Чикагская архитектурная школа

         Работа  над проектами небоскребов вместе  с Д. Адлером стала для Салливена толчком для создания его “философии архитектуры”. Салливен писал, что “каждая проблема содержит ее собственное решение, и задача заключается в точном понимании характера проблемы”. Из записей Ф. Райта, который был учеником Салливена, мы знаем, что этот принцип стал одной из отправных точек в творчестве Салливена и Райта. Такая “философия” предложила “формулу архитектуры”, которая красной нитью прошла через весь процесс архитектурного развития ХХ века: “…всюду и всегда форма следует за функцией” (10). Л. Салливен лаконично связал между собой две основные категории архитектуры – форму и содержание (функцию), ответив на вопрос сочетания красоты и пользы, эстетики и этики. Функция, по Салливену, это единое синтетическое выражение всего разнообразия жизни, несущее не только утилитарное назначение, но и эмоциональное переживание, которое возникает у человека в соприкосновении со зданием. Именно в работах Салливена были заложены основы функционализма, идея которого заключалась в том, что форма объекта должна быть подчинена его назначению и соответствовать ему.

         Изучавший  “философию жизни” Ницше и  труды Гегеля, ценивший поэзию  Уитмена, Салливен рассматривал свои здания как истечение некой вечной жизненной силы, которая находит себя в структуре здания и его орнаментации. Его известный принцип нашел свое выражение в здании Гэренти-Билдинг в Буффало (1895 г.), где орнаментальная “жизненная сила” “распускается” на стенах, метафорически отражая механическую систему здания. Эта “органическая школа” создала основу для работы Ф. Райта. Л. Салливен создал теорию Чикагской школы и заложил традицию американской архитектуры, которая отталкивалась от идей Эмерсона о природной самодостаточности. Основные принципы своей философии архитектуры Салливен опубликовал в двух книгах “Разговоры в детском саду” (1918 г.) и “Автобиография идеи” (1924 г.).

        Однако  подлинного признания при жизни  “пророк" (11) новой архитектуры, как назвал его Х. Моррис, не получил. Последней крупной его работой, выполненной в 1899 г., стал универмаг Шлезингера и Мейера в Чикаго (позднее магазин фирмы “Кэрсон, Пири, Скотт”).

         Влияние  Чикагской школы на европейскую  архитектуру было огромным. Современный  немецкий архитектор Й. Клейхус так охарактеризовал это воздействие: “Многие американцы думают, что мы, берлинские архитекторы, главным образом интересуемся Франком Ллойдом Райтом. Это никогда не было правдой. Действительно, в ранний период были интересные немецкие публикации о работе Райта. Но я не знаю ни одного берлинского архитектора с 1920-х годов, кто бы действительно находился под влиянием Райта. В Берлине все находились под воздействием чикагской архитектуры, которую представляли Уильям ле Барон Дженни, Адлер и Салливен, Бернэм и Рут и позднее Холаберд и Рош, а также Парсел, Фик и Элмсли. Взятые вместе, они составляют архитектурную душу Чикаго” (12). Клейхус, спроектировавший для Чикаго Музей современного искусства, хотел, чтобы его “новое здание музея стало манифестом прагматизма, который характеризует лучшую архитектуру этого города” (13).

         Влияние  Чикагской школы оборвалось с  наступлением волны эклектики.  В тот момент, когда ее представители  достигли мастерства в применении  новых средств, произошло событие,  ставшее поводом для окончания  процесса развития новой архитектуры  – Всемирная Колумбийская выставка  в Чикаго 1893 г. С одной стороны,  она привлекла внимание к архитектуре  Чикагской школы. С другой –  именно “Белый город” (как называли  грандиозное зрелище выставочного  городка) определил развитие прямо  противоположного стилевого направления.  Салливен констатировал, что “последствия ущерба, который причинила стране Чикагская выставка, будут ощущаться в течение полувека”. Житейский прагматизм побудил всех архитекторов Чикагской школы, кроме Салливена, постепенно отказаться от найденных решений и следовать за модными течениями. Бизнесмены-заказчики поставили другие задачи, которые “бизнесмены” от архитектуры принялись решать в новых формах.

                                            Рис 2. Особняк Брэдли (1910)

Салливан, Луис Генри

Рис 3. Салливан, Луис Генри

          Луис Генри Салливен  (3 сентября 1856 — 14 апреля 1924) — американский архитектор, первопроходец рационализма, отец американского модернизма. Создатель одного из первых небоскребов и концепции органической архитектуры, один из самых видных представителей и идеолог Чикагской школы архитектуры, учитель Фрэнка Ллойда Райта.    Салливен не получил законченного профессионального образования. Недолго он изучал архитектуру в Массачусетском технологическом институте (1872—1873). Его главным учителем был Уильям Роберт Уэйр. Потом Салливен уехал в Филадельфию, где работал в мастерской Фёрнесса. Из-за долгой депрессии работа у Фёрнесса закончилась, и Салливен поехал в Чикаго, где застал строительный бум после большого чикагского пожара. Там он работал вместе с Уильямом Ле Барон Дженни, а меньше чем через год уехал в Париж. Во  Франции Салливен посещал Школу изящных искусств (1874-75).

