В действительности же Милюков
оставался все тем же реальным
политиком и прагматиком. В
20—30-е годы среди эмигрантов
предпринимались неоднократные
попытки объединения различных
эмигрантских течений, не увенчавшиеся,
однако, успехом. Милюков принимал
в них самое активное участие.
Хотя политические страсти отнимали
у русских эмигрантов много
сил и времени, им приходилось
приобщаться и к условиям повседневной
жизни стран, где они осели.
Необходимо было зарабатывать
на жизнь. Помимо редакторства
в «Последних новостях», Милюков
писал статьи о России для
Британской энциклопедии, сотрудничал
в других изданиях, выступал с
лекциями об истории России
во многих странах, в том
числе и в Соединенных Штатах
Америки, куда он ездил по
приглашению американской ассоциации
Lowell Institute.[1, стр. 99]
В часы досуга он совершал
прогулки по набережной Сены,
искал у букинистов интересные
книги, иногда его видели за
шахматной доской.
В
Париже он жил вначале в старом
«заброшенном доме, где почти все
его комнаты были сплошь заставлены
полками с книгами», составлявшими
огромную библиотеку, превышавшую десять
тысяч томов, не считая многочисленных
комплектов газет на разных языках.
Вступая в старость, горько оплакивал
смерть своей жены Анны Сергеевны.
Затем переехал в новую квартиру,
на бульваре Монпарнас, где
поселился со своей второй
женой Н. В. Лавровой. Уступая
ее вкусу, Милюков по-другому,
«по-буржуазному» оформил свой
антураж, сам оставаясь, как
и прежде, вне внешних условностей.
[4, стр. 125]
В 1927 году издал двухтомную
книгу «Россия на переломе»,
в основе которой лежали его
лекции, прочитанные в Бостоне
в октябре—ноябре 1921 года. Книга
вышла в немецком, американском
и русском изданиях. Она содержала
итоги и раздумья лидера русского
конституционализма о «белом»
и «красном» движении, раскрывала
его представления о русской
революции, причинах ее свершения.
Глава
2. Общественно-политическая
деятельность П. Н. Милюкова
2.1
Деятельность Павла
Николаевича в Государственных
Думах
Деятельность
Милюкова в Государственных думах
России составила целую эпоху
в его жизни и в жизни
самой России. Лидер партии, непререкаемый
авторитет, умный и образованный
человек, тонкий и проницательный политик,
Милюков умело руководил кадетской
фракцией во всех четырех Думах, хотя
не являлся членом первых двух Дум.
Его общение с депутатами Думы
было постоянным, его мнений ждали,
руководствовались ими в практической
работе. Особая роль Милюкова в парламентских
организациях России была не случайной
не только в силу его политического
лидерства, но главным образом в
силу сущности того политического течения,
той партии, которую он представлял.
Особенности его личности — способность
широко и объемно мыслить, видеть
разные стороны предмета, возможные
противоречия, умение находить при
этом точки соприкосновения противоположных
мнений, улавливать возможность компромиссов
— все это обеспечивало русскому
либерализму в его кадетской
форме известную жизнеспособность
и живучесть.
Лидер партии был как бы
олицетворением «кадетизма» и
одновременно автором и творцом
этой политической доктрины. Партия,
основным программным положением
которой было установление конституционного
строя, оправданно и закономерно
должна была погрузиться в
парламентскую деятельность. Именно
в этой области могли реализоваться
политические устремления и идеалы
кадетов. Именно поэтому Милюков
так всепоглощающе отдавался
дугой деятельности. Но он был
реальный политик и прагматик.
Реализм был основой его политической
жизни. Прагматизм все подчинял
одной цели. Милюков неоднозначно
воспринимал условия российской
действительности, размышлял о степени
подготовленности России к конституционному
строю, осмысливал ее опыт и
современность, особенности реальной
обстановки и окружающих его
политических деятелей. В сложной
политической борьбе образовавшихся
политических партий, в период, когда
первая русская революция была
подавлена, а самодержавие набирало
силу, необходимо было выработать
свою политическую линию.[7, стр. 43]
Необходимо было осуществлять
и поддерживать определяемую
самой логикой кадетской программы
стабильность политической доктрины
«средней линии», то есть такую
парламентскую деятельность, существование
которой зависело от соотношения
правых и левых сил, их баланса.
