Международное движение товаров, услуг и факторов производства

Крупнейшей и наиболее всеобъемлющей группировкой в ГАТТ является Европейское сообщество. ЕС, как известно, является таможенным союзом с единой внешнеторговой политикой  и тарифами. Страны-члены ЕС координируют свои позиции в Брюсселе и Женеве, а почти на всех совещаниях ГАТТ от имени ЕС выступает Европейская комиссия (ЕК). Поскольку ЕС не является договаривающейся стороной ГАТТ, а этим статусом пользуются его отдельные страны-участники, данный случай является вопросом обычая и практики.

Меньшая степень скоординированной  деятельности в работе ГАТТ характеризуют  страны Ассоциации стран Юго-Восточной  Азии (АСЕАН): Малайзия, Индонезия, Сингапур, Филиппины, Таиланд. С более или  менее единых позиций выступают  члены ГАТТ, входящие в состав Европейской  ассоциации свободной торговли (ЕАСТ): Австрия, Исландия, Норвегия, Финляндия, Швеция, Швейцария. Однако Маастрихтские  соглашения вносят в политику этих стран серьезные изменения в  сторону укрепления связей с ЕС.

Среди других группировок, которые  выступают с согласованными едиными  подходами, можно отметить Латиноамериканскую экономическую систему (ЛАЭС). Наиболее известной группировкой является Каирская группа, которая объединяет экспортеров  сельскохозяйственной продукции из развитых, развивающихся и восточноевропейских  стран.

Секретариат ГАТТ численностью около 400 человек находится в Женеве и обслуживает постоянные органы ГАТТ и переговоры Уругвайского раунда, а также оказывает техническую  поддержку развивающимся странам. Бюджет ГАТТ составляет около 75 млн. швейцарских  франков, причем страны-члены вносят свою долю пропорционально их доле в мировом объеме торговли.

Крупнейшие прорывы в  области либерализации международной  торговли были достигнуты в результате проведения серии многосторонних торговых переговоров, или торговых раундов, под эгидой ГАТТ. Наиболее значимые из них: Раунд Диллона (1960–1961 годы); Раунд Кеннеди (1964–1967 годы); Токийский раунд (1973–1979 годы). Нынешний, восьмой раунд (Уругвайский раунд) был начат в Пунта-дель-Эсте (Уругвай) в сентябре 1986 года и закончился 15 декабря 1993 г. более или менее успешно (хотя бы потому, что закончился). 1

Деятельность органов  государственной власти и государственного управления обеспечивает доступность  внешних ресурсов и продуктов  для всех национальных экономических  субъектов, что, в частности, реализуется  в импорте необходимых иностранных  товаров и экспорте собственной  продукции, т.е. во внешней торговле товарами и услугами. Государство  регулирует этот процесс через установление тарифов, ограничений и взимание таможенных пошлин. А в сфере факторов производства процесс принимает  формы экспорта и импорта капитала, т.е. его вывоза и привлечения  и осуществления совместных международных  проектов и некоторые другие формы. Получение выгод от участия в  этих процессах и представляет собой  задачу государственной политики в  области внешней торговли и движения факторов производства.

Воздействие процессов разделения труда на мировое хозяйство. Все  страны мира так или иначе включены в международное разделение труда. Его расширения и углубления требуют производительные силы, испытывающие могучее воздействие технологической революции, волнами накатывающейся на мир. Это во многом являлось и ранее основой развития взаимных экономических связей различных государств, независимо от их социального устройства. Однако сами по себе общие материальные предпосылки, благоприятствующие развитию связей и взаимосвязей, не следует принимать за нечто, действующее автоматически. Препятствий на этом пути достаточно, и прежде всего в сфере политики, определяющей сам характер международных отношений, в том числе и экономических отношений.

Недостаток множества  исследований и самой методологии  изучения как политической экономии, так и теории международных экономических отношений состоял в том, что часто та общая картина, которая складывается из анализа фиксируемых тенденций, представлялась в жестко объективизированном виде, якобы как реальность. Это находило свое отражение практически во всех категориях МЭО: мировое хозяйство рассматривалось как целостность, в которой в полноценных формах международного разделения труда участвовал, например, Советский Союз, без оговорок анализировались такие понятия, как «взаимодополняемость экономик», «общеевропейский дом» и т.д.

