Источники гражданско-процессуального права

В последнее десятилетие среди ученых и практиков ведутся дискуссии по поводу признания судебной практики источником отечественного права. При этом нередко понятия "судебный прецедент" и "судебная практика" рассматриваются как тождественные.

Интересно первое в отношении Российского государства со времени подписания им Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод Постановление ЕСПЧ, вынесенное в Страсбурге 07.05.2002 по делу "Бурдов (Burdov) против России".

ЕСПЧ исходил из п. 1 ст. 6 Конвенции, закрепляющего за каждым право обращаться в суд в случае любого спора о его гражданских правах и обязанностях. Право на суд, по мнению европейских судей, "было бы иллюзорным, если бы правовая система государства - участника Европейской конвенции допускала, чтобы судебное решение, вступившее в законную силу и обязательное к исполнению, оставалось бы недействующим в отношении одной стороны в ущерб ее интересам. Немыслимо, полагает Европейский суд, что п. 1 ст. 6 Конвенции, детально описывая процессуальные гарантии сторон - справедливое, публичное и проводимое в разумный срок разбирательство, - не предусматривал бы защиты процесса исполнения судебных решений"[11].

Однако из ст. 6 Конвенции был сделан вывод о том, что исполнение судебного решения, принятого любым судом, должно рассматриваться как составляющая "судебного разбирательства". В данном случае высокий суд подменил понятие "процесс защиты" более узким термином "судебное разбирательство", которое является всего лишь частью процесса государственной защиты права.[12]

Принимая во внимание, что в исполнительном производстве функция российского суда заключается в последующем и, в достаточно ограниченных случаях, предварительном контроле суда за исполнительными правоотношениями, а сам процесс исполнения происходит вне судебного заседания, в собственной исполнительной процессуальной форме, указанное решение ЕСПЧ, по мнению Демичива А.А., оказывается серьезным тормозом в развитии процессуальной науки.

Если имеются противоречия между нормами процессуального или материального права, подлежащими применению при рассмотрении и разрешении конкретного дела, то решение является законным в случае применения судом в соответствии с ч. 2 ст. 120 Конституции РФ, ч. 3 ст. 5 Федерального конституционного закона "О судебной системе Российской Федерации" и ч. 2 ст. 11 ГПК РФ нормы, имеющей наибольшую юридическую силу. При установлении противоречий между нормами права, подлежащими применению при рассмотрении и разрешении дела, судам также необходимо учитывать разъяснения Пленума Верховного суда РФ, данные в Постановлениях от 31.10.95 N 8 «О некоторых вопросах применения судами Конституции РФ при осуществлении правосудия»[13] и от 10.10.2003 N 5 «О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров РФ».[14]

Решения и разъяснения этих судов лишь "в определенной мере фактически приобретают прецедентное значение, способствуя в правоприменительной практике судов формированию оптимальных моделей для последующих судебных решений по конкретным делам".[15] Однако в соответствии с Конституцией РФ суды в РФ не обладают правотворческими полномочиями и не могут создавать нормы права. Следовательно, Постановления Верховного суда РФ и Верховного арбитражного суда РФ - только акты применения, но не источники права.

Что касается решений Конституционного суда РФ, в результате которых нормативные акты, признанные неконституционными, утрачивают силу, то следует согласиться с В.Д. Зорькиным, что такие решения обладают нормативной силой.

Правовой обычай (то есть обычай, на который дана отсылка в нормативном правовом акте и реализация которого обеспечивается санкциями государства) является в Российской Федерации дополнительным источником права.[16] Гражданское процессуальное право представляет собой отрасль публичного права, а отсылки к обычаям не делается ни в ГПК РФ, ни в других нормативно-правовых актах, составляющих гражданское процессуальное законодательство. Следовательно, правовой обычай не является источником гражданского процессуального права Российской Федерации.

