Значение добросовестности в гражданском праве

Содержание

 

Введение

 

1. Характеристика понятия  «добросовестность» в цивилистике

 

1.1 История возникновения  понятия добросовестности

 

1.2 Понятие добросовестности  в российском гражданском праве

 

2. Значение добросовестности  в гражданском праве

 

2.1 Добросовестность как  принцип гражданского права

 

2.2 Добросовестность как  один из пределов осуществления  гражданских прав

 

Заключение

 

Список литературы

 

Введение

 

 

Актуальность темы. Современные исследования отечественной цивилистики характеризуются все большим вниманием к основополагающим понятиям, составляющим базовые теоретические и методологические постулаты как общеправовых (философия права, теория права), так и отраслевых дисциплин (гражданское право). Одним из таких понятий, традиционно связанных с частным правом, и является понятие добросовестности.

 

Понятие добросовестности не является новым для отечественного гражданского права, однако, ранее оно использовалось в первую очередь как характеристика добросовестности приобретателя при рассмотрении виндикационного иска, поэтому все исследования указанного понятия касались в основном добросовестности незаконного владения. С введением первой части Гражданского кодекса РФ использование рассматриваемого понятия расширилось и стало применяться не только в нормах, посвященных защите прав приобретателей, но и в иных нормах гражданского законодательства. Так как указанное понятие традиционно относится к оценочным, то в связи с этим возникают проблемы по уяснению его содержания и значения в конкретных правоотношениях.

 

Как новелла в гражданском праве добросовестность стала рассматриваться в качестве одного из пределов осуществления гражданских прав, соответственно поднимается вопрос о новом проявлении принципа добросовестности, действие которого касается как осуществления прав, так и исполнения обязанностей субъектами гражданского права.

 

В современном гражданском праве понятие добросовестности исследуется, как правило, в связи с рассмотрением отдельных гражданских правоотношений.

 

Объект исследования составляют гражданские правоотношения, в которых проявляется действие категории добросовестности.

 

Предметом исследования является категория «добросовестность» в российском гражданском праве.

 

В этой связи целью курсовой работы становится исследование понятия добросовестности в гражданском праве, направленного на установление смысла этого термина и определение его правового содержания.

 

Сформулированные цели определили необходимость решения следующих задач:

 

1. анализ развития категории  «добросовестность» в римском  праве,, а также в дореволюционном  гражданском праве России;

 

2. определение категории  «добросовестность» в гражданском  праве;

 

3. выявление основных критериев  и характеристик рассматриваемой  категории;

 

4. определение роли понятия  «добросовестность» в формировании  принципов современного гражданского  права;

 

Теоретическую основу исследования составили: работы Д.И. Азаревича, Ю. Барона, Г. Дернбурга, Д.В. Дождева, JI.Б. Дорна, A И. Косарева, С.А. Муромцева, И.А. Покровского, B.М. Хвостова, Л.И. Петражицкого, И.А. Покровского, В.А. Белова, Е.В. Богданова,, И.Б. Новицкого, Е.А. Суханова, Ю.К. Толстого, Л.В. Щенниковой и др.

 

Курсовая работа состоит из: введения, двух глав, состоящих из четырёх параграфов, заключения и списка использованных источников и литературы.

 

1. Характеристика понятия  «добросовестность» в цивилистике

 

 

1.1 История возникновения  понятия добросовестности

 

 

Первоначальные научные представления о категории «добросовестность» зародились еще в римском праве. Благодаря правотворческой деятельности римских правоведов впервые было отмечено, что добросовестность субъекта в обязательствах требует поощрения и защиты, а добросовестность незаконного владельца уменьшает объем его ответственности перед собственником имущества.

 

В римском праве добросовестность в первую очередь рассматривалась как одна из характеристик владения. Соответственно и все определения данной категории романисты пытались вывести в неразрывной связи с владением. К.А. Митюков не считал важным как определять добросовестность: либо как незнание того, что в приобретении владения есть незаконность, либо как убеждение в том, что приобретение владение вообще законно, в любом случае владелец должен иметь положительное убеждение относительно характера своего владения. Аналогично Г. Дернбург рассматривал добросовестность как уверенность владельца в правомерности владения, но не уверенность в том, что владелец является собственником. Однако, отмечал он, ранее добросовестность отождествляли только с убежденностью владельца в том, что он является собственником, тем более обыкновенно так оно и было. И. Б. Новицкий, В. М. Хвостов., Г. Ф. Пухта и многие другие романисты также обозначали добросовестного владельца как лицо, считающее себя собственником. Однако, по мнению Ю. Барона, приобретатель должен был быть добросовестным уже в момент совершения сделки, а собственность он приобретет лишь в момент передачи вещи. Таким образом, добросовестность должна быть у лица, не считающего себя собственником, и, может рассматриваться не как признак владельца, а как признак приобретателя. В связи с этим добросовестность рассматривалась как наличие у приобретателя убежденности в том, что он станет собственником.

