Основные течения институционализма

 

Методологическую полемику с ортодоксальными  экономистами, прежде всего Дж. Б. Кларком, Веблен продолжил в статьях, составивших  книгу «Место науки в современной  цивилизации» (1919). Он порицал идущую от бентамовской «арифметики пользы» гедонистическую концепцию человека как «атома желаний» и «калькулятора удовольствий и страданий», вибрирующего под воздействием стимулов, которые передвигают его в пространстве, но оставляют нетронутым. Предполагая «изолированную человеческую данность в устойчивом равновесии», вне «прошлого и последующего», неоклассическая доктрина исследовала статическое состояние, сконцентрировав внимание на рыночной цене, тогда как подлинная экономическая наука, по мнению Веблена, должна заниматься «генетическим исследованием образа жизни»; ее предметом является «изучение поведения человека в его отношении к материальным средствам существования, и такая наука по необходимости есть исследование живой истории материальной цивилизации»13.

 

Десять лет, разделяющие «Теорию  делового предприятия» и «Инстинкт мастерства», были годами триумфального шествия по Америке идей «научного управления производством» (scientific management), связанного с именами Ф. Тейлора, супругов Джилбрет и других «инженеров эффективности». Веблен стал выделять инженеров-менеджеров из числа тех, кто непосредственно организует процесс машинного производства, и рассматривать их как социальную объективацию мастерства, научной рациональности и эффективности. Он сблизился с Генри Л. Ганттом (1861—1919) — пионером календарного планирования деятельности предприятий, автором системы графиков оперативного управления («графики Гантта») и новой, более ориентированной на интересы рабочих системы заработной платы. Вслед за Ганттом Веблен стал пропагандировать идею политической организации инженеров для будущего реформирования общества в целом на основе критериев научно-промышленной рациональности.

 

В 1918г. Веблен стал главным редактором журнала «Циферблат» в Нью-Йорке, а в 1919 г. — одним из организаторов  Новой школы социальных исследований. В цикле статей, составивших книгу «Инженеры и система цен» (1921), он развивал концепцию «саботажа» и выражал надежду, что новое поколение инженеров откажется от роли послушных «лейтенантов бизнеса» и, пригрозив «всеобщей стачкой» предпринимателям, передаст власть «Генеральному штабу инженеров и техников», который выведет общество на «третий путь» между «плутократией капитализма и диктатурой пролетариата»14, к рациональной промышленной системе, избавленной от искажающего вмешательства корпоративных финансов. Веблен заканчивал свою книгу меморандумом «Практический совет техников».

 

Утопия перехода власти к инженерно-технической  элите в 1930-е годы получила название «технократической» (впоследствии гамма  значений слова «технократия» заметно расширилась), благодаря ей Веблен занял видное место в истории социологии, но инженеры и экономисты сочли ее нелепостью.

 

В своей последней книге «Абсентеистская  собственность» (1923) Веблен подчеркнул процесс расширения собственности  на неосязаемые финансовые титулы богатства, отделенной от реального участия в производстве материальных благ. Критицизм Веблена в отношении «мира бизнеса» выразился в анализе «absentee ownership» в наиболее желчных излияниях. Но на преобразование экономического строя общества в более рациональный Веблен смотрел без оптимизма, констатировав, что американский «средний класс» стремится подражать образу жизни «праздного класса».

 

«Персона нон грата» в среде  теоретиков-экономистов, Веблен оставил  в наследство институционалистам «дух несогласия». Его идеи остаются привлекательными для сторонников нетрадиционных подходов к экономической теории15.

 

 

 

2. Статистический  институционализм У. К. Митчелла

 

 

 

Ученик  Т. Веблена Уэсли Клэр Митчелл (1874-1948) учился в Чикагском университете, стажировался в Венском (лекции К. Менгера не произвели впечатления), а с 1913 г. до конца жизни работал в Нью-Йорке, в Колумбийском университете.

 

Митчелл считал правильной критику Вебленом модели рационального гедониста и продолжил  ее в ряде своих статей. Он подчеркивал ошибочность принятия классической школой жесткой поведенческой модели человека, преследующего свой рационально просчитанный интерес («блаженный калькулятор» Бентама), и писал, что «человек, который изучает забастовки и локауты, переменчивую фортуну деловых комбинаций, современные методы преодоления «потребительской инерции», или бумы и депрессии, не подтверждает впечатлений об экономической рациональности, выраженной в теоретических трактатах». Митчелл ссылался и на «переоткрытие человеческой иррациональности» психологами. Он поставил своей задачей сделать следующий за Вебленом шаг в движении от «нормальной» модели к действительности — подтвердить отличие реального поведения в экономике от гедонического нормотипа посредством статистического анализа. «Действительный» экономический субъект был для Митчелла «среднестатистическим» человеком в его отношении к денежным институтам.