        После  возвращения в США Салливен стал снова работать архитектором. Немного позже стал работать совместно с Данкмаром Адлером, в 1883 году они стали равноправными партнерами. Их фирма носила имя Adler&Sullivan, в таком виде просуществовала до 1895 года. Салливен был автором декора, который он придумывал по французским примерам, в основном по Flore Ornamentale от Victor Ruprich-Robert.

         Первое  крупное произведение — Аудиториум в Чикаго (1886-89). На рубеже XX века первым разработал концепцию высотного здания, стремясь «использовать новые пропорции и ритмику, продиктованные ячеистой структурой конторского здания» (БСЭ). Изложил свои взгляды в статье «Высотное конторское здание с художественной точки зрения» (1896). Начиная с 1908 г. работал в тандеме с Джорджем Грантом Элмсли («дома прерий» и «алмазные шкатулки»). В 1918 г. объявил о своём банкротстве, закончил жизнь в бедности (14).

Рис 4. Национальный фермерский банк (1908)

Wainwright Building. Одна из канонических архитектурных форм чикагской школы.

       Wainwright Building – одно из самых ярких и известных творений чикагской архитектурной школы. Можно сказать, WB претендует на статус канона чикагского функционализма: именно на него очень часто ссылаются, когда хотят вспомнить чикагскую школу в целом. Особая ирония исторической ситуации: вспоминая Чикаго – вспоминают Сент-Луис. – Wainwright Building был возведён именно в этом городе, в 1891 году.

         Здание  имеет 10 этажей; располагается в  форме русской буквы «П» (латинской  «U»); материал – терракотовые  плиты и стекло. Wainright Building – первое здание в мире, чья прочность полностью зависит от сплошного стального каркаса (в Home Insurane Building функции каркаса продублированы несущей задней стеной и боковыми колоннами); каркас – стальной. Облицовка здания была выдержана в тёмно-красных тонах; для облицовки использовались миссурийский гранит и песчаник.   

    После начального двухэтажного основания здание имеет чётко выраженную вертикальную направленность, символически соответствующую устремлённости здания ввысь и визуально подчёркивающую эту устремлённость. Эти вертикальные ритмы несколько уравновешиваются горизонтальным декоративным фризом и козырьком, относительно небольшим. Внутри здания размещались 9 магазинов и более 200 офисов.    

   Внутренний дизайн здания достаточно строг; при этом используются (на первом этаже) новаторские дизайнерские решения, обоснованные исключительно необходимостью. По степени новационности дизайн WB сопоставим с дизайном модерна, но диктатура прямой линии резко противопоставляет стиль WB манерам модерна; обнаруживается разность двух культур – европейской и американской: в то время как европейская культура ориентирована на «погружение в мир чувственности», американская культура декларирует стремление к рациональности и рационализму; Европа стремится к «переживанию реальности», Америка – в лице Чикагской школы – к конструированию, т.е. к преобразованию реальности.  

   Главной стилистической чертой Wainright Building является строгий, выверенный баланс между функционалистскими элементами и декоративной эстетикой. И если в случае с Home Insurane Building декор – дань традиции, то подчёркнутый, акцентированный декор Wainright Building – личный выбор самого Салливена. 

Декор и функционализм  противоречат друг другу; с точки  зрения функционализма присутствие  декора в архитектуре нефункционально  и избыточно; но Салливен идёт на это алогичное действие. По сути Wainright Building – это канонизация противоречия между функцией и декоративностью в эстетике Чикагской школы в версии Луиса Генри Салливена. 

Сознательно сочетая функционализм  и декоративность, Салливен ещё и интенсифицирует проявление каждого из этих элементов.     

    Появление чикагской архитектуры в Сент-Луисе – и появление достаточно раннее: прошло всего 6 лет с момента возведения Home Insurane Building, ставшего началом стиля, - свидетельствует, что чикагская школа начинает превращаться в школу национального масштаба, начинает становиться общеамериканской школой.   

      Стоит отметить и скорость освоения архитектурных новаций американским обществом: эта скорость была явно выше, чем в Европе. В Европе тот же модерн в 90-е годы XIX века – очень чувствителен к региональным особенностям. И такую зависимость от места по большому счёту модерн преодолеть не сможет никогда. В Америке же архитектурные новации транслируются по всему континенту и при этом стиль новаций высказывает полное безразличие к традициям того места, в котором эти новации укореняются.         

