Жизнь как нравственная ценность

В узком смысле насилие обычно сводится к физическому и экономическому ущербу, который люди наносят друг другу, и оно понимается как телесные повреждения, убийства, ограбления, поджоги и т.п. При таком подходе насилие сохраняет свою специфику, не растворяется полностью в родовом понятии морально­го зла. Его недостаток состоит в том, что насилие отождествляется с внешнеограничивающим воздействием на человека, не увязывается с внутренней мотивацией поведения. Но без учета мотивации понять феномен насилия невозможно. Есть боль вывихнутой руки. Есть боль от дубинки полицейского.

В физическом смысле между ними может не быть разницы. В нравственном смысле разница огромна.

Косвенный характер насилия (манипулирование сознанием, скрытая эксплуатация и т.п.) расширяет сферу его применения.

Монополия на насилие сужает его источник до размеров, дающих возможность обществу осуществлять целенаправленный контроль за ним. Институционализация насилия включает его в пространство действий, легитимность которых совпадает с разумной обоснованностью и требует такого обоснования; вне этого была бы невозможна сама постановка вопроса о допустимости насилия. Косвенные, латентные формы насилия - свидетельство того, что оно в своей эффективности может быть заменено другими средствами.

Государственное насилие - не просто ограничение насилия, а такое его ограничение, которое создает предпосылки для окончательного преодоления и перехода к принципиально ненасильственному общественному устройству.

Основной аргумент в пользу насилия состоит в том, что без него нельзя противостоять агрессивным формам зла (к примеру, тирании). И как бы плохо ни было насилие, оно все же лучше покорности и трусости. Насилие считается оправданным как противонасилие.

Насильственный ответ на насилие в сопоставлении с непротивлением, покорностью ему и в самом деле имеет огромные преимущества.

В практическом плане оно более эффективно и в нравственном плане более достойно. Оно является вызовом насилию, формой борьбы с ним. Если бы перед человеком, считал Ганди, был выбор между трусливым смирением или насильственным сопротивлением, то предпочтение, конечно, следовало бы отдать насильственному сопротивлению. Ответное насилие вполне могло бы быть нравственно оправданным, если бы его альтернативой была только покорность.

Но есть еще третья линия поведения перед лицом агрессивной несправедливости - это активное ненасильственное сопротивление, преодоление ситуации несправедливости, но другими  ненасильственными методами.

Ненасилие отличается от насилия прежде всего и главным образом пониманием того, как распределены добро и зло среди людей. Оно исходит из взаимной связанности всех людей в добре и зле. Одно из часто повторяемых возражений против ненасилия как исторической программы состоит в том, что оно будто бы культивирует слишком благостное и ᴨᴏᴛому нереалистическое представление о человеке. В действительности это не так.

В основе современных концепций ненасилия лежит убеждение, согласно которому человеческая душа является ареной борьбы добра и зла. Как писал Мартин Лютер Кинг, даже в наихудших из нас есть частица добра, и в лучших из нас есть частица зла. Считать человека радикально злым - значит незаслуженно клеветать на него. Считать человека бесконечно добрым - значит откровенно льстить ему. Должное же ему воздается тогда, когда признается моральная амбивалентность (двойственность) человека. Сторонник ненасилия не считает человека добрым существом. Он считает, что человек открыт добру, как и злу. Человек может быть добрым. По этой причине в отношениях между людьми всегда остается возможность сотрудничества.

Сознательно ориентируясь на доброе начало в человеке, сторонник ненасилия тем не менее исходит из убеждения, что моральная амбивалентность является принципиально неустранимой основой человеческого бытия. Он не исключает себя из того зла, против которого он ведет борьбу, и не отлучает оппонента от того добра, во имя которого эта борьба ведется. На этом, собственно, и построены принципы ненасильственного поведения: а) отказ от монополии на истину, готовность к изменениям, диалогу и компромиссу; б) критика своего собственного поведения с целью выявления того, что в нем могло бы питать и провоцировать враждебную позицию оппонента; в) анализ ситуации глазами оппонента с целью понять его и найти такой выход, который позволил бы ему сохранить лицо, выйти из конфликта с честью; г) борьба со злом, но любовь к людям, стоящим за ним; д) полная открытость поведения, отсутствие в отношении оппонента какой бы то ни было лжи, скрытых намерений, тактических хитростей и т.п.