Под судебным обычаем (usus fori) понимают установившуюся в каком-либо суде практику. Между тем российское процессуальное право не признает судебные обычаи в качестве источников процессуальных правил по двум причинам, выявленным почти столетие назад:

- среди участников процесса обычаи неприемлемы, так как процессуальная деятельность этих лиц совершается под контролем суда;

- для самого суда обычное право неприемлемо, так как суды "обязаны руководствоваться в своих действиях законами и постановлениями компетентных властей".[17]

ГПК РФ признает в качестве источника гражданского процессуального права принципы права - принцип аналогии закона и принцип аналогии права. Применение аналогии закона и аналогии права допускается только при наличии пробела в правовом регулировании, когда имеется законодательный акт, который регулирует сходные отношения.

Если аналогия закона невозможна в силу отсутствия законодательного акта, регулирующего сходные отношения, то суд действует исходя из принципов осуществления правосудия в РФ (аналогия права). Таким образом, судейское усмотрение, связанное в данном случае с индивидуальным восприятием общих и отраслевых принципов права, играет важную роль в восполнении пробелов правового регулирования отрасли гражданского процессуального права.

Правовая доктрина (труды авторитетных юристов, на которые суды при вынесении решений могут ссылаться как на законы) и религиозные тексты в России не признаются в качестве источниками права. Первые - в силу исторической традиции, вторые - в силу традиции, а также потому, что в соответствии с ч. 1 ст. 14 Конституции РФ Российская Федерация - светское государство.[18]

4. Действие гражданских процессуальных норм во времени, пространстве и кругу лиц

Источники гражданского процессуального права как явления объективного мира существуют и функционируют в известных пределах - в течение обозначенного времени, на определенной территории и распространяются на отдельный круг лиц. Действие нормативно - правового акта - это порождение тех юридических последствий, которые в нем предусмотрены.[19] От того, когда вступает в действие нормативный акт, на какую территорию распространяет свое действие, зависит эффективность юридических норм, достижение целей и задач правосудия по гражданским делам. Поэтому пределы действия гражданских процессуальных нормативных актов должны быть установлены таким образом, чтобы вновь принятые документы вводились в действие своевременно, старые отменялись, строго соблюдалась их субординация и не допускались случаи их применения к отношениям, не подпадающим под их регулирующее воздействие.

По мнению Я.Ф. Фархтдинова в науке о гражданском процессуальном праве изучению вопросов действия источников гражданского процессуального права еще не уделялось достаточного внимания.

Пределы действия нормативного правового акта обычно устанавливаются по трем параметрам: по времени, территории и по кругу лиц. Иногда добавляют и четвертый параметр - определенную сферу общественных отношений, которую регулируют нормы права, и говорят о предметном действии нормативно - правовых актов.

Действие нормативных правовых актов во времени определяется двумя временными ограничениями: моментом вступления нормативного акта в законную силу и моментом утраты им юридической силы.

Вступление нормативного акта в силу означает, что с этого момента им должны руководствоваться, исполнять, соблюдать его все граждане, юридические, должностные лица и организации. Однако для того чтобы норма права действовала, прежде всего она должна быть опубликована, доведена до сведения субъектов права, а также должно быть определено время ее вступления в силу.

В настоящее время порядок вступления в силу нормативных правовых актов определяется Федеральным законом от 14.06.1994 г. N 5-ФЗ "О порядке опубликования и вступления в силу федеральных конституционных законов, федеральных законов, актов палат Федерального Собрания"[20] и Указом Президента РФ от 23.05.96 г. N 763 "О порядке опубликования и вступления в силу актов Президента Российской Федерации, Правительства Российской Федерации и нормативных актов федеральных органов исполнительной власти".[21] В соответствии с ними момент начала действия гражданских процессуальных нормативных актов определяется по-разному. Если в нормативном акте (или в сопутствующем документе) указана календарная дата, с которой он вступает в силу, то именно с этой даты начинается действие нормативного акта.

Дата введения в действие нормативного акта обычно указывается при большом промежутке времени между принятием и введением его в действие, что связано с нецелесообразностью реализации нормативных предписаний в обычные сроки. Следует обратить внимание на то, что при отклонении от общепринятого срока законодатель применяет термин "введение закона в действие" вместо "вступление закона в действие". К.И. Комиссаров объясняет это тем, что закон уже принят, но еще не работает. До введения закона в действие ведется организационная работа по приведению действующего законодательства в соответствие с вновь принятым.[22]

Если в нормативном акте указаны иные обстоятельства, определяющие момент вступления акта в силу, например момент официального опубликования, то это и будет датой вступления нормативного акта в силу. Изданиями, в которых официально публикуются нормативные акты, являются "Российская газета", "Парламентская газета" и "Собрание законодательства Российской Федерации". Такой способ вступления в силу гражданского процессуального нормативного акта имеет как положительные черты - оперативность, так и недостатки. Граждане, права которых затрагиваются актом, и правоприменитель оказываются заранее не информированными и неподготовленными к реализации новых норм.

