Ответственность за вред, причиненный несовершеннолетними (лицами от 14 до 18 лет)

2. Деликтоспособными в случаях, определенных ст. 653, 686, считались и малолетние дети, в то время как общая гражданская дееспособность в полном объеме возникала только с 17 лет. Установление пониженного возраста для деликтной ответственности объяснялось тем, что «несовершеннолетние, не достигшие 18-летнего возраста, могут вполне осознавать недозволенность и вредность своих действий». Несовершеннолетние (лица в возрасте 17 - 21 года) несли полностью самостоятельную имущественную ответственность за причиненные вред и убытки.

Статья 653 Законов гражданских предусматривала, что «когда преступление или проступок учинены малолетними, жительствующими у родителей своих, детьми, и по окончательному судебному приговору признано будет: во-первых, что малолетний действовал без разумения, и, во-вторых, что родители, имея все средства предупредить преступление или проступок малолетнего, не приняли надлежащих к тому мер и допустили совершение оного по явной с их стороны небрежности, то вознаграждение за вред и убытки платят из своего имущества родители малолетнего, отец или мать, или оба вместе по усмотрению суда, хотя бы за сим и числилось собственное имение. В противном же случае, то есть, когда родители докажут, что не имели никаких средств к предупреждению преступления или проступка малолетнего, убытки взыскиваются с имения сего последнего». Из текста статьи следует, что малолетние вне зависимости от возраста освобождались от ответственности только в случае, когда родители признавались виновными. Такое толкование статьи подтверждалось и существовавшей судебной практикой (решение Сената 1869, № 292) [17].

Статья 686, регулировавшая ответственность  из причинения вреда деянием, не являющимся преступлением, содержала практически  аналогичный текст, но не включала положения о «разумении» ребенка. Наличие двух статей, регулирующих сходные отношения, можно объяснить тем, что привлечь к уголовной ответственности за действия «без разумения» было невозможно [17].

Указанное регулирование правового  положения малолетних было нелогичным постольку, поскольку при применении ст. 653, 654, 686 в совокупности малолетний подлежал полностью самостоятельной ответственности, если «действовал с разумением» либо если даже действовал без разумения, но родители или законные представители не могли быть привлечены к ответственности; при этом не вводилось и возраста безусловного освобождения от ответственности - возрастной границы неделиктоспособности, часто устанавливаемой в праве романо-германской правовой семьи.

Представляется, что в русском  дореволюционном праве произошло  смешение двух различных норм, свойственных праву романо-германской правовой семьи: нормы об ответственности родителей и нормы о возложении обязанности по возмещению вреда в исключительных случаях на недееспособного причинителя при невозможности взыскания с иных лиц (так называемые правила о богатом ребенке). В России правило о взыскании причиненных вреда и убытков полностью с самого ребенка применялось не в исключительных случаях, а в обязательном порядке.

Можно предположить, что поскольку  ст. 653 содержала указание на установление юридически значимых фактов «по окончательному судебному приговору», то ребенок, в отношении которого такие факты устанавливались, не мог быть младше десяти лет (возраст наступления уголовной ответственности, когда мог выноситься судебный приговор, по ст. 137 Уложения о наказаниях уголовных и исправительных). Но дети до 17 лет не подвергались наказанию за преступления, совершенные по неосторожности (ст. 138 и 144 Уложения о наказаниях уголовных и исправительных), а дети, деяние которых не признавалось преступлением или проступком, попадали под действие ст. 686 Гражданского уложения, аналогичной ст. 653, и подлежали ответственности даже без учета условия о разумении. Поэтому по законодательству деликтоспособность детей была абсолютной. Многие авторитетные исследователи правового положения несовершеннолетних обосновали настоятельную необходимость введения возрастной границы безусловного освобождения от ответственности за причиненный вред. В то же время иные исследователи, например Д.И. Мейер, вообще полагали, что «следовало бы... относительно каждого отдельного лица определять особо, нужно ли считать его способным к гражданской деятельности или нет», отмечая при этом, что «ни одному законодателю не приходило на мысль применить такой способ» [17].

В Проекте Гражданского уложения предлагалось устранить указанные недостатки: устанавливался возраст безусловного освобождения от ответственности - 10 лет (ст. 2607 Проекта), вводилась статья об ответственности в исключительных случаях малолетних, не достигших этого возраста, то есть отдельное правило о богатом ребенке (ст. 2609 Проекта).