Таким образом, перед лицом агрессивного зла, воинствующей несправедливости возможны три линии поведения: а) пассивная покорность; б) насильственное сопротивление; в) ненасильственное сопротивление. Они образуют восходящий ряд и с прагматической, и с аксиологической точек зрения. И по критерию эффективности, и по критерию ценности насильственное сопротивление выше пассивной покорности, и ненасильственное сопротивление выше насильственного сопротивления.

Одним из аргументоʙ, призванных обосновать насилие во благо, является ссылка на формулу «цель оправдывает средства». Предполагается, что насилие оправдано тогда, когда служит средством на пути к цели ненасилия. Насколько оправдано такое предположение, если учесть, что ненасилие в известном смысле тождественно самой морали?

Таким образом, насилие не может получить нравственной санкции. Оно не может быть выводом силлогизма, общей посылкой которого является утверждение о самоценности человеческой личности. Речь идет о качественной смене вектора сознательных нравственных усилий человека - и индивидуальных, и, в особенности, коллективных, социально-организованных.

3. Смертная казнь: правовой и нравственный аспекты.

На протяжении истории многие люди, известные, и не очень, высказывали свои мысли относительно смертной казни. В прошлом большинство людей считало смертную казнь совершенно справедливым способом защиты общества от определенного вида преступлений, причем ни сама смертная казнь, ни ее ужасающие виды не вызывали ни дискуссий, ни осуждения, ни возмущения. В России теоретические исследования юристов и политиков, в которых высказывались взгляды об ограничении и полной отмене смертной казни, появились уже в XVIII веке. За это выступали С. Десницкий, А.Н. Радищев, Ф.В. Ушаков, А.П. Куницин, О. Горегляд, Г. Солнцев, И.В. Лопухин, П.И. Пестель, В.Г. Белинский, А.И. Герцен, Н.Г. Чернышевский и др. В то же время многие одобряли смертную казнь, в том числе М.М. Щербатов, Н.М. Карамзин, В.А. Жуковский, П. Лодий, Л. Цветаев, С. Барышев, И. Фойницкий, Н. Сергеевский и др. Первым государством в мире, отменившим смертную казнь за любые преступления стала в 1846 г. Венесуэла. Интерес к институту смертной казни возрос после II Мировой войны. С одной стороны смерть миллионов людей обесценила человеческую жизнь, с другой - фашизм, с его ужасными казнями, вызвал новый взгляд на жизнь человека, ее ценность и значимость. В системе уголовного наказания смертная казнь занимает совершенно особенное место. Помимо того, что эта мера - исключительна, у нее нет цели исправления, как у любого наказания. Цель же смертной казни - возмездие. Смертная казнь не порождает особого правового последствия - судимости, но имеет при этом стопроцентную частную превенцию.

Как сторонники, так и противники смертной казни, подтверждая свои доводы, часто ссылаются на общественное мнение. В любой стране смертная казнь - это не только институт уголовного права, но и феномен социокультурный. Отношение к этому институту формируется на основе взаимодействия многих социальных факторов. В большинстве государств мира общество в целом одобряет смертную казнь.

Для формирования мнения о смертной казни и у общества, важно правильно выбрать нравственные аспекты. Рассмотрим конкретнее отношение к доводам против смертной казни.

Самый убедительный аргумент - это: «судебные ошибки при смертном приговоре не могут быть исправлены». Есть множество примеров этому. В печати встречалось высказывание, что пока серийного убийцу Чикатило арестовали, по его преступлениям ошибочно казнили двоих человек. Еще один пример. По делу серийного убийцы Михасевича было безвинно арестовано 11 человек. Один из них расстрелян, другой ослеп в результате избиений, третий сошел с ума, остальные просидели длительные сроки. Судебные ошибки можно исправить, если человек еще не казнен. Для цивилизованного государства гуманистические аргументы имеют большее значение.

Следующим по убедительности является довод, что «казнь не может восстановить положения, существовавшее до совершения преступления». Конечно, речь не идет о том, что раз ничего уже не восстановить то и наказывать не надо. Если же преступник останется живым, то может быть останется шанс на какую-либо компенсацию, кроме морального чувства мести.

Довольно убедительным многие считают довод, что «смертная казнь не останавливает преступников». Преступники далеко не всегда думают о возможном наказании. Если это ситуативное преступление, совершенное от отчаяния или в пьяном виде, человек не задумывается о последствиях безоглядно и безотчетно захваченный своими порывом. Если же преступление совершается осознанно, рецидивистом, то он расчитывает избежать наказания. Таким образом, сам факт наличия или отсутствия сурового наказания мало влияет на статистику преступления.

