Коренные народы Приморского края

 Основой верований  нанайцев, удэгейцев, орочей и  отчасти тазов было универсальное  представление о том, что вся  окружающая природа, весь мир  живой, наполнен душами и духами. Религиозные представления тазов отличались от остальных тем, что в них был большой процент влияния буддизма, китайского культа предков и других элементов китайской культуры.  
Удэгейцы, нанайцы и орочи представляли землю вначале в виде мифического животного: лося, рыбы, дракона. Затем постепенно эти представления сменились на антропоморфный образ. И наконец, символизировать землю, тайгу, море, скалы стали многочисленные и могущественные духи-хозяева местности. Несмотря на общую основу верований в духовной культуре нанайцев, удэгейцев и орочей можно отметить и некоторые особенные моменты. Так, удэгейцы считали, что хозяином гор и лесов был грозный дух Онку, помощником которого являлись менее сильные духи-хозяева отдельных участков местности, а также некоторые животные - тигр, медведь, лось, выдра, косатка. У орочей и нанайцев верховным правителем всех трех миров - подземного, земного и небесного был заимствованный из духовной культуры маньчжуров дух Эндури. Ему подчинялись духи-хозяева моря, огня, рыб и т.д. Духом хозяином тайги и всех зверей, кроме медведей, был мифический тигр Дуся.  
 
   Наибольшим почитанием и в наше время для всех коренных народов Приморского края является дух-хозяин огня Пудзя, что несомненно связано с древностью и широким распространением этого культа. Огонь, как даритель тепла, пищи, жизни, являлся для коренных народов священным понятием и с ним связана до сих пор масса запретов, ритуалов и верований. Однако, для разных народов края, и даже для разных территориальных групп одного этноса зрительный образ этого духа был совершенно разным по половому, возрастному, антропологическому и зооморфному признакам. Духи играли огромную роль в жизни традиционного общества коренных народов края. Практически вся жизнь аборигена была раньше наполнена ритуалами либо задабривающими добрых духов, либо защищающими от злых духов. Главным из последних являлся могущественный и вездесущий злой дух Амба.  
 
   Общими в своей основе были обряды жизненного цикла коренных народов Приморского края. Родители защищали от злых духов жизнь еще не родившегося ребенка и впоследствии до момента, когда человек может сам либо при помощи шамана позаботиться о себе. Обычно к шаману обращались лишь тогда, когда сам человек уже использовал безуспешно все рациональные и магические способы. Жизнь взрослого человека также была обставлена многочисленными табу, ритуалами и обрядами. Похоронные обряды были направлены на то, чтобы максимально обеспечить безбедное существование души покойного в загробном мире. Для этого было необходимо соблюдать все элементы похоронного ритуала и снабдить покойного необходимыми орудиями труда, средствами передвижения, определенным запасом продуктов, которого душе должно было хватить для путешествия в загробным мир.  
 
   Все вещи, оставляемые с покойным, намеренно портились для того, чтобы освободить их души и для того, чтобы в потустороннем мире покойному досталось все новое. Согласно представлениям нанайцев, удэгейцев и орочей душа человека бессмертна и через некоторое время, она перевоплотившись в противоположный пол, возвращается в родное стойбище и вселяется в новорожденного. Представления тазов несколько отличаются и по ним, человек обладает не двумя-тремя душами, а девяносто девятью, которые поочередно умирают. Вид погребения у коренных народов Приморского края зависел в традиционном обществе от вида смерти человека, его возраста, пола, социального положения. Так, похоронный обряд, и оформление могилы близнецов и шаманов отличалось от погребения обычных людей.  
 