    Особое значение Л.Г. Салливена для истории архитектуры связано с тем, что в нём талантливый практик соединился с талантливым теоретиком: именно Салливен дал теоретическое и идеологическое обоснование принципов чикагской школы. Случилось это позже, в 1896 году. Статья Салливена, написанная на эту тему, называлась «Высотное конторское здание с художественной точки зрения». Принципы, изложенные в этой статье, стали основополагающими для практики строительства небоскрёбов в будущем. Всего таких принципов пять: 1) необходимость подземного этажа; этот этаж – «технический», в нём собраны службы, обеспечивающие функционирование здание (бойлерные, силовые установки, и пр.); 2) первый этаж отдаётся коммерческим структурам, нуждающимся в большом пространстве, освещённости и многочисленным входам с улицы – магазинам и банкам; внутренняя планировка этого первого этажа – индивидуальная, отличающаяся от внутренней планировки других этажей здания; 3)  второй этаж должен иметь ту же степень освещённости и свободы внутренних пространств, как и первый; по сути – это тоже «магазинно-банковская территория»; он так же должен обладать индивидуальной внутренней планировкой. На практике это привело к тому, что первые два этажа небоскрёба выделяются в самостоятельный сектор. 4) планировка всех остальных этажей – идентична; 5) последний этаж – так же как и первый – является техническим этажом; здесь располагаются системы вентиляции и механизмы, обеспечивающие работу лифтов.     

         Интенсификация  импульсов функционализма привела  в итоге к тому, что из облика  Wainright Building исчезают практически все элементы эклектики; в этом контексте степень функционализма WB на порядок выше степени функционализма Home Insurane Building, для которого сочетание функционализма и эклетичности было главным структурным событием. В Wainright Building весь фасад подчинён единым принципам организации, он образует единое целое. «Везде один и тот же» - этот девиз вполне применим к Wainright Building. – Исключений – два: во-первых, это - сектор первых двух этажей; но это – то исключение, с которым функционализму в Америке придётся смириться. Задача преодоления «казуса первого этажа» будет решена не американским, а европейским функционализмом. Во-вторых, выделен самый верхний – технический – этаж. Но выделен так, что – при всей своей оригинальности, связанной с совмещением окон и декора, – он выглядит как некое «логическое» завершение здания; он не столько противопоставляет себя общему замыслу фасада, сколько дополняет его. 

Рис 5. Wainright Building

         Wainright Building стал прототипом большого числа небоскрёбов, построенных в Америке, и одним из шедевров чикагской школы.  

  Wainright Building – это «канон» чикагской школы в авторской версии – в версии Льюиса Генри Салливена (15).

Огюст Перре ( AUGUSTE PERRET )

  |

 Рис 6. Огюст Перре |

        Огюст  Перре (1874—1954) – архитектор, впервые сделавший железобетон материалом зодчества, был в то же время последовательным выразителем классической традиции во Франции. Начало его творчества относится еще к первому десятилетию XX века, но роль одного из лидеров современной архитектуры он сохранил в течение всей долгой жизни.

       Огюст  Перре родился в Брюсселе в семье французского эмигранта 12 февраля 1874 года. Первые архитектурные знания и навыки получил в строительной фирме, которую основал в Париже его отец. Первое здание Огюст спроектировал и построил в возрасте шестнадцати лет. До 1901 года он учился в Школе изящных искусств в Париже вместе с братом Жоржем. Огюст учился блестяще, но ушел из школы, не защитив диплома, когда этого потребовали дела фирмы. Вместе с братьями он продолжал дело отца, соединив в своем творчестве согласно давней традиции труд архитектора, конструктора, строителя.

        Огюст  начал свою деятельность в  годы господства эклектики и  брожения идей, когда новаторские  предложения в области строительных  конструкций неизменно связывались  с использованием металлического  каркаса, а стилистическое течение  «Ар нуво» еще не успело сойти со сцены. В то время во Франции Перре, по свидетельству Ле Корбюзье, «был единственным на пути нового направления».

         В  1903 году он построил жилой дом  на улице Франклина, вошедший  в историю архитектуры как  здание, в котором железобетонная  каркасная конструкция, органически  связанная с планом здания  и с организацией внутреннего  пространства, впервые получила  тектоническое выражение.

Перре первым попытался использовать железобетон как средство архитектурного выражения, и многие его качества послужили стимулом дальнейшего развития архитектуры. Железобетонный каркас обнажен, а не скрыт. В здании на улице Франклина почти полностью отсутствует фасад в прежнем значении этого слова – фасад-украшение. Ряд изящных выступов и углублений на фасаде придает ему легкость. Шесть этажей здания свободно выступают из плоскости фасада.

Дом напоминает некие металлические  конструкции, которые становятся все  легче по направлению к основанию. Это впечатление хрупкости имело  свои последствия. Банки отказывались выдавать деньги под закладную на многоквартирный дом Перре, так как эксперты предсказывали, что он быстро обвалится.