 

Л. И. Петражицкий относил к добросовестным владельцам не только лиц, ошибочно считающих себя собственниками, но и тех, кто, вследствие извинительного заблуждения, считал, что ему принадлежит право собственности или иное право на вещь, содержащее в себе право пользования и извлечения доходов, например, узуфрукт (usufructus). По его мнению, к добросовестным владельцам, относились не только считающие себя собственниками, но и узуфруктарий, а также иные субъекты вещных прав.

 

Действительно, можно отдельно выделить добросовестных владельцев, заблуждающихся относительно наличия у них какого-либо вещного права, необязательно собственности. Например, если придерживаться определения, данного А. И. Косаревым, обозначающего недобросовестного владельца как лицо, которое знает и должно знать, что не имеет права владеть вещью, то добросовестным будет тот, кто считает себя имеющим право владения на вещь. Соответственно приходим к выводу, что и арендатор, и узуфруктарий, и любой иной владелец может являться субъектом добросовестным или недобросовестным.

 

Дискуссионным являлся также вопрос о том, должна ли убежденность владельца в своей управомоченности основываться на его убежденности в управомоченности другой стороны на отчуждение вещи? Это касается только тех случаев, когда в основе приобретения владения лежит двухсторонняя сделка. Далее, рассмотрим только те случаи, когда действия субъекта направлены на приобретения права собственности на вещь, а не какое-либо иное вещное право.

 

Л.Б. Дорн писал, что добросовестность лица будет в случае, когда приобретатель убежден, что отчуждатель вещи является ее собственником. «Владелец должен быть убежден в том, что приобрел вещь от собственника» - является ли этот признак определяющим для установления добросовестности владельца? Например, в римском праве разрешалась купля-продажа чужих вещей, т. е. не собственником. Д.В. Дождев указывает на возможность существования добросовестного владельца, получившего вещь от несобственника, например, от опекуна. Также, добросовестным владельцем называют того, кто не знает и не должен знать о том, что приобретает вещь у лица, неуполномоченного на ее отчуждение. Следовательно, для признания приобретателя добросовестным необходимо, чтобы он считал, что приобрел вещь у управомоченного на отчуждение лица. Однако, недобросовестность приобретателя в римском праве могла возникнуть и в случае приобретения вещи у собственника, например, в случае приобретения вещи без соблюдения надлежащих формальностей. Следовательно, убежденность в том, что вещь приобретена от управомоченного отчуждателя, не является единственным признаком для признания добросовестности приобретателя.

 

Кроме уверенности в правомерности владения, необходимо, чтобы представление о правоте, придающее владению свойства добросовестного владения, не являлось поверхностным. Для признания владельца добросовестным необходимо, считал Г. Дернбург, чтобы владение было приобретено осмотрительно и внимательно, т. е. в результате извинительного заблуждения.

 

Как и сейчас, юридическая ошибка (error juris), как правило, извинительною не считалась, поэтому было мнение, что такая ошибка подрывала добросовестность владельца. Например, покупатель думал, что приобретает вещь некраденую, хотя она являлась таковою, и соответственно, не могла быть приобретена давностью владения по закону Атиния. Или, другой пример, лицо считало, что владеет вещью вследствие купли, хотя и не купило ее, такая ошибка, в связи с ложным основанием не давала давности. Многие романисты соглашались с вышесказанным, однако, с оговоркой: если заблуждение в праве простительно, то и в давности оно прощается. Л. Б. Дорн указывал, что, если добросовестность основывается на ошибке, то к ней соответственно применяются все правила, относящиеся к ошибке3. Заблуждение же относительно обстоятельств или фактов приобретения не являлось препятствием для приобретения по давности. Важно, что владельца не извиняло его легковерие, неразумение или небрежность.

 

Добросовестность должна основываться на возможной, правдоподобной (probabilis) ошибке. Если по обстоятельствам дела выяснится, что приобретатель не мог не знать о том, что вещь на самом деле не принадлежит отчуждателю, то здесь не может быть и добросовестности этого приобретателя. Например, покупка вещи, о которой заведомо известно, что она краденая.

