуры  экономик будущих участников ТС сильно различаются, но и в том, что их геоэкономические приоритеты обусловлены  гораздо больше региональным разделением  труда и потребления, чем инерционным  единством ресурсов, промышленной, транспортной инфраструктуры стран  бывшего СССР.

Говоря коротко, для Беларуси несомненно приоритетнее транзит её продукции  через Латвию и Литву, сбыт в Германии, чем борьба с экспансией китайских  товаров на территории Казахстана. С другой стороны, помимо далеких  от завершения конфликтов между Минском  и Москвой, существенным ограничением для политического участия Беларуси в ТС станут и особые экономические  надежды белорусской экономики  на кредиты Китая и кооперацию с ним.

Точно так же заинтересованность Казахстана в выстраивании, например, своего зернового  экспорта через порты Латвии вряд ли будет учитывать сложившийся  модус отношений между Ригой, Вентспилсом и Минском. Какое  направление расширяющегося зернового  транзита выберет Казахстан в  условиях растущей в этой сфере портовой конкуренции между Украиной и  Югом России? Какое направление выберет  для своего каспийского энерготранзита Казахстан: внутри ТС через Россию, или вне его - через Азербайджан?

Точно так же очевидно, что развитие энергетических и транспортных коммуникаций из Казахстана на Запад Китая уже  сейчас делает сомнительной реализацию энергетического и транспортного  коридора из России на Запад Китая - через российский Алтай. Появление  ТС, несомненно, похоронит "альтернативные" российские проекты газопровода  и дорог сквозь Алтай - необходимые, в первую очередь, не столько для  конкуренции с уже действующими коммуникациями из Китая в Казахстан, сколько для инфраструктурного  развития территории. Сколько ещё  таких территорий России, Белоруссии и Казахстана станут жертвами "континентального единства", на практике реализуемого через усиление межрегиональной  конкуренции?

Однако названные потенциальные  противоречия отходят на второй план перед лицом тех проблем внешней  политики и экономики России, которые  могут стать несовместимыми с  жизнью ТС. Одна лишь проблема российского "калининградского транзита" через  Беларусь и Литву может стать  серьезным камнем преткновения в  рамках ТС, когда его экономическая  эффективность станет предметом  не только межведомственного согласования между национальными железными  дорогами, но и сферой ответственности  наднационального таможенного органа.

Отдельную сложность представит для  внешней политики России и сама принципиальная возможность выстраивания отношений  российских хозяйствующих субъектов  с бизнесом в Латвии и Литве  не через территорию России, а через  территорию Беларуси. Столь же травматичными  для практики ТС могут стать и  растущие "особые отношения" между  Белоруссией и Украиной.

В равной мере сложные внешнеполитические маневры между Россией и Узбекистаном с таможенной точки зрения будут  представлены на внешней границе  ТС не суверенной волей России, а  таможенной администрацией на границе  между Казахстаном и Узбекистаном, отношения между которыми можно  назвать еще более сложными⁴.

2.2 Таможенный союз в Казахстане: плюсы и минусы

     Участие в Таможенном союзе для Казахстана явится дополнительным фактором, обеспечивающим его экономическую и политическую стабильность, позволит существенно расширить потенциальные рынки сбыта как для дальнейшего развития более или менее благополучных в настоящее время отраслей экономики (топливно-энергетическая, цветная и черная металлургия, зерновое хозяйство), так и для возрождения пришедших в упадок (виноделие, производство фруктов, овощей и т.д.). Будут созданы более благоприятные условия для кросс-страновых переливов капитала и рабочей силы, что, безусловно, явится мощным фактором экономического и социального развития. Существенно расширится сфера конкуренции, что, в конечном счете, также окажет позитивное влияние на общеэкономическую динамику. Необходимым и неизбежным станет интенсификация взаимодействия стран-участниц Таможенного союза, направленного на решение инфраструктурных, экологических и иных масштабных задач, требующих объединения усилий.

     Вместе с тем вполне очевидно, что не удастся избежать и минусов. В частности, Казахстану будет довольно трудно отстаивать собственные экономические интересы, учитывая абсолютное экономическое доминирование России в структуре союза. Несомненно, придется потесниться экономической и политической элитам Казахстана. Наиболее острыми при этом станут проблемы, возникающие как следствие передела отношений собственности и власти.

     Несомненно, процесс согласования страновых интересов и целей с союзными будет непростым и небыстрым. Об этом свидетельствует не только общемировой опыт, но и наш собственный, накопленный в последние десятилетия. Однако, региональная интеграция (регионализация) на данном этапе развития закономерна и неизбежна. И здесь, как ни странно, процесс позиционирования себя в Таможенном союзе, станет определяющим, с точки зрения умения держать "политесную паузу", с целью определения роли партнера - "торговец" или "умелец" перед тобой... Ведь может статься, что и то, и другое одновременно. Сумеем ли тогда определиться со своей ролью? Так или иначе, но интрига обозначена и теперь дело за малым - написать свой сценарий новых взаимоотношений. Но способна ли на это наша элита?"

И таких отчаявшихся, между прочим, большинство. Вот их доводы. Первое: с вводом в действие единого таможенного тарифа с 1 января 2010 года Казахстану придется повысить 5.044 импортных пошлин из 17.626. Второе: Министерство экономики и бюджетного планирования РК уже ожидает в этой связи роста годовой инфляции в Казахстане на 0,5-0,7 процентных пункта, так как глава МЭБП Бахыт Султанов недавно заявил, что увеличение импортных пошлин повлечет и увеличение внутренних цен.

"Предварительный анализ показывает, что удорожание импорта лишь  незначительно отразится на уровне  инфляции, - сказал министр. - При  этом, если мы добьемся снижения  доли импортных продуктов, заменяя  их продуктами собственного производства, этот рост будет нивелирован". Я, конечно, такого оптимизма  министра не разделяю. Таможенный  союз - дело не простое. У экономики  каждой страны есть свои национальные  особенности, свои традиции и  так далее. Будут трудности  и проблемы, а как, скажите,  без них?"⁵

Таможенный союз не выгоден для производителей. Эта тема волнует многих предпринимателей, занимающихся именно производством. Для тех, кто занимался импортом, ввозил готовую продукцию, все остается на прежних позициях -  придется чуть больше или меньше бумаг оформлять, здесь это не принципиально. А для казахстанских производителей это вопрос принципиальный. Понятно, что, если рассматривать 3 страны, входящие в Таможенный союз, Россия и Белоруссия - это страны, в которых развито производство. Так повелось еще с Советского Союза. А Казахстан должен был поставлять нефть, мясо, шерсть, кожу, зерно. И эта специализация, к сожалению, до сих пор сохранилась. В Казахстане принимались амбициозные программы. В том числе программа по индустриализации и инновациям до 2011, она фактически не выполнена. А там одной из поставленных задач было увеличение добавленной стоимости. То есть производить свою продукцию, перерабатывать ее. К сожалению, огромные бюджетные поступления от продажи нефти, газа, зерна, которые в последние годы высоко котировались на рынке, усыпили бдительность нашего правительства, чиновников. Фактически, задачи, поставленные этой программой, не были выполнены. Поэтому говорить о том, что в Казахстане есть производство, и выпускается товар с добавленной стоимостью хотя бы 20-30%, не приходится⁶.