Поэтому тактика стала стержнем
политического поведения кадетов
и их лидера. Только она могла
обеспечить выполнение кадетской
программы в конкретной и реальной
политической борьбе. И не случайно
выступления
Милюкова на крупных политических
форумах, съездах, конференциях,
в Думах всегда начинались
с доклада о тактике. Это
происходило не от особого
пристрастия к тактике и не
от абсолютизации ее как средства
политической борьбы, а от сущности
его позитивной программы, основанной
на реальном учете сил.
Однако не все действия кадетской
партии и ее лидера можно
объяснить достоинствами или
недостатками избранной тактической
линии. В реальной практике
в поведении всех политических
партий имелись ошибки, просчеты
и заблуждения, связанные не
только с проводимой ими тактикой,
а, главным образом, с самой
реальной действительностью и
реальным соотношением сил. Под
углом зрения этих исходных
позиций и подходил Милюков
к своей парламентской деятельности.
Его политическое credo состояло в
том, чтобы сохранить парламентаризм,
существование и развитие которого он
обуславливал исторической реальностью,
разумеется, понимаемой им с точки зрения
идеолога своей политической платформы.
На этом пути предстояли сложные
политические комбинации, отступления,
трюки, демагогия, что всегда
сопровождают политическую деятельность.
Однако при всех, казалось бы,
видимых и действительно имеющих
место противоречиях Милюкова
он сохранял последовательность
и верность своей основной
идее — идее сохранения русского
парламентаризма. Он был и политиком,
и борцом, обнаруживая удивительные
силу воли и упорство в достижении
поставленной цели. Этим в значительной
степени объяснялось существование
русского парламентаризма до
революционных событий 1917 года.
На работу первой Государственной
думы Милюков воздействовал через
своих друзей, единомышленников
по партии М. М. Винавера
и И. И. Петрункевича. Ход работы
самой Думы он мог непосредственно
наблюдать, присутствуя на ее
заседаниях в качестве представителя
прессы.
Тактика
кадетов в Думе (первая Дума по своему
составу была преимущественно кадетской)
исходила из вполне определенных, четко
обозначенных позиций: оставаться в
сфере разумных расчетов и в рамках
законности, осуществлять принцип солидарности
между отдельными общественными
течениями. Это последнее положение
Милюков образно ассоциировал с
«крещением корабля», описанным в
одном из рассказов
Киплинга: «признание общей связи
как результат борьбы и трение
отдельных частей новой, только
что налаженной машины».
Ход работы Думы — особенно
отказ царя принять думскую
делегацию с ответом на тронную
речь и содержащим требование
законодательной, а не законосовещательной
Думы, а также разногласия с
трудовиками по аграрному и
другим вопросам заставили лидера
кадетской фракции корректировать
свою позицию. Кадеты начали
вести себя более решительно
— перешли к критике правительства
и объявили, что их «дороги»
с «друзьями слева» расходятся.
При этом «руководство общим
направлением реформы, — указывал
Милюков, — должно быть оставлено
в руках государства. Отсюда
следовала со стороны кадетов
и со стороны правительства
обоюдная тенденция к сближению.
Это выразилось в их переговорах
в мае—июле 1906 г. [8, стр. 27]
Переговоры с П. А. Столыпиным,
на которых присутствовал симпатизировавший
Милюкову министр иностранных
дел А. П. Извольский, не были
конструктивными. Столыпин вел
переговоры не по существу, а
полуиронически объяснял» Милюкову,
что «министр внутренних дел
есть в то же время шеф
жандармов, выполняющий непривычные
для интеллигенции функции».
Извольский молчал, и в разговоре
с Милюковым «сокрушался о
том, что русская власть всегда
начинает понимать положение
слишком поздно». В правительственном
«Новом времени» после этих
переговоров было сообщено, что
принятие предложении Милюкова (то
есть конституционной программы),
«грозит гибелью России». 8 июля
Николай II подписал указ о роспуске
Думы. Главную задачу партии Милюков видел
в подготовке к выборам во II Государственную
думу. Сам он не смог баллотироваться в
Думу из-за своего ценза, хотя предпринимались
попытки изменить этот ценз по линии общества,
печатавшего его книги. Но он был привлечен
к следствию за подписание «Выборгского
воззвания», и тем самым лишался этого
права. В итоге выборов во II Думу кадеты
потеряли 80 депутатских мандатов, произошел
рост представителей правых и левых партий.
