Быт и нравы средневековья

Участие в рыцарском войске требовало известной обеспеченности, и земельное пожалованье было не только вознаграждением за службу, но и необходимым материальным условием ее осуществления, поскольку и боевого  коня, и дорогое тяжелое вооружение (копье, меч, булаву, доспехи, броню для  коня) рыцарь приобретал на собственные  средства, не говоря о содержании соответствующей  свиты. Рыцарские доспехи включали до 200 деталей, а общий вес военного снаряжения доходил до 50 кг; с течением времени росли их сложность и  цена. Подготовке будущих воинов служила  система рыцарского обучения и воспитания. В Западной Европе мальчики до 7 лет  росли в семье, позднее до 14 лет  воспитывались при дворе сеньора  в качестве пажа, затем - оруженосца, наконец, совершалась церемония посвящения их в рыцари.

Традиция требовала от рыцаря быть сведущим в вопросах религии, знать правила придворного этикета, владеть "семью рыцарскими добродетелями": верховой ездой, фехтованием, искусным обращением с копьем, плаванием, охотой, игрой в шашки, сочинением и пением стихов в честь дамы сердца.

Посвящение в рыцари символизировало  вхождение в привилегированное  сословие, приобщение к его правам и обязанностям и сопровождалось особой церемонией. Согласно европейскому обычаю, рыцарь посвящающий в звание, ударял посвящаемого мечом плашмя по плечу, произносил формулу посвящения, одевал шлем и золотые шпоры, вручал меч - символ рыцарского достоинства - и щит с изображением герба и девиза. Посвященный, в свою очередь, давал клятву верности и обязательство соблюдать кодекс чести. Ритуал часто заканчивался рыцарским турниром (поединком) - демонстрацией воинской выучки и храбрости.

Рыцарские традиции и особые этические нормы складывались веками. В основе кодекса чести лежал  принцип верности сюзерену и долгу. К числу рыцарских достоинств относили воинскую отвагу и презрение  к опасности, гордость, благородное  отношение к женщине, внимание к  нуждающимся в помощи членам рыцарских  фамилий. Осуждению подлежали скаредность и скупость, не прощалось предательство.

Но идеал не всегда был  в согласии с реальностью. Что  же касается грабительских походов  в чужие земли (например, взятие Иерусалима или Константинополя во время  крестовых походов), то рыцарские "подвиги" приносили горе, разорение, поругание  и позор не одним простолюдинам.

Крестовые походы способствовали становлению идей, обычаев, морали рыцарства, взаимодействию западных и восточных  традиций. В ходе их в Палестине  для защиты и расширения владений крестоносцев возникли особые организации  западноевропейских феодалов - духовно- рыцарские ордены. К ним относятся орден Иоаннитов (1113), орден Тамплиеров (1118), Тевтонский орден (1128). Позже в Испании действовали ордены Калатрава, Сант-Яго, Алькантара. В Прибалтике известен орден Меченосцев и Ливонский. Члены ордена давали монашеские обеты (нестяжание, отказ от имущества, целомудрие, повиновение), носили схожие с монашескими одеяния, а под ними - военные доспехи. Каждый орден имел свою отличительную одежду (например, у тамплиеров - белый плащ с красным крестом). Организационно они строились на основе строгой иерархии, возглавляемой выборным магистром, утверждаемым папой римским. При магистре действовал капитул (совет), с законодательными функциями.

Отражение рыцарских нравов в области духовной культуры открыло  ярчайшую страницу средневековой литературы со своим особым колоритом, жанром и  стилем. Она поэтизировала земные радости вопреки христианскому  аскетизму, прославляла подвиг и  не только воплощала рыцарские идеалы, но и формировала их. Наряду с героическим эпосом высокого патриотического звучания (например, французская "Песнь о Роланде", испанская "Песнь о моем Сиде") появились рыцарская поэзия (например, лирика трубадуров и труверов во Франции и миннезингеров в Германии) и рыцарский роман (история любви Тристана и Изольды), представлявшие так называемую "куртуазную литературу" (от французского courtois - учтивый, рыцарский) с обязательным культом дамы.