   Вообще шаманы играли огромную роль в жизни традиционного общества аборигенов региона. В зависимости от своего мастерства шаманы делились на слабых и сильных. В соответствии с этим они имели различные шаманские костюмы и многочисленные атрибуты: бубен, колотушку, зеркала, посохи, мечи, ритуальную скульптуру, ритуальные сооружения. Шаманами были глубоко верующие в духов люди поставившие целью своей жизни служить и безвозмездно помогать сородичам. Шаманом не мог стать шарлатан, или человек, который заранее хотел получать с шаманского искусства какие-либо выгоды. К шаманским обрядам относились камлания для лечения больного, поисков пропавшей вещи, получения промысловой добычи, проводов души умершего в загробный мир. В честь своих духов-помощников и духов-покровителей, а также для воспроизводства свой силы и авторитета перед сородичами сильные шаманы устраивали раз в два-три года благодарственный обряд, который был схож в своей основе у удэгейцев, орочей и нанайцев. Шаман со свитой и со всеми желающими объезжал свои «владения», где заходил в каждое жилище, благодарил добрых духов за помощь и изгонял злых. Обряд нередко приобретал значение народного общественного праздника и заканчивался обильным пиром на котором шаман мог полакомиться только маленькими кусочками из уха, носа, хвоста и печени жертвенной свиньи и петуха.  
 
   Еще одним важным праздником нанайцев, удэгейцев и орочей был медвежий праздник, как наиболее яркий элемент культа медведя. По представлениям этих народов медведь являлся их священным родственником, первопредком. Благодаря своему внешнему сходству с человеком, а также природному уму и хитрости, силе медведь с древнейших времен был приравнен к божеству. Для того, чтобы еще раз укрепить родственные отношения с таким могущественным существом, а также увеличить количество медведей в промысловых угодьях рода люди и устраивали торжество. Праздник проводился в двух вариантах - пиршество после убиения медведя в тайге и праздник устраиваемый после трехлетнего выращивания медведя в специальном срубе в стойбище. Последний вариант у народов Приморья бытовал лишь у орочей и нанайцев. Приглашались многочисленные гости из соседних и дальних стойбищ. На празднике соблюдался ряд половозрастных запретов при еде священного мяса. Определенные части медвежьей туши сохранялись в специальном амбаре. Как и последующее после пира захоронение черепа и костей медведя, это было необходимо для будущего возрождения зверя и, следовательно, продолжения хороших отношений со сверхъестественным родственником. Подобными родственниками считались также тигр и косатка. К этим животным относились по особому, поклонялись им и никогда на них не охотились. После случайного убиения тигра ему устраивали похоронный обряд наподобие человеческого и затем охотники приходили к месту погребения и просили удачи.  
 
   Большую роль играли благодарственные ритуалы в честь добрых духов перед отправлением на промысел и непосредственно на месте охоты или рыбной ловли. Охотники и рыболовы угощали добрых духов кусочками пищи, табаком, спичками, несколькими каплями крови или спиртного и просили помощи, чтобы повстречался нужный зверь, чтобы не сломалось копье или хорошо сработала ловушка, чтобы не сломать ногу в буреломе, чтобы не перевернулась лодка, чтобы не повстречаться с тигром. Нанайские, удэгейские и орочские охотники сооружали для подобных ритуальных целей небольшие сооружения, а также приносили угощения для духов под особо выбранное дерево или на горный перевал. Тазы использовали для этой цели кумирни китайского типа. Однако влияние соседней китайской культуры испытывали на себе также нанайцы, и удэгейцы. 

 Большое влияние  на экономическое и культурное  развитие коренных народов региона  оказало включение их в состав Российского государства в середине XIX века. Русские переселенцы осваивали новые земли медленно, так как почвенные и климатические условия были не совсем благоприятны для развития земледелия. Семьи переселенцев с трудом приспосабливались к тяжелым условиям жизни и осваивали новые для них отрасли хозяйства, в частности рыболовство. Крестьяне покупали у местных жителей рыбу, орудия лова, лодки, обувь, лыжи, переняли у удэгейцев форму рыболовных сетей. Сбор дикорастущих съедобных растений и плодов в хозяйстве тазов постепенно был вытеснен земледелием и скотоводством. Уже в начале нашего столетия тазы обратились с просьбой к Приамурскому генерал-губернатору о выделении им земельных наделов для занятия земледелием. Однако русские переселенцы и китайцы мешали им и вытесняли с удобных мест для проживания.  
 
   Постоянные контакты с русскими крестьянами постепенно приводили к некоторым изменениям в жизни коренного населения. Появились новые занятия: извоз, огородничество, сплав леса, работа на строительстве Уссурийской железной дороги, более интенсивным стал торговый обмен, вошло в жизнь денежное обращение. Аборигены стали заимствовать срубное жилище, русские предметы труда и быта. Члены духовной миссии крестили коренных жителей, хотя в этом регионе не было ни церквей, ни школ.  
 