Несмотря на признававшуюся необходимость  ответственности третьих лиц  за действия несовершеннолетних, закрепление  такой ответственности в тот  же период окончательно не сформировалось. Толкование ряда норм закона было неоднозначным [18]:

1. Статьи 653, 654, 686 Законов гражданских  предусматривали, что за преступления, проступки малолетних и деяния, не являющиеся преступлениями  или проступками, отвечали лица, обязанные иметь надзор за этими малолетними. Помимо родителей, ответственными могли быть признаны и иные лица, на которых была возложена обязанность по надзору, когда малолетний, причинивший вред, не «находился при родителях». В законе не был четко закреплен круг ответственных лиц. В частности, к их числу законом относились опекуны (раздел третий Законов гражданских «О опеке и попечительстве в порядке семейственном»), а также лица, отвечавшие за надзор за малолетними в учебных, фабричных, ремесленных и иных заведениях (ст. 12, 37, 38 т. XI ч. 2 Свода законов (Устав торговый), ст. 393, 394 Устава промышленного). Существовали даже ситуации, когда лицо, под чьим надзором находился малолетний в момент причинения вреда, освобождалось от ответственности, ответственность же возлагалась на иных лиц. Например, за ребенка, отдаваемого на обучение к купцам, обычно должен был поручаться отец, с которого и взыскивались убытки, причиненные малолетним третьим лицам. Проект учел этот недостаток и определил круг лиц, ответственных за вред, причиненный малолетними, включив в него родителей, опекунов, наставников, мастеров и хозяев, на попечении которых находился несовершеннолетний, причинивший вред (ст. 2608 Проекта).

2. В теории и на практике  не было единого мнения о  том, при каких условиях  ответственность возлагалась на третьих лиц, в частности на родителей.

Исходя из прямого толкования текста ст. 653 и 686, а также ряда судебных решений ответственность возлагалась  на основании неосторожной вины («по явной с их стороны небрежности...»), а действия указанных лиц составляли самостоятельное основание «для возникновения обязательства вознаграждения за вред». Но были и иные толкования.

От ответственности третьи лица освобождались, если могли доказать, что «не имели никаких средств к предупреждению преступления или проступка малолетнего». В силу того, что ст. 654, 686 Законов гражданских указывали, что «на сем же основании ответствуют... те, которые по закону обязаны иметь за ним надзор», некоторые дореволюционные авторы, например А.М. Гуляев, склонялись к мнению, что ответственность всех третьих лиц за действия несовершеннолетних возникала за упущения в надзоре.

3. Российское законодательство, в  отличие от современного ему  французского или немецкого законодательства, четко не устанавливало наличие  или отсутствие презумпции виновности третьих лиц за причиненный детьми вред. Гражданское уложение не содержало и общей презумпции виновности причинителя вреда. Статьи 653 и 686 содержали текст, который может толковаться различно: с одной стороны, подтверждением отсутствия презумпции являлось то, что родители отвечают, когда «по окончательному судебному приговору признано будет, что родители, имея все средства предотвратить преступление или проступок... не приняли надлежащих мер...», а, с другой стороны, в пользу презумпции вины говорит текст – «в противном случае, то есть когда родители докажут, что не имели никаких средств к предотвращению преступления или проступка...». Вызывает вопросы и общая противоречивая формулировка ст. 653 и 686: родители отвечают за «явную с их стороны небрежность», то есть грубую небрежность, в то же время они не отвечают, когда докажут, что «не имели никаких средств к предотвращению проступка», то есть фактически при наличии форс-мажорных обстоятельств.

Представляется, что с учетом судебной практики Сената, при отсутствии прямого указания, ст. 653, 686 не обязывали ответственных лиц опровергать какую-либо презумпцию, хотя Государственный Совет при рассмотрении проекта указанных статей предлагал установить «предположение вины родителей».

4. Отечественное дореволюционное  законодательство так и не  закрепило возможности одновременной  (долевой, солидарной либо субсидиарной) ответственности несовершеннолетнего  и лица, обязанного нести надзор. В силу ст. 653, 686 ответственность  одного исключала ответственность другого. Проект предусмотрел солидарную (совокупную - ст. 2611 Проекта) ответственность законных представителей и несовершеннолетних перед потерпевшими, а также возможность полного взыскания законным представителем выплаченного им потерпевшему вознаграждения с несовершеннолетнего. Очевидно, что подобная норма была заимствована из ГГУ.

Таким образом, дореволюционное законодательство в рассматриваемой области часто  было несовершенным и не давало ответа на ряд вопросов, которые были разрешены в современном ему зарубежном праве. Проект Гражданского уложения предлагал новые положения об ответственности несовершеннолетних и законных представителей на основании обобщения существовавшей судебной практики, теоретических взглядов авторов Проекта, а также обобщения зарубежного и местного законодательства, используемого в различных частях Империи.

К сожалению, Проект Гражданского уложения не получил законодательного закрепления  в силу начавшейся Первой мировой  войны и революции 1917 г. Очевидно, что нормы Свода законов в дальнейшем продолжали применяться в судах на территориях, занимаемых в периоды Гражданской войны белыми войсками. В силу принципа Декрета о суде № 1 о применении прежнего законодательства в случае его непротиворечия революционному правосознанию, данные нормы могли применяться советскими судами республики в течение нескольких лет.