Оторванность от реальной экономической жизни всегда делала сам предмет МЭО абстрактным, схоластическим. При этом исчезал  активный, конструктивный элемент науки. Ей отводилась роль регистратора результатов  «автоматически» действующих законов, реализуемых политиками в принимаемых  ими решениях. В то же время утверждалось, что их действие свидетельствует  об объективном, не зависящем от воли и желаний отдельных правительств (или классовых сил) характере  развития международных отношений. Выходило, что «слепая воля» объективных  законов сама в состоянии проложить  дорогу национальной экономике в  систему мирового хозяйства и  соответственно чуть ли не автоматически  унифицирует национальное законодательство, обеспечивает конвертируемость, к примеру, рубля, улучшает качество товаров и  услуг, делает счастливой жизнь человека и т.д.

Включение национальных экономик стран, прервавших директивное экономическое  развитие, осуществляющих возврат к  рынку и в систему МЭО, как  никогда ранее зависит сегодня  от воли и мудрости национальных правительств, поскольку фактор государственного влияния в экономическом процессе во всех странах исключительно высок.

Интеграция или дезинтеграция, жесткий протекционизм или регулируемо-либеральный  режим, торговые войны или свободная  торговля – все это находит  свое конкретное отражение в экономической  политике государств, проводимой их правительствами. Поэтому задача, стоящая перед  этими странами, заключается в  том, чтобы привести национальные хозяйства  в соответствие с требованиями мирового хозяйства, ликвидировать препятствия в развитии внешнеэкономических связей, содействовать выходу национальных хозяйствующих субъектов на внешние рынки, притоку производственного капитала в их страны. При этом, разумеется, не может идти речь о слепом подчинении национально-государственных интересов кому бы то ни было. Имеются все возможности учесть требования мирового сообщества и свои интересы, обеспечить разумный баланс интересов – и это во многом зависит от реформаторов, их искусства и профессионализма, преданности интересам своих стран.

Сегодня можно сказать, что  полноценный отказ от политики обособления (автаркии) практически всех участников СНГ, Балтийских стран, Закавказья происходит непоследовательно, даже судорожно  и скорее только на политическом уровне. Необходимо его перевести в сферу  внешнеэкономических связей, создав условия, благоприятствующие действию международных экономических факторов.

4.Новые тенденции всемирных экономических отношений и международного разделения труда

Основной тенденцией современной  мировой экономики является ее глобализация. Этот решающий фактор нынешних международных  экономических отношений отмечают многие исследователи в разных странах. Одно из распространенных мнений специалистов заключается в том, что мы переходим сейчас от исторического периода, для которого была характерна абсолютизация интересов собственно национальной экономики (с законодательными и политическими рамками, присущими каждому отдельному государству), что было, кстати, вполне оправданным и логичным, к другому этапу – глобальной экономике, не имеющей единого жесткого регулирующего аппарата. С одной стороны, развиваются процессы анархии (это касается прежде всего валютно-финансовой системы), с другой стороны, усиливаются тенденции к олигархии (это заметно на концентрации промышленности и финансов, формировании технологических союзов между отдельными фирмами. В результате такого развития образуются огромные корпорации, не знающие границ). Таким образом, формирующаяся глобальная экономика конца столетия не сможет обеспечить эффективную базу развития в мировом масштабе без адекватных всепланетных законодательных и политических рамок.

Последний фактор – необходимость  создания всепланетных законодательных  и политических рамок, – кстати, отнюдь не новая идея, – лишь отражение  глобальных тенденций, – вызывала (и  сейчас вызывает) у исследователей и политических деятелей разноречивые мнения. Во-первых, на их формирование понадобятся долгие годы, не говоря уже о том, что это требует  стабильной международной обстановки и обеспечения безопасности не только политической, но и экономической. Во-вторых, высказываются сомнения относительно возможности достижения каких-то согласованных  действий различных стран в нынешней сложной международной обстановке. И главное – сам феномен  глобализации мировой экономики  вызывает подчас определенное беспокойство именно своей неуправляемостью. Глобализация. – источник возросшей эффективности, значительных улучшений условий для потребителей. Товары, да и вообще все факторы производства – капиталы, труд и информация, движутся все более свободно, становятся доступными всем и по все более дешевой цене (не в странах бывшего восточного блока). Зато в глобальной экономике обостряется конкуренция. Предприятия находятся в условиях такой конкуренции, какой они никогда еще не знали. Это, конечно, выгодно потребителю. Но это означает также, что стремление к эффективности, постоянное обновление производства и распределительной сети стали крайне настоятельными требованиями. Глобализация ведет к пересмотру целого ряда привычек, убеждений, культурных ориентиров. Нужно приспосабливаться к новому положению вещей, а это нелегко и вызывает тревогу людей.