В Европе рыцарство теряет значение основной военной силы феодальных государств с 15 в. Предвестницей заката славы французского рыцарства стала  так называемая "битва шпор" (11 июля 1302 г.), когда пешее ополчение  фландрских горожан разгромило французскую рыцарскую конницу. Позже неэффективность действий французского рыцарского войска с очевидностью проявилась на первом этапе Столетней войны, когда оно потерпело ряд тяжелейших поражений от английской армии. Выдержать конкуренцию наемных армий, использовавших огнестрельное оружие (оно появилось в 15 в.), рыцарство оказалось не способным. Новые условия эпохи разложения феодализма и зарождения капиталистических отношений привели к исчезновению его с исторической арены. В 16-17 вв. рыцарство окончательно утрачивает специфику особого сословия и входит в состав дворянства.

Воспитанные на военных традициях  предков представители старых рыцарских  родов составляли офицерский корпус армий абсолютистского времени, отправлялись в рискованные морские  экспедиции, осуществляли колониальные захваты. Дворянская этика последующих  веков, включая благородные принципы верности долгу и достойного служения отечеству, несомненно, несет в себе влияние рыцарской эпохи.

3. Значение собора в средневековом городе

   В средневековом городе собор долгое время был единственным общественным зданием. Он исполнял роль не только религиозного, идеологического, культурного, просветительского центра, но и административного и в какой-то степени хозяйственного. Позднее появились ратуши и крытые рынки, и часть функций собора перешла к ним, но и тогда он отнюдь не остался только религиозным центром. Представление о том, что «главные задачи города…служили материальной основой и символами конфликтующих социальных сил, доминировавших в городской жизни: замок-опора светской феодальной власти; собор-воплощение власти духовенства; ратуша-оплот самоуправления горожан» (А.В. Иконников)- справедливо только отчасти. Их безоговорочное приятие упрощает социально-культурную жизнь средневекового города.

Современному человеку достаточно сложно воспринять многообразие функций  средневекового собора, его значимость во всех сферах городской жизни. Собор  остался храмом, культовым зданием  или стал памятником архитектуры  и культуры, музеем, концертным залом, необходимым и доступным немногим. Его сегодняшняя жизнь не передает полнокровия его бытия в прошлом.

Средневековый город был  невелик и замкнут стенами. Жители воспринимали его целостно, в ансамбле, - чувство, утраченное в современном городе. Собор определяет архитектурный и пространственный центр города, при любом типе городской планировки паутина улиц тяготела к нему. Как самое высокое здание в городе в случае необходимости он служил сторожевой башней. Соборная площадь была главной, а иногда и единственной. Все жизненно важные публичные действа происходили или начинались на этой площади. Впоследствии, когда рынок из пригорода был перенесен в город и появилась специальная рыночная площадь, она одним из углов часто примыкает к соборной. Так было в ряде городов Германии и Франции: Дрездене, Мейсене, Наумбурге, Монтобане, Монпазье. В городе, помимо главного собора, как правило, были еще и приходские церкви, им передавалась часть функций собора. В больших городах их число могло быть значительным. Так современник отмечает в Лондоне конца XII в. Сто двадцать шесть таких церквей.

Нашим восхищенным взорам собор предстает в завершенном  и «очищенном виде». Вокруг него нет  тех маленьких лавок и лавчонок, которые, подобно птичьим гнездам, лепились на всех выступах и вызывали требования городских и церковных  властей « не пробивать дыр  в стенах храма». Эстетическая неуместность этих лавок, видимо, совсем не смущала  современников, они становились  неотъемлемой частью собора, не мешали его величию. Иным был и силуэт собора, поскольку то одно, то другое его крыло постоянно находилось в лесах.