Последующее советское законодательство в 1917 - 1953 гг. весьма двойственно подходило  к вопросу о возмещении вреда, причиненного несовершеннолетними. Нормы  гражданского законодательства часто напрямую зависели от репрессивных целей тоталитарного государства, в котором гражданское правоотношение по возмещению вреда все более ограничивается рамками уголовного и административного права, функция компенсации потерпевшего принижается перед функцией наказания причинителя вреда. Двойственным стало отношение к правовому положению детей вообще. С одной стороны, согласно Декрету СНК от 14 января 1918 г. «О комиссиях для несовершеннолетних», дети до 17 лет уголовным наказаниям не подвергались, а, с другой стороны, вместо взыскания имущественного ущерба с несовершеннолетнего или его законных представителей зачастую предписывалось применять уголовную репрессию.

Первоначально советское гражданское  законодательство не восприняло дореволюционных норм об имущественной ответственности за действия несовершеннолетних. Статья 9 Гражданского кодекса РСФСР 1922 г. предусматривала, что «несовершеннолетние, достигшие 14 лет... самостоятельно... отвечают за вред, причиненный их действиями другим лицам». Статья 405 Кодекса устанавливала, что за действия недееспособных несут ответственность лица, обязанные нести за ними надзор, но исключала ответственность законных представителей несовершеннолетних. Поэтому в период с 1922 по 1935 г. несовершеннолетние с 14 лет возмещали имущественный ущерб, причиненный их преступлениями, исключительно самостоятельно. Данные нормы вносили неясность в практику возмещения ущерба от деяний детей, в связи с чем, в одних случаях, суды вопреки закону взыскивали имущественный ущерб с родителей, а в других - привлекали самих родителей к уголовной ответственности вместе с несовершеннолетними, чтобы каким-то образом возместить потерпевшему имущественный ущерб от преступления.

С началом коллективизации государство  резко усилило репрессивную ответственность за ущерб, причиняемый государственному имуществу. В этот период массовое распространение получили хищения, совершаемые беспризорными детьми в местах сплошной коллективизации и возникшего в ее результате голода. Но в силу УК РСФСР в редакции 1926 г., дети до достижения 14 лет уголовной ответственности не подлежали, а с 14 до 16 лет относились к группе лиц ограниченной вменяемости. Обычно невозможным было и возмещение причиненного преступлением ущерба, поскольку в силу ГК РСФСР от имущественной ответственности родители несовершеннолетних освобождались.

Для выхода из сложившейся ситуации были приняты чрезвычайные меры. Постановлением ЦИК и СНК СССР от 7 апреля 1935 г. «О мерах борьбы с преступностью среди несовершеннолетних» было установлено: «Несовершеннолетних, начиная с двенадцатилетнего возраста, уличенных в совершении краж, в причинении насилия, телесных повреждений, увечий, в убийстве или попытках к убийству, привлекать к уголовной ответственности с применением всех мер уголовного наказания» (ст. 12). А в Постановлении СНК СССР и ЦК ВКП(б) от 31 мая 1935 г. «О ликвидации детской беспризорности и безнадзорности» указывалось, что родители и опекуны отвечают за действия своих детей, причинившие материальный ущерб. Характерно, что изменения в гражданское законодательство в части возмещения вреда, причиненного детьми, были предусмотрены административным законодательством. В июле 1935 г. в Уголовный и Гражданский кодексы РСФСР были внесены соответствующие изменения, что повлекло применение к несовершеннолетним и малолетним 12 - 13 лет тех же уголовных репрессий, что и к совершеннолетним лицам.

Таким образом, гражданское законодательство о возмещении несовершеннолетними  ущерба, причиненного их преступлениями, фактически частично вернулось в результате к дореволюционному правилу: с 1935 г. ст. 405 ГК РСФСР предусматривала, что «за вред, причиненный несовершеннолетними... наряду с несовершеннолетними отвечают также родители и опекуны». Непосредственное влияние репрессивной политики государства на формирование гражданского права в области ответственности детей за деликты в советском праве, таким образом, очевидно.

Гражданский кодекс РСФСР 1964 г. усовершенствовал правила об ответственности несовершеннолетних, регламентировав ряд ранее неразрешенных положений, например случаи субсидиарной ответственности законных представителей. Можно считать, что современные правила об ответственности за вред, причиненный несовершеннолетними, берут свое начало именно с ГК РСФСР 1964 г. Ныне применяемые нормы ст. 1073, 1074, 1075, 1078 ГК РФ являются развитием норм ст. 450 и 451 ГК РСФСР 1964 г.