Существует еще одна проблема, связанная с отмеченной общей  тенденцией к глобализации мировой  экономики, которая тоже требует  к себе пристального внимания. Речь идет о сложном взаимовлиянии и взаимодействии двух процессов. С одной стороны, происходит глобализация рынков, а с другой – образование региональных экономических блоков. Нет ли противоречия между этими двумя тенденциями? Не грозит ли их параллельное развитие в конечном счете экономической войной между мощными региональными группами? Эти тенденции необходимо изучать и учитывать.

Тем не менее, тенденция к  глобализации более рельефно выражена. Речь идет о качественно ином этапе, ведущем к образованию единого  глобального рынка. Об этом можно  судить по многим признакам. К примеру, один из его символов, убедительных для потребителя, – универсальная  платежная карточка. Всего лишь один пластиковый документ позволяет  производить все или почти  все расчеты в Мадриде и  Токио, Пекине и Давосе, не говоря уже  о Лондоне, Нью-Йорке, Сингапуре. Тенденции  глобализации особенно благоприятствуют технические факторы, например, развитие средств связи, а двигают ее вперед многонациональные фирмы. Она охватывает все секторы экономической жизни – научные исследования, промышленность, сферу услуг, финансы. Она оказывает воздействие на все стороны жизни (посредством стандартизации и унификации производственных методов и финансовых расчетов). Она, естественно, развернулась благодаря открытию границ и либерализации торговли. Но параллельно в мировой экономике происходит и другая глубокая эволюция: формирование региональных экономических блоков, то есть развивается процесс интеграции, конвергенции. Что касается дезинтеграции в 1990 г. Совета Экономической Взаимопомощи, объединявшего страны Восточной Европы и СССР, распада СССР и дезинтеграции экономик бывших его республик – это не что иное, как исключение из общего правила. Здесь требуются дополнительные специальные исследования – какое значение имел объективный фактор и какое – субъективный.

Новый этап в развитии Европейского сообщества, начавшийся в 1992 году, принятие соглашения о свободной торговле в Северной Америке, создание зоны свободной  торговли странами АСЕАН – всюду  одни и те же экономические силы подталкивают к формированию региональных торгово-экономических блоков. Переговоры по вопросам интеграции всегда идут трудно, однако движение представляется неодолимым, поскольку оно объективно.

Однако не входит ли возникновение  таких блоков в противоречие с  глобализацией рынка? Если региональные блоки – это зоны свободной  торговли, открытые во внешний мир, то тогда современный регионализм  вполне совместим с многосторонностью, как полагает профессор экономики  Колумбийского университета (США) Джагдиш Бхагвати, один из видных теоретиков в области изучения мировой торговли. На самом деле современные блоки – не крепости. Они открыты для новых участников. Европейская интеграция в рамках ЕС, мобилизовавшая сначала шесть государств, сейчас охватывает двенадцать стран. Изучаются просьбы о приеме в ЕС новых стран. Продолжаются переговоры с ЕАСТ о создании европейского экономического пространства, включающего девятнадцать стран. Раздаются призывы к созданию континентального общего рынка из 50 государств, включающего страны Старого континента, в том числе государства, образованные на пространстве бывшего Советского Союза. Фактически все организующиеся сейчас альянсы открыты для новых членов, во всяком случае, формально.

Далее. Эти блоки создаются не в целях регионального самообеспечения, а скорее для того, чтобы извлечь большие выгоды из международной торговли. Они подвергаются внутренним давлениям, которые влекут страны к либерализации и открытости внешнему миру. Внутри региональная торговля не кажется составляющим блоки странам несовместимой с торговлей между ними и остальным миром. Переговоры о Североамериканском общем рынке, которые шли продолжительное время между Канадой, Соединенными Штатами и Мексикой, подталкивали, например, Мехико в направлении открытости и либерализации своей экономики.

Требования мировой торговли таковы, что для новых объединений  невозможно стремиться к замене национальных границ региональными границами. Зона свободной торговли, предусматриваемая  странами АСЕАН, не может быть закрытым блоком. В странах-членах АСЕАН происходило  быстрое экономическое развитие (в 80-х–начале 90-х годов ежегодный  рост их ВНП составлял 7%) в основном благодаря развитию их экспорта, объем  которого увеличивался на 12% каждый год.

Поэтому сегодняшний регионализм  не имеет ничего общего с регионализмом 30-х годов, выражением которого были двусторонние соглашения, заключавшиеся  для того, чтобы придержать «аутсайдеров». Поэтому участникам СНГ не стоит  использовать мировой опыт 30-х годов, создавая между собой таможенные и иные границы, напротив, необходимо энергично сближать законодательство, используя для этих целей, например, межпарламентскую ассамблею (МПА) Содружества.