 

Вебленовская «дихотомия индустрии  и бизнеса» нашла продолжение  в анализе Митчеллом разрыва  между динамикой промышленного  производства и динамикой цен. За механизмом цен Митчелл стремился  увидеть не механические законы спроса и предложения, а противоречивые мотивы действий людей, занятых добыванием и расходованием денег. «...Самое важное, что надо понять в деньгах, это — механизм денежного хозяйства, то есть общественную роль высоко организованной группы денежных институтов и то, как они развивались со времен средневековья, стали квазинезависимыми и оказывали обратное влияние на деятельность и умы их создателей»16.

 

Митчелл предпочел введенному Зомбартом  понятию «экономическая конъюнктура» понятие «деловой цикл». С1920 г. Митчелл  возглавил Национальное бюро экономических исследований, использовавшее сбор и обработку статистических данных для прогнозирования экономических колебаний. Результатом деятельности Митчелла в этом бюро стало дополненное переиздание книги «Деловые циклы» (1927), признанное образцовым исследованием. Высокую репутацию Митчелла не поколебала даже его неудача в прогнозировании экономической конъюнктуры в 1929 г., когда он не смог предсказать «великий крах» американского «процветания». В годы «Нового курса» Митчелл, уже в 20-е годы выдвигавший идеи государственного вмешательства — банковской реформы, использования государственных расходов в качестве балансира, создания системы страхования от безработицы, — активно участвовал в правительственных мероприятиях по восстановлению экономики. В эти годы он также подготовил к изданию репрезентативный сборник работ своего учителя «Чему учил Веблен» (1936) и опубликовал сборник собственных статей « Отсталость в искусстве тратить деньги» (1937). Митчелл стремился показать, что искусство «делания денег» в современной цивилизации значительно опередило умение их рационально расходовать. Особенно нерациональна трата денег в семейных бюджетах, где характер расходов часто определяется желанием перещеголять других, изощренные способы траты денег являются одним из важнейших путей самоутверждения в обществе, завоевания престижа.

 

Описывая иррациональные институты  денежной экономики, Митчелл все  же считал ее лучшей из экономических  систем. Это убеждение отличало его  взгляды от сардонического критицизма Т. Веблена и, напротив, сближало с реформистской «доброжелательностью» третьего из основателей традиции американского институционализма - Джона Ричарда Коммонса (1862—1945).

 

 

 

3. Правовой институционализм Дж.Р.  Коммонса

 

 

 

Коммонс был первым, кто написал  специальную книгу «Институциональная экономическая теория» (1934). Но она вышла, когда автору было уже за 70, а его стаж профессиональной и общественной деятельности перевалил за 40 лет. Коммонс окончил духовный колледж (1888) и продолжил образование в престижном университете Джонса Гопкинса, где стал любимым учеником Ричарда Эли (1858-1943), пытавшегося в свое время создать американское ответвление исторической школы в политэкономии. В начале 1900-х Коммонс работал в Национальной гражданской федерации - организации, целью которой было улаживание конфликтов между рабочими и работодателями. В это время в основном сложились его взгляды на урегулирование отношений между трудом и капиталом: 8-часовой рабочий день, повышение заработной платы для увеличения покупательной способности масс, благотворность концентрации промышленности для эффективности экономики. В 1904 г. хлопотами Р. Эли Коммонс был принят на работу в Висконсинский университет, где вместе с учениками составил «висконсинскую школу» истории и теории американского рабочего движения, обосновавшую реформистскую программу «политического коллективного договора» — достижения компромисса между предпринимателями и рабочими, организованными в профсоюзы, при арбитражной функции правительства и Верховного суда. Почти 30 лет Коммонс активно участвовал в политической жизни Висконсина, был советником двух губернаторов штата и гордился проведенными мерами в области рабочего законодательства. Богатый практический опыт лег в основу разработанной Коммонсом системы идей, отразившей и его личные качества: уравновешенность, способность вызывать доверие у людей раз­ного социального статуса и мировоззрения: от миллионеров до социалистов.

 

Уже в своей первой книге «Распределение богатства» (1893) Коммонс выразил  несогласие с маржиналистской индивидуалистической Ц трактовкой распределения общественного дохода и игнорирования Я исторической изменчивости отношений собственности и прав личности, включающих право на возможно более высокую долю в национальном продукте. Коммонс констатировал рост монополистических элементов в рыночной экономике и оправдывал существование  профсоюзов, добивающихся повышения заработной платы выше некоторого минимума и необходимых для защиты рабочих от давления со стороны крупного капитала. Но в то же время Коммонс полагал, что влияние крупных корпораций может быть благотворным в той мере, в какой они способны смягчать остроту депрессии и наращивать масштабы производства. Поэтому на первый план он выдвинул поиск инструментов компромисса между организованным трудом и крупным капиталом, примирения экономических противоречий через коллективные действия, определив в итоге институциональную экономику как «Экономику коллективных действий» (название последней работы Коммонса, опубликованной посмертно в 1951 г.).