   Русские переселенцы, по мере освоения Уссурийского края во второй половине XIX века, теснили удэгейцев и нанайцев и заставляли их постепенно перемещаться с реки Уссури в среднее и верхнее течение и на ее притоки: Хор, Бикин.

 
   С установлением в Приморье  советской власти в традиционном  обществе коренных народов наступила  полоса глубоких преобразований  во всех сферах. Количество традиционных  стойбищ резко сократилось из-за  кооперации хозяйства и перехода  на оседлый образ жизни. Шаманы были уничтожены полностью как враждебный класс. В период массовых репрессий советской власти пострадали многие невинные люди причисленные к агентам японской разведки. Дети насильно забирались для обучения в интернатах исключительно на русском языке, что впоследствии привело к почти полному забвению родного языка. В процессе создания колхозов вместо нескольких десятков стойбищ появились только несколько поселков: Санчихеза (Островной), Олон, Сяин, Агзу. С процессом кооперирования и создания колхозов связывается исчезновение приморской группы удэгейцев, которые расселялись по рекам, впадающим в Японское моря. Эта группа частично влилась в самаргинскую группу, частично в другие территориальные группы удэгейцев. В 1930-е годы из Хабаровского края в Приморье переселилась родовая группа орочей Симанчуков.  
 
   Иманская группа удэгейцев в прошлом была расселена в стойбищах Вахумбе, Има-Доони, Картун, Мяолин, Правози, Сидатун, Хозенгоу, Лаулю, Туда-Ваку, Паути, Сита обосновались в селе Санчихеза. В конце 1970 гг. с. Санчихеза (Островной) перестало существовать и его жители расселились по всему краю.  
 
   Бикинские удэгейцы и отдельные представители нанайцев из стойбищ Бынга, Давасцы, Лаухе, Метахеза, Картун, Нотовасигчи, Байлаза, Кандагоу, Хабагоу, Танцанза, Сидунгоу, Кате-Датани, Тугулу, Цамо-Дынза, Сигоу, Олон, Сяин, Тохоло, Валикан, Улунга, Янмутьхауз съехались в поселки Сяин и Олон. Впоследствии в 1960-х гг. удэгейцы, орочи и нанайцы переехали в ново отстроенный на левом берегу реки Бикин поселок Красный Яр. Дома в нем были построены по русскому образцу. В поселке была создана вся необходимая инфраструктура. Электричество в Дальнем Куте, Санчихезе, Агзу и Красном Яре вырабатывается местными энергоустановками.  
 
   В 1938 г. из села Михайловки Ольгинского района были выселены корейцы и туда стали переселяться тазы из разных районов Приморья. В 1950-х гг. в Михайловку переселились некоторые семьи нанайцев из Чугуевки, Сыдагоу, Сандагоу, Павловки.  
Сегодня в каждом населенном пункте, где проживают удэгейцы, нанайцы, орочи и тазы, имеются клуб, библиотека, магазины и пекарни, медпункты и больницы, школы и промышленные предприятия. Все поселки коренных жителей (кроме села Агзу) связаны с районными центрами шоссейными дорогами и некоторые воздушными линиями. Однако, в каждом селе имеется огромное количество проблем. Главными из которых являются безработица, болезни и социальная апатия коренного населения.  
 
   В целом коренные народы Приморского края - удэгейцы, нанайцы, орочи и тазы, проживая в сложных географических условиях и нередко находясь под сильным давлением соседних мощных иноэтнических цивилизаций, сумели не только выжить, но и частично сохранили свою культуру. Причем во многих аспектах их культура является уникальным компонентом нижнеамурского комплекса общемировой культуры. Некоторые способы промыслов, сбора лекарственных дикоросов, блюда национальной кухни, элементы орнамента и фольклора, древних верований и обрядов наблюдаются лишь в этом регионе мира. Все вышесказанное обязывает очень бережно относиться к носителям этой своеобразной, хрупкой и ранимой культуры.