Борьба с международным терроризмом

Особо подчеркнем, что  данная система факторов существенно отличается от той, что действовала в предшествующие (до 1991) годы.

К числу внутренних факторов роста терроризма, относятся:

- наличие в стране  большого нелегального "рынка"  оружия и относительная легкость его приобретения;

- образование новой "российской диаспоры" (расселения граждан РФ за пределами своей страны);

- наличие значительного  контингента лиц, прошедших школу войн в Афганистане, Приднестровье, Сербии, Чечне, Таджикистане и других "горячих точках", и их недостаточная социальная адаптированность в обществе переходного периода;

- ослабление или отсутствие  ряда административно-контрольных правовых режимов;

- наличие ряда экстремистских  группировок, квазивоенных формирований;

- сплоченность и иерархичность  преступной среды; 

- утрата многими людьми идеологических и духовных жизненных ориентиров;

- обостренное чувство  социальной неустроенности, незащищенности у значительных контингентов граждан;

- настроения отчаяния  и рост социальной агрессивности, общественная фрустрация, падение авторитета власти и закона, веры в способность и возможность позитивных изменений;

- слабая работа правоохранительных  и социальных государственных и общественных органов по защите прав граждан;

- низкий уровень политической  культуры в обществе;

- широкая пропаганда (кино, телевидение, пресса, литература) культа жестокости и силы. ³

Следующий критерий терроризма - это его преимущественно силовый  характер, как и методы борьбы с  ним. В российском УК наиболее существенным признаком терроризма являются его цели - нарушение общественной безопасности, устрашение населения, оказание воздействия на принятие неугодных решений органами власти. Мотивы, формирующие эти цели, могут быть различными: этническими, религиозными, собственно криминальными (запугать правоохранительные органы, конкурентов по криминальным сферам влияния и др.) По УК России, терроризм - двухобъектное преступление, с одной стороны - против общественной безопасности (ст. 205), с другой против основ конституционного строя и безопасности государства (ст. 277).

Такой подход, безусловно, разъединяет силы МВД и ФСБ, не позволяет системно планировать  борьбу с терроризмом. Резюмируя  точки зрения наиболее серьезных  аналитиков, можно выделить следующие  черты терроризма, разграничивающего (хотя достаточно условно) терроризм с войной, массовой освободительной борьбой, бандитизмом: это система насильственных действий, не связанных с вооруженной конфронтацией с правительственными силами, для достижения определенных целей (политических, этнических, религиозных, территориальных, раздел сфер влияния и др.), отражающих интересы достаточно узкой группировки, а не всего общества, через создание определенного социально-психологического климата путем устрашения населения, дестабилизации обстановки, нарушения общественной безопасности.

Те виды террористических акций, которые квалифицируются  как криминальный или экономический  терроризм, имеют гибридный характер: террористическую форму и уголовную  мотивацию. Впрочем, иногда в основе террористической мотивации лежит  не связь с корыстной или политической целью, а самоутверждение или самоудовлетворение, когда террористические акты имеют психопатологическую основу или определяются императивами групповой солидарности. Это означает, что следует иметь в виду и возможность психопатологической деформации личности террористов, убежденность в обладании абсолютной истиной, вытекающий из нее фанатизм и готовность утверждать ее любыми средствами.

§2.Международный терроризм и мировой опыт борьбы с ним.

Этнический, религиозный  и политический терроризм страшен именно тем, что целится не в генералов и полицейских, не в политиков и священослужителей иной конфессии, а в само общество. Естественной реакцией обычного человека является перенос ответственности с виновного на всех представителей некоторой национальности, вероисповедания или политического течения.

Российское общество сегодня обвиняет чеченцев в терроризме. Естественно, публично называют конкретные имена - Хаттаб, Басаев, Гелаев. Однако при этом 95% населения страны считают, что каждый чеченец - Хаттаб или его агент. Хотя логика подсказывает, что так быть не может, ради собственной и общественной безопасности граждане готовы поддержать любые античеченские и антикавказские меры.

Мы не впервые столкнулись  с этим. Беда в том, что никто в России не знает, что делать. Более того, то, что уже сделано - ошибка, и ее исправление будет нам стоить - дай Бог, чтоб только денег...