Если в нормативном акте начало его действия не определено, то вступают в действие общие правила, установленные для данного вида нормативного акта, в соответствии с которыми федеральные законы вступают в силу одновременно на всей территории РФ по истечении 10 дней после дня их официального опубликования.

Международные договоры по вопросам гражданского процесса также нуждаются в определении их действия во времени. В соответствии со ст. 15 Федерального закона от 15.07.95 г. N 101-ФЗ "О международных договорах Российской Федерации"[23] международные договоры подлежат ратификации, если в них устанавливаются иные правила, чем предусмотренные гражданским процессуальным законом, а также, если их исполнение требует изменения действующих или принятия новых федеральных законов. Международные договоры вступают в силу для РФ в порядке и в сроки, предусмотренные или согласованные в договоре сторонами.

Вступившие в силу международные договоры подлежат официальному опубликованию по представлению Министерства иностранных дел России в "Собрании законодательства Российской Федерации", а также в Бюллетене международных договоров.

По общему правилу в самих нормативных правовых актах не указывается предельный срок их действия. Существует несколько способов прекращения действия нормативных правовых актов:

а) путем отмены или признания утратившими силу,

б) путем фактической отмены. Данный способ не слишком удобен для правоприменителя, так как полная ясность относительно действия того или иного нормативного акта, вместо которого принят новый акт, отсутствует[24],

в) истечение срока, на который был принят нормативный акт,

г) без официальной отмены и принятия нового акта, но в связи с исчезновением общественных отношений, на урегулирование которых он был рассчитан.

Прекращение действия международного договора осуществляется с принятием Федеральным Собранием РФ закона о прекращении (денонсации) международного договора. Это (если договором не предусмотрено иное или не имеется иной договоренности с другими его участниками) освобождает Российскую Федерацию от всякого обязательства выполнять договор в дальнейшем и не влияет на права, обязательства или юридическое положение РФ, возникшие в результате выполнения договора до его прекращения. Официальное сообщение Министерства иностранных дел России о прекращении действия международного договора, заключенного от имени Российской Федерации, производится в вышеперечисленных официальных изданиях.

Разделяя мнение Я.Ф. Фархтдинова, следует отметить, что проблема действия источников гражданского процессуального права во времени тесно связана с вопросами о том, должен ли новый закон распространять свое действие лишь на отношения, возникшие после его вступления в силу, или он регулирует и отношения, возникшие до его вступления в действие.

Гражданское судопроизводство ведется однозначно по гражданским процессуальным законам, действующим во время рассмотрения и разрешения дела, совершения отдельных процессуальных действий. В связи с этим К.И. Комиссаров считает, что новая норма процессуального права не регулирует старые отношения точно так же, как старый закон уже не служит регулятором новых правоотношений.[25] Иными словами, действие гражданских процессуальных норм характеризуется отсутствием обратной силы закона.

Однако абсолютно отрицать обратную силу действия закона нельзя. Специфика такой сферы общественных отношений, как гражданское судопроизводство, требует особого подхода к этой проблеме. По общему правилу применение норм процессуального права "назад" практически неосуществимо. Это вызвало бы необходимость ревизии уже произведенных по старому процессуальному закону судебных действий, повторного их совершения по новым правилам, что привело бы к неустойчивости процессуальных гарантий сторон.[26]

Но обратная сила процессуального закона все же допустима для распространения его норм на последующие права и обязанности - применительно к уже урегулированным длящимся правоотношениям в целях уравнивания правового положения лиц, вступивших в правоотношение до введения в действие нового закона, с теми, кто становится участником аналогичных отношений уже после этого момента. Обратная сила процессуального закона касается лишь длящихся отношений, возникших в прошлом, по которым не наступили окончательные последствия.