У Милюкова не осталось в среде думской
фракции старых «тесных связей», «не оставалось
и тех надежд, которые заставляли прочно
запереться в ее колесницу». И тем не менее
он не отходил от позиции «главного рупора
и толкователя деятельности фракции».
Продолжение строго парламентской деятельности
Милюков связывал с «приспособлением
к новым условиям», что означало изменение
тактики. Милюков предлагал перейти от
тактики «штурма» к тактике «правильной
осады» самодержавия, сосредоточиться
на законодательной работе, воздерживаясь
от прямого выражения недовольства правительству,
и образовать в Думе парламентское большинство.
Новый тактический лозунг — «правильная
осада» самодержавия в практической работе
стал для Милюкова лозунгом «беречь Думу».
Поэтому кадетская фракция уклонилась
от выражения недоверия правительственной
декларации Столыпина, так как в противном
случае Дума могла быть закрыта. Этим определялось
и решение других вопросов: об амнистии,
об отмене смертной казни, о помощи безработным,
аграрный вопрос и др. «Формула перехода»
— уклонение от решения, снятия с повестки
дня, передача в Комиссии — избранный
кадетами метод решения многих вопросов
во II Думе, санкционированный лидером
партии. Милюков, например, считал провокационной
постановку в Думе вопроса об отмене смертной
казни за политические убийства, так как
Дума была неоднородной и не могла дать
однозначного решения; разногласия по
этому вопросу дали бы повод для закрытия
Думы. Столыпин решил воздействовать на
Милюкова «Если Дума осудит революционные
убийства, — говорил ему Столыпин, — то
он готов легализовать партию народной
свободы» Милюков отвечал, что он не может
распоряжаться партией, «что для нее это
есть вопрос политической тактики, а не
существа дела. В момент борьбы, она не
может отступить от занятой позиции и
стать на позицию своих противников, которые
притом сами оперируют политическими
убийствами». Манифестом 3 июня 1907 г Дума
была распущена.
Милюков
был озабочен подготовкой к
выборам в новую, третью Думу.
Третьеиюньский государственный
переворот обеспечил переход
от Думы с кадетским «центром»
к Думе с «центром октябристским»
Октябристы в III Думе становились
«партией центра», то есть тем, чем были
кадеты в первых двух думах, от решающего
голоса которых зависело голосование.
Два думских большинства — правооктябристское
и октябристско-кадетское — примечательная
особенность третьеиюньской системы.
Определяя тактику партии, Милюков писал:
«Мы решили всеми силами и знаниями вложиться
в текущую государственную деятельность
народного Правительства». Третья Дума
была наполнена «черновой», будничной
работой. В качестве руководителя фракции,
уже будучи полноправным членом Думы,
Милюков выступал в Думе по всем вопросам
от конституционно-политических, национальных,
вероисповедальных до вопросов народного
образования, авторского права и бюджета.
Но главной его темой стали вопросы иностранной
политики, по которым в Думе у Милюкова
не было конкурентов. В первые же заседания
Думы кадеты стали предметом яростной
атаки со стороны сторонников государственной
власти. Пуришкевич заявлял, что кадеты
— самый опасный элемент, поскольку они
умные и политически образованные люди
И, естественно, что Милюков, как признанный
руководитель «инкриминированного направления»,
сделался главной мишенью атаки Милюкову
устраивали обструкции, в его адрес сыпались
оскорбительные реплики Активное недружелюбие
к Милюкову неоднократно на заседаниям
Думы выражал и Гучков. В этой обстановке
сложно было регулировать отношения с
правыми и левыми силами. Милюков продолжал
линию на сохранение контактов с властью,
необходимых для ведения парламентской
работы в рамках государственности. При
обсуждении правительственной декларации
Столыпина, который сказал, что «историческая
самодержавная власть и свободная воля
монарха — драгоценнейшее достояние русской
государственности», Милюков, хотя и возражал
ему, но заключил, что «никто не предлагает
фракции открыть атаку».
Подобные факты не лишали кадетскую
фракцию самостоятельности стратегической
позиции. Милюков критически относился
к указу 9 ноября 1910 г., к столыпинской
аграрной политике, а также не
поддерживал аграрный проект
трудовиков о национализации
земли, придерживаясь кадетского
программного положения о частичном
отчуждении земли. Он четко
провозгласил и свое отношение
к левым партиям и методам
их борьбы: «У нас и у всей
России — есть
враги слева».