Российская законодательная  и идеологическая практика (за некоторыми исключениями) не разделяет терроризм  на составляющие - каковы бы ни были мотивы теракта, он считается преступным. Между тем интернациональные организации, борющиеся с терроризмом, выделяют несколько видов террористической деятельности. Соответственно, оценка последствий и отношение к террористам различаются. Институт борьбы с терроризмом (Израиль) выделяет три вида терроризма:

Международный терроризм - место совершения терактов не имеет  значения; террористическая группа состоит  из лиц разной национальности и (или) вероисповедания; объектом борьбы являются либо политические и религиозные взгляды, либо международные организации, соглашения, институты; террористическая деятельность спонсируется иностранным (по отношению к территории деятельности) государством (государствами) или частными лицами, организациями, не являющимися резидентами территории (страны) деятельности группы.

Внутренний терроризм - место совершения террористических акций - страна пребывания; террористическая группа состоит, как правило, из граждан  одной страны, национальности, вероисповедания; объектом борьбы являются внутренние проблемы страны пребывания.

Объектный терроризм - террористические акты совершаются в отношении  определенных объектов жизнедеятельности, которые террористические группы считают  вредными или опасными (анти-атомный  терроризм, экологический терроризм).

ФБР выделяет также такой  вид терроризма, как вооруженная  борьба за независимость, принимающая  формы терроризма. К ней относится  террористическая деятельность повстанцев (insurgents) против военных и полицейских  объектов колониальной стороны. Впрочем, отмечается в отчете ФБР, в случае нанесения ущерба гражданским лицам или применения силы в отношении "невиновных", такая форма борьбы может также расцениваться как терроризм.⁴

Строго говоря, до подписания Хасавюртских соглашений все акты чеченских боевиков против России попадали в разряд "вооруженной борьбы за независимость, принимающей формы терроризма", а боевики проходили по категории "повстанцы". Ни акта Басаева в Буденновске, ни рейда Радуева в Кизляр нет в международных базах данных по терактам. Соответственно, документированные участники этих преступлений не считаются террористами и не находятся в мировом списке WANTED.

Четыре взрыва в России привели  к гибели 271 человека. Сейчас многим москвичам кажется, что их дом  беззащитен, что каждый кавказец несет бомбу, что кошмар не закончится...

За тридцать лет террористической войны (1969-1999) в Соединенном Королевстве  погиб 3401 человек. Исследователи выделяют не менее трех "волн" террора  Ирландской Республиканской Армии, каждая из которых состояла из пяти-семи инцидентов. Можно представить себе психологическое состояние британского общества в первые годы террора, когда сомнению подверглась едва ли не главная истина национального самосознания - "Мой дом - моя крепость". Общественная безопасность Соединенного Королевства, казавшаяся незыблемой, сумевшая удержать спокойствие и в годы кризисов, и в годы распада колониальной империи, - в первое время ничего не могла противопоставить ирландцам. Каждый человек с ирландским акцентом, казался, наверное, боевиком ИРА... Точно такая же ситуация была и в Испании, где экстремисты баскской организации ЭТА вели настоящую войну - и против государства, и против граждан. В общем, мы не первые. Однако, кроме психологических последствий для отдельных людей, террористические "волны" способны спровоцировать и социальные последствия.

В середине ХХ века стало очевидно, что мировое сообщество не располагает  технологиями "управления конфликтами". Ни природа возникновения внутриобщественных конфликтов, ни их внутренние механизмы не были изучены социологами и управленцами. Академическим ответом на этот вызов меняющейся цивилизации стала конфликтология. Она, впрочем, изучает не только гражданские войны и революции - в сферу интересов конфликтологов входит и терроризм. Наиболее авторитетные конфликтологические центры мира находятся в Белфасте, Мадриде, Брюсселе.