Средневековый город был  шумным: на небольшом пространстве раздавался скрип колес, цоканье  копыт, стук деревянных башмаков, крики  торговцев-разносчиков, грохот и звон ремесленных мастерских, голоса и  колокольчики домашних животных, которых  только постепенно постановления городских  властей вытесняли с улиц, трещотки больных проказой. «Но один звук неизменно перекрывал шум беспокойной  жизни: сколь бы он ни был разнообразным, он не смешивался ни с чем возносил все происходящее в сферу порядка и ясности. Это колокольный звон. Колокола в повседневной жизни уподоблялись предостерегающим добрым духам, которые знакомыми всем голосами возвещали горе и радость, покой и тревогу, созвали народ и предупреждали о грозившей опасности. Их звали по именам: Роланд, Толстуха-Жаклин – и каждый разбирался в значении того или иного звона. И хотя их глосса звучали почти без умолку, внимание к их звону вовсе не притуплялось» (Й. Хёйзинга). Соборный колосок составлял необходимую информацию всем горожанам сразу: о пожаре, о море, нападении, каком-либо экстренном внутригородском событии. И в наши дни древние « Большой Поль» или « Большой Бен» одушевляют пространство современного города.

Собор был хранителем времени. Колокола отбивали часы уточного богослужения, но они же долгое время возвещали  начало и конец работы ремесленника. До XIVв. – начала распространения механических башенных часов – именно соборный колокол задавал ритм « благоразмеренной жизни».

Недреманное око церкви сопровождало горожанина от рождения до смерти. Церковь  принимала его в общество, и  она же помогала ему перейти в  загробную жизнь. Церковные таинства и ритуалы были существенной частью повседневной жизни. Крещение, помолвка, брачная церемония, отпевание и  погребение, исповедь и причащение – все это связывало горожанина с собором или приходской церковью (в малых городах собор был  и приходской церковью), позволяло  ощутить себя частью христианского  социума. Собор служил и местом захоронения  состоятельных граждан, у некоторых  там находились замкнутые родовые  усыпальницы с надгробными памятниками. Это было не только престижно, но и  практично (как отмечают историки, ограбления приходских кладбищ происходило  постоянно).

Взаимоотношения горожан  и городского духовенства были далеки от идиллии. Хроники Гвиберта Ножанского, Оттона Фрейзингенского, Ричарда Девизе не говорят о горожанах ничего доброго. В свою очередь в городской литературе – фаблио, шванках, сатирической поэзии - монах и священник часто осмеиваются. Горожане выступают против свободы духовенства от налогов, они стремятся не только высвободиться из-под власти своих прелатов-сеньоров, но и взять под муниципальный контроль дела, традиционно находившиеся в ведении церкви. Показательная в этом отношении эволюция положения больниц, которые в течении XIII-XIVвв. постепенно перестают быть церковными учреждениями, хотя и сохраняют покровительство церкви и в силу этого неприкосновенность своего имущества. Однако нередкое противостояние духовенству сочетается с постоянными контактами с ним в повседневной жизни и не мешает горожанам считать строительство и украшение собора своим кровным делом.

В строительстве городского собора участвовали не только горожане, но и крестьяне округи, магнаты  и духовенство. Средневековые хроники  и другие документы отразили поразившее современников примеры религиозного энтузиазма: «дамы, рыцари-все стремились не только пожертвованиям, но и посильным трудом помочь строительству». Нередко для возведения собора собирали средства по всей стране. « Широкое распространение в средние века приобрели самые разнообразные донации, дарения, вклады на строительство храма, рассматривавшиеся как достойное и благоугодное дело. Чаще всего это были пожертвования драгоценностей и ценных вещей, денежные суммы или бесплатное предоставление материалов для будущей постройки» (К.М. Муратов). Собор строился несколько десятков лет, но полное завершение постройки тянулось столетиями. От поколения к поколению предавались легенды о закладке и строительстве храма, собирались все новые и новые средства, делались дарения, оставлялись завещания. Фраза папского легата и бывшего канцлера парижского университета Одо де Шатору, что « собор Парижской Богоматери построен на гроши бедных вдов» разумеется, не должна восприниматься буквально, но именно под собой основания. Искренний порыв благочестия сочетался с соперничеством с соседним городом, а у кого-то и с желанием получить личное отпущение грехов. Прекрасный собор был одним из важных знаков престижа, демонстрировал силу и богатство городской общины. Размеры храмов, построенных в совсем небольших городах, роскошь и сложность их интерьеров отвечают потребности создать нечто несоизмеримое по красоте и величию со всем окружающим. О значимости собора говорит и стремление немедленно восстановить его послед пожара, причем непременно на том же месте, что бы сохранить привычные объекты паломничества.