 

По каноническому праву, реципированному современным римским правом, добросовестность должна сохраняться в течение всего срока владения приобретательной давности. Однако в чистом римском праве добросовестность была необходима только на момент приобретения владения. Последующие сведения о дефектности совершенного акта не исключают права собственности по давности владения. Так, добросовестность должна была иметь место на момент отделения плодов. Однако среди романистов не было однозначного мнения относительно того, на какой момент необходимо наличие добросовестности приобретателя: на момент передачи вещи (traditio) или на момент совершения сделки? Распространенным являлось суждение, что добросовестность должна иметь место не только на момент передачи вещи, но и на момент совершения покупки. По другим сделкам добросовестность требовалась только в момент традиции. Считали также, что добросовестность должна быть как на момент передачи вещи, так и на момент заключения сделки.

 

Признание незаконного владельца добросовестным влекло для него наступление особых положительных последствий, недоступных недобросовестному незаконному владельцу. Эти последствия во многом сходны с последствиями, возникающими из права собственности. На это сходство прав собственника и добросовестного владельца относительно вещи обращали внимание многие цивилисты. Добросовестный владелец имел право требовать раздела вещи, находящейся в совместном владении нескольких лиц на основании иска о разделе общего имущества, при этом у него не было необходимости доказывать свою собственность на вещь, достаточно было лишь факта добросовестного владения. Он имел право извлекать плоды и распоряжаться ими, соответственно он мог передавать вещь в пользование другим, и распоряжаться полученными от этого доходами. То же самое относилось и к приобретению плодов от раба, находящегося во владении добросовестного владельца. Далее, добросовестные владельцы, так же как и собственники, имели право на подачу иска о возмещение убытков против лица, повредившего или уничтожившего принадлежащую ему вещь. Кроме того, против добросовестного владельца могли быть поданы иски, которые предъявлялись только против истинного собственника, например, о возмещении вреда причиненного кому-либо вещью, находящейся во владении добросовестного владельца.

 

И.А. Покровский и В.М. Хвостов также называли право добросовестного владельца относительным вещным правом. Относительным добросовестное владение является потому, что по отношению к собственнику вещи и другому добросовестному владельцу такое владение является беззащитным. Добросовестный владелец мог защитить свое владение от посягательств лишь при помощи Публицианова иска, основанного на фикции (предположение о том, что владелец уже выполнил все необходимые условия давности для приобретения вещи в собственность и стал кви-ритским собственником). По сути, добросовестные владельцы с введением эдикта претора Публициана получили защиту, похожую на виндикационный иск. Например, последствия Публицианова иска совершенно совпадали с последствиями виндикационного иска. Но в отличие от виндикации, Публицианов иск нельзя отнести к абсолютным средствам защиты; он был неприменим против квиритского собственника вещи.

 

В римском праве добросовестные владельцы рассматривались как преторские (бонитарные) собственники, которые по истечении приобретательной давности приобретали титул цивильного (квиритского) собственника. Однако владелец, купивший вещь добросовестно, но не у собственника, не становился бонитарным собственником.

 

Бонитарным становился только тот приобретатель, который приобрел вещь у собственника, но без соблюдения всех необходимых формальностей, например, путем простой traditio.

 

Благодаря эдикту Публициана (I в. д.н.э.) впервые добросовестным незаконным владельцам был предоставлен иск (ранее их права защищались интердиктами) против всех посторонних лиц, посягающих на их владение, однако иск был бессилен против собственника и таких же добросовестных приобретателей той же вещи. Им, как истцам, в этом случае нужно было доказать лишь наличие титула, что было гораздо легче, а не свое право собственности на вещь. Именно поэтому, таким иском было удобно пользоваться и собственнику вещи, если конечно вещь истребывалась не у добросовестного владельца, ведь против него иск не имел силы. Таким образом, бонитарной собственностью являлось неформальное добросовестное владение, т. е. возникшее на основе сделки с нарушением формы. Сейчас такое владение не может быть признано добросовестным, т.к. ошибка в праве непростительна.

 

Относительно приобретения владения через представителя К.А. Митюков считал, что добросовестность требовалась от приобретателя, а не от представителя. Он объяснял это тем, что давность начиналась для представляемого, а не для представителя. Давность в этом случае, начиналась с момента, когда представитель уведомлял о совершенной сделке представляемого, и с этого же момента возникала добросовестность представляемого, которая имела значение для давности. Недобросовестность же представителя не влияла на давность, например, если поверенный сообщал ложные сведения доверителю о совершенной купле-продаже вещи, то доверитель являлся добросовестным и мог приобрести собственность на вещь по давности. В этом правиле имелись исключения: во-первых, добросовестность требовалась от представителя в случае, если ему были предоставлены широкие полномочия, например, выдана общая доверенность; во-вторых, если представительство возникало независимо от воли представляемого, например, законное представительство опекуна, то и добросовестность требовалась непосредственно от представителя. В то же время Д. И. Азаревич утверждал, что если представительство возникало независимо от воли представляемого, то добросовестность требовалась как от представителя, так и от представляемого.