 

Коллективные действия в качестве институтов направляют и контролируют поведение людей. Будучи неразрывно связаны с отношениями собственности, коллективные действия в экономике предполагают определенные правовые рамки и находят свое выражение через суды. Эволюционный характер экономической науки, по мнению Коммонса, требовал изучения судебных решений за несколько столетий эры капитализма, чтобы иметь ясное представление о том, каким образом коллективные действия ограничивали индивидуальные. Следующей задачей Коммонс считал изучение истории экономических учений для определения того, каким образом в экономическую теорию входили представления о коллективных действиях. Выполнению этих задач Коммонс посвятил книги «Правовые основания капитализма» (1924) и «Институциональная экономическая теория» (1934). По образному выражению Б. Селигмена, Коммонс «дистиллировал свою теоретическую систему в сложных аппаратах многих сотен судебных решений и десятков типов экономической теории»17.

 

Ранее этих главных своих трудов Коммонс опубликовал книги «Промышленная доброжелательность» (1919) и «Промышленноеуправление» (1923), где развивал идею социального соглашения рабочих и предпринимателей посредством «взаимных уступок». С одной стороны, Коммонс противопоставлял свои взгляды марксистской доктрине классовой борьбы и социалистическим идеям. Он признавал факт обнищания пролетариата лишь для ранней стадии капитализма и критиковал Маркса за недооценку возможностей тред-юнионов и социальных реформ для улучшения положения рабочего класса. Новый этап промышленного развития, связанный с ростом крупных корпораций, привел, по словам Коммонса, к «диффузии капитализма в гуще широких масс народа»18.

 

С другой стороны, Коммонс призывал капиталистов наладить «добрые отношения» с рабочими, перестать третировать профсоюзы как дьявольские происки и признать за тред-юнионизмом статус законного и неотъемлемого компонента структуры зрелого промышленного общества19. Видное место в этой структуре Коммонс отводил избирательной системе и государственной власти. Он призывал голосовать за тех политических деятелей, которые признают экономические требования тред-юнионов, а государственную исполнительную и судебную власть считал высшей инстанцией в классово-экономическом арбитраже.

 

Коммонс упрекал классиков и  маржиналистов за ошибочную рационалистическую психологию и недостаточность анализа юридических форм. Он пришел к пониманию институтов как исторически сложившихся и освященных юридическим авторитетом обычаев, уходящих корнями в коллективную психологию. Сформировавшись, действующие коллективные институты направляют поведение индивидов. Центральное место среди действующих коллективных институтов Коммонс отводил корпорациям, профсоюзам и политическим партиям. Они выступают как «группы давления».

 

Наряду с коллективными действиями другой важнейшей категорией институциональной теории Коммонса стало понятие сделки (трансакции). Коммонс выделил три основных типа сделок и три главных этапа каждой сделки. По типу Коммонс разделил сделки на торговые, управленческие и рационирующие. Управленческие сделки выражают отношения между руководителями и подчиненными; к рационирующим сделкам относятся налогообложение, бюджет, регулирование цен, решения правлений корпораций. Большинство сделок — торговые. Каждая сделка включает в себя переговоры, принятие обязательства и его выполнение. В ходе переговоров встречающиеся стороны сначала противопоставляют свои позиции и затем ищут соглашения. Трансакционный процесс служит определению «разумной ценности», возникающей из согласия о выполнении в будущем условий контракта. Контракт - это «гарантия ожиданий», без которой не может быть ценности.

 

В теоретических построениях Коммонса много общего с дихотомиями Веблена, но там, где пессимист Веблен с  сарказмом подмечал нелепости и  непримиримые конфликты, благодушный Коммонс находил постепенное возникновение «разумных обычаев и разумных стоимостей, под влиянием которых меняются сами институты». Проводя различие между действующими предприятиями, цель которых повышение технической эффективности производства, и действующими фирмами, занятыми только денежными сделками, Коммонс считал возможным уравновешивание интересов индустрии и бизнеca: «Самое лучшее производственное предприятие — это такое, где технические факторы используются наиболее пропорционально благодаря усилиям менеджеров. Самая лучшая фирма - та, где правильно соразмеряются покупки и продажи путем рыночных сделок. Самый лучший действующий коллективный институт — тот, где в правильном соотношении находятся техника и бизнес»20.