Строительство собора было многие годы в центре внимания горожан, но вступал он в действие задолго  до своего окончательного завершения. Постройку начинали с хоровой  части, крышу сооружали, как правило, еще до перекрытия храма сводами, таким образом богослужение можно было совершать достаточно быстро после начала строительства.

Строительство и украшение  храма служило импульсом для  развития городского художественного  ремесла. Знаменитая парижская «Книга ремесел» (XIIIв.) сообщает о целом ряде таких профессий, применение которых в повседневной жизни города было бы весьма ограничено. Среди них живописцы, резчики по камню, филигранщики, ваятели, изготовители четок (из кораллов, раковин, кости, рога,, амбры, янтаря), ковров, инкрустации, золотых и серебряных нитей для парчи, застежек для книг и т.д. Затем украшаться будет ратуша, дома живущих в городе магнатов и городского патрициата, благотворительные учреждения. Но поначалу мастера прикладного искусства в основном работают для собора. Строители не оставались на одном месте, они переходили из города в город, из страны в страну. Они учились у прославленных мастеров; площадка строящегося собора была школой для зодчих.

О живом интересе современников  к процессу возведения храма свидетельствует  и иконографический материал эпохи: сюжет постройки собора част на миниатюрах средневековых рукописей.

В соборе хранились реликвии с мощами, к нему стекались паломники, иногда издалека. Происходил постоянный обмен между жителями различных  местностей. Пестрая толпа пилигримов, идущих в Кентербери поклониться  мощам Фомы Беккета, подсказала Чосеру идею «Кентерберийских рассказов». Город  и храм дорожили такими паломничествами: они приносили существенный доход.

При соборе находилась школа  с певческим и грамматическим классом. В небольшом городе она  часто оставалась единственной. Так, в Лондоне еще в XIVв. Известны всего три церковные школы. Церковные книжные собрания могли быть достаточно богатыми, но они были доступны лишь узкому кругу клириков и, возможно, городских интеллектуалов. Библиотеки при ратушах и Гилдхоллах появились позднее. На паперти, а в зимнее время и в помещении собора, школяры и студенты устраивали диспуты. Присутствовавшие на них горожане получали удовольствие скорее от жеста и самого процесса спора, чем от слова: диспуты велись на латыни. В Болонье с внешней кафедры собора Сан - Стефано студентам университета читали лекции.

Паперть собора была оживленнейшим  местом города: здесь заключали различные  сделки, нанимали на работу, здесь начиналась брачная церемония, нищие просили  милостыню. Лондонские юристы на паперти  собора св. Павла устраивали совещания  и давали консультации клиентам. Паперть  долгое время служила сценой для  драматических представлений. На паперти, а иногда и в самой церкви устраивались так называемые «церковные эли» - прообраз будущих благотворительных базаров, на них продавали вино, различные  изделия местного ремесла и сельхозпродукты. Вырученные деньги шли на содержание храма, нужды прихода, в частности, и на оплату праздничных процессий  и театральных представлений. Обычай, постоянно осуждавшийся, но с течением времени становившийся все более  частым. Пирушки эти очень возмущали церковных реформаторов и вообще ревнителей благочестия.