Конфликтология выделяет как отдельную проблему "общество после пережитого насилия". Состояние  страха, паники, гражданского гнева, стремление к самообороне и "милитанство" (создание негосударственных правоохранительных структур) являются частью этой проблемы.[22]

Давно стало ясно, что общества, где началась "гонка вооружений" гораздо сильнее подвержены опасности нового насилия; что стремление к индивидуальной безопасности ведет лишь к тотальной опасности... Стремление испуганного общества вооружиться ведет только к нарушениям прав человека, к межобщинным и межэтническим вторичным конфликтам…”

Даже в США, где гражданские  инициативы в области безопасности, как правило, поощряются, "синдром  последствий насилия" рассматривается  как угроза внутренней безопасности. В частности, после взрыва во Всемирном  торговом центре в 1993 году и других терактов, в некоторых штатах стали возникать организации "общественной безопасности", традиционно называемые в Америке "милицией". Они объявляли своей целью предотвращение террора и помощь полиции. На деле же "милиционеры" занялись самовооружением и подготовкой к этническим чисткам. Более того, они вскоре решили, в силу американской ментальности, получить легальное обоснование своей деятельности. Возникло движение "Common Law Courts" - своего рода гражданских судов, которые называли "врагов сообщества" и "приговаривали" их в лучшем случае к страху или выселению, в худшем – к смерти. В докладе ФБР "Терроризм в США" "гражданские суды" рассматриваются именно как форма терроризма, поскольку их деятельность очевидно попадает под формулировку законодательства США.⁵

Когда террористическое насилие становится массовым и безадресным, общество реагирует на него в соответствии с собственной исторической традицией. Самое страшное, что может случиться - это публичное использование страха политиками или масс-медиа.

Ошибки в интерпретации, излишняя подробность в описании трагедии, персонализация жертв и де-персонализация врага - это токсичная взрывчатая смесь, которая легко может привести общество к систематическим убийствам по национальному или религиозному признаку. В качестве наиболее жестокого примера можно привести Руанду, где политики и радио противостоявших друг другу племен тутси и хуту разожгли (после серии взаимных терактов) такое пламя ненависти, что страна скатилась в пропасть самой страшной в Африке гражданской войны. Никто не может гарантировать, что с нами этого не произойдет.

Антикавказские настроения, и без  того вполне ощутимые, после взрывов  первой половины сентября стали повсеместными. Уже не только политические экстремисты  призывают к "очищению" России от, - теперь уже - кавказских террористов; даже те, кто в свое время испытывал определенные симпатии к чеченцам, требуют акций возмездия и жесткой внутренней политики. Телевидение демонстрирует кадры насилия боевиков над заложниками; в эфире открыто обсуждается вопрос о том, кого выселять из Москвы - только чеченцев или всех "лиц кавказской национальности". Московский мэр де-факто санкционирует депортации из столицы...

Показательно, что все "долгоиграющие" террористические конфликты принципиально  похожи. "Повстанцы" из мятежной (как правило, близкой к метрополии) колонии (изредка - бывшей) своими взрывами, нападениями, актами в отношении представителей власти стремятся добиться независимости или "наказать" метрополию за политику, проводимую в отношении их компатриотов.

Такие террористические войны длятся годами; кроме национально-политического  фактора, они, как правило, осложнены  фактором религиозным. Террористы умело  пользуются как внутренними противоречиями внутри метрополии, так и иностранной  помощью. Нет такой колониальной (в прошлом) державы, которая не нажила бы себе внешних врагов. Принципиальной целью в такой террористической войне является стабильность общества бывшей метрополии - "повстанцы" не ставят целью (да и не могут добиться) изменение социального строя. Их взрывы и другие акты террора "раскачивают лодку", при этом их не особенно заботят горе и беды собственного народа, на который зачастую обрушивается гнев имперской правоохранительной системы. Наоборот - чем жестче ответ на их террор, чем категоричнее анти-(ирланские, баскские, арабские, чеченские) настроения - тем больше потенциальных боевиков придет под знамена террористической войны.

Опыт тотальной изоляции "мятежных территорий", "этнические ограничения" и тому подобные изыски были опробованы и в Великобритании, и в Испании, и в Мексике, и во Франции. Впрочем, и остальные антитеррористические меры тоже.

Конфликтологи из ООН рекомендуют  в борьбе с массовым терроризмом  руководствоваться следующими принципами:

никакой капитуляции перед террористами, полная решимость победить терроризм в рамках закона и демократического процесса;

никаких сделок с террористами, никаких  уступок, даже перед лицом серьезнейшей угрозы или шантажа;

должны быть приложены максимальные усилия для того, чтобы дела по обвинению террористов дошли до суда и был вынесен законный приговор;