Определенное значение имеет еще один аргумент. Согласно ему, жесткое наказание — это «демонстрация силы в руках слабой государственной власти, которая не может предупредить преступность другими средствами». Это даже скорее не аргумент, а объяснение причины наличия расстрельных статей в уголовном законодательстве. Предполагается, что при усилении государства, при расширении его возможностей предупреждать преступления, можно будет смягчать меру наказания.

Самым слабым доводом «против» воспринимается то, что «смертная казнь подает людям пример жестокости и тем самым способствует совершению преступлений». Действительно, трудно представить, что само по себе наказание, какое бы оно ни было, может служить примером для потенциальных преступников и способствовать новым преступлениям.

Столь же слабым выглядит другой аргумент нравственного характера. Согласно нему, «жестокое наказание разжигает грубые инстинкты, основанные на крайнем пренебрежении к человеческой личности». Многие отказывают в праве преступника на проявление уважения к его личности. По этой же причине неубедительным воспринимается довод, что «смертная казнь отнимает у преступников возможность исправления». Часть опрошенных иронически реагируют на данный аргумент с репликой «горбатого могила исправит».

Требуется много конкретных примеров раскаяние преступников, чтобы повысить убедительность нравственных аргументов. Сейчас в печати больше рассуждений другого рода, что тюрьма не исправляет, а делает из человека безнадежного преступника. Лишь изредка просачивается информация о строительстве в зоне церквей, о высокой доле верующих среди зэков. Сложный нравственно-психологический мир преступника, сочетающий тягу к искуплению, слабую волю, низкую устойчивость к искушениям, нравственную черствость, требует большого запаса терпения в стремлении добиться исправления преступника.

Близкий к нравственной группе аргументов является тот, что «казнь - это убийство ради убийства». Он также оценивается как неубедительный всеми, кроме противников этой меры наказаний.

Только для людей с развитым религиозным и нравственным сознанием значимы аргументы, учитывающие определенную долю уважения человеческой личности преступника. Эти доводы абстрактны и требуют большой духовной работы.

Нравственные аргументы все же имеют некоторое значение, но в другом ключе. Из этой группы доводов относительно более убедительно звучит тезис, что «смертная казнь бесчеловечна с точки зрения нравственных и религиозных принципов». Большая часть, соглашаясь с религиозной оценкой, не считают это достаточным аргументом в пользу смягчения наказания. Можно признавать, что наказание жестокое, но раз человек заслужил, то пусть несет его. Далеко не всеми осознается радикальное различие казни и любого другого наказания. Признание ценности человеческой жизни большинством людей не распространяется на особо опасных преступников.

Таким образом, совокупная сила убедительности доводов против смертной казни для большинства опрошенных невелика. Лишь некоторые аргументы более-менее имеют силу, но их перевешивают доводы в пользу необходимости казнить, за тяжелые преступления.

Вопрос о смертной казни один из самых острых в правосознании. Решение об ее отмене - важное свидетельство трансформации правовой культуры общества. Стабилизация власти, развитие национальной государственности будет способствовать укреплению социальных и правовых норм, позволит облегчить процесс убеждения общественного мнения против смертной казни.

Заключение

Высшим гуманистическим смыслом социального развития становится утверждение отношения к человеку как высшей ценности бытия. Человек как самоцель развития, как критерий оценки социального процесса представляет собой гуманистический идеал происходящих в стране преобразований. Поступательное движение к этому идеалу связано с гуманизацией жизни общества, в центре планов и забот которого должен стоять человек с его нуждами, интересами, потребностями. Поэтому гуманизация рассматривается как важнейший социальный принцип, отражающий современные общественные тенденции построения функционирования государственной системы. Изучение нравственных аспектов и проблем профессии необходимо каждому юристу, особенно в современных условиях, когда ставится задача гуманизации общественной и государственной жизни, когда человек провозглашен Конституцией высшей ценностью и на первый план выдвигаются гарантии его прав и свобод. А юридическая профессия имеет своим "объектом" именно человека. Деятельность юриста касается важнейших благ, интересов людей, нередко связана с вторжением в их личную жизнь, а иногда и с ограничением прав, принятием решений, влияющих на судьбу человека. Прежде всего, для любой профессиональной этики исходным является принцип гуманизма, т.е. уважительного отношения к каждой человеческой личности, понимания ее неповторимости, самодостаточной ценности. Принцип гуманизма противостоит чисто утилитарному отношению к личности, рассмотрению ее, главным образом, как средства достижения каких-то иных, пусть и